новые употребляет усилия, подобно тому как делает желающий научиться какому-либо искусству. Когда он таким образом будет с терпением трудиться не теряя духа, Бог призрит на труд его произволения и подаст ему силу все творить без принуждения. И вот это именно и значит сказанное аввою Моисеем: сила для желающих стяжать добродетели заключается в том, чтоб не малодушествовать, когда случится пасть, но снова воспринимать ревность и труд о том же.
18) Говорил еще: для всякой добродетели потребны и труд, и время, и то, чтобы желать ее искренно, особенно же потребно для нее содействие Божие. Ибо если Бог не посодействует произволению нашему, всуе будет труд наш, так же как и труд земледельца, обработавшего и засеявшего свои земли, если не одождит Бог на семя его. Содействие же Божие требует наших молитв и молений; ибо ими только привлекаем мы помощь Божию в заступление нас. Если вознерадим о молитве, то как Бог призрит на труд наш? Тоже если и будем молиться, но лениво и рассеянно, или скоро скучать за молитвою, ничего получить не сподобимся, как я всегда говорил вам: ибо Бог смотрит на наше произволение и судя по нему подает дары. Не был ли прежде авва Моисей начальником разбойников? Не наделал ли он тьмы преступлений, так что должен был укрываться от господина своего по причине злонравия своего. Но так как он мужественно и с таким теплым произволением приступил к делу; то знают все, в какую достиг меру, так что сопричислен был к избранным Божиим, как говорит писатель жития его. Мы же, хотя в начале отречения показываем теплоту усердия, но со временем по нерадению своему теряем ее, пристращаясь к вещам охлаждающим, пустым и ничего не стоящим взамен любви к Богу и ближним; и притом, если успеем что сделать доброе, приписываем то себе, как будто своими то сделали силами, а не от Бога прияли их; тогда как истина говорит: что имаши, егоже неси приял. Аще же приял еси, что хвалишися, яко не прием (1 Кор. 4, 7).
19) Говорил также: не обеднел Господь Иисус и не обессилел, чтоб даровать и нам такие же блага, какими обогатил Он святых патриархов, если бы видел, что мы во благо себе и славу Его пользуемся тем, что уже даровал Он нам. Но как видит, что мы по своей неустроенности во вред себе обращаем данные уже Им нам невеликие и немногие дары; то, как человеколюбивый, и не вверяет нам больших, чтобы мы не погибли вконец. Если бы Он видел, что мы во благо себе обращаем немногое данное уже; то конечно не был бы бессилен даровать нам и большее, как я сказал впереди. Бог, как я всегда говорю, будучи благ, дал нам свободу и возможность от всего получать пользу, но мы чрез пристрастие и злоупотребление губим дары Божии и лишаем себя их, когда дарованные уже нам блага по своему злоумию и злонравию обращаем во вред себе.
20) Часто говорил также блаженный: никто не может причинить вред верной душе; но все, что ни постраждет она, вменится ей во благо. Работник, хотя и отягчен бывает трудом, но благодушно продолжает трудиться в уверенности, что после труда получит мзду; а неверный, встречая что тягостное, мучится как в аду, по причине неверия своего. Верный, при всех тягостностях своих пребывающий верным и с уверенностию чающий воздаяний за терпение свое, – великое из того почерпает утешение; а неверный, не имеющий веры получить что от Господа, какое может иметь утешение? Сидит и тлеет в помыслах, хотя малое встретит что скорбное, разглагольствуя в себе: он мне сказал, но и я имею нечто сказать ему, – злопамятствует и замышляет вещи невозможные, которых он совсем бессилен произвести в дело. Ибо не все, что замышляют люди, могут уже и сделать. Нет; но только то, что попускается им от Бога, – и это имиже один Он весть судьбами. Часто замышляет иной сделать зло другому; но, если не попускает сего Бог, тщетны бывают усилия Его и только испытываются чрез то произволения человеческие. Сколько замышляли сделать зло святым патриархам, но как не попустил сего Бог, то никто никакого не мог сделать им вреда, как написано: не остави человека обидети их и обличи о них цари; не прикасайтесь помазанным моим и во пророцех моих не лукавнуйте (Пс. 104, 14, 15). Когда же Бог восхощет показать преизбыточество силы Своей, тогда сердца даже самых немилостивых подвигает на милость, как написано в книге Даниила: и вдаде Бог Даниила в милость и щедроты пред старейшиною евнухов (Дан. 1, 9). Блаженна душа, чрез жаждание Бога истинно уготовившая себя к принятию даров Его; потому что Он ни в чем не оставляет такой души, но во всем покровительствует ей, даже и в том, о чем она по неведению не просит Его. Хорошо сказал Премудрый: муж мудрый пребывает под кровом Бога (Пс. 30, 21). Сколько раз Саул покушался умертвить блаженного Давида? Что не делал? Как не ухитрялся? Но, как Давида покрывал Господь, то всякий умысел Саула оставался тщетным; и не только это, но и сам он часто был предаваем в руки Святого, который однако ж щадил его, не имея против него ожесточенной и мстительной злобы.
21) Однажды спросили авву: Как достигнуть того, чтоб не гневаться, когда унижают и злословят другие? Он ответил: кто в сердце своем имеет себя ничтожнейшим, тот никаким унижением не возмущается, как сказал авва Пимен: если уничижишь себя, будешь иметь покой (Дост. сказания о Пимене, п. 81).
22) Сказывал еще авва: один брат из числа живших со мною и схиму от меня получивших, которого я старался обучить всякой добродетели и которому снисходил иногда, по причине немощи его, так как он был нежного сложения, сказал мне в один день: Авва мой! я сильно люблю тебя. Я ответил ему: я еще не встречал человека, который бы любил меня так, как я его люблю. Вот ныне ты говоришь, что любишь меня, – и я верю тому, но если случится тебе что-либо неприятное от меня, ты не останешься таким же. Я же, что бы ни потерпел от тебя, всегда останусь одинаково расположен к тебе, и ничто не может отторгнуть меня от любви к тебе. Прошло не много после того времени, – и он, не знаю что с ним сделалось, начал говорить на меня многое, даже до срамных речей; и я все то слышал. Тогда сказал я в себе: он прижигатель Иисусов и послан вылечить[6] тщеславную душу мою. От таковых внимающий себе может снова приобрести то, что теряет чрез ублажающих его. Он истинный мой благодетель. И я всегда поминал его как врача и благодетеля своего. Тем же, которые извещали меня о его речах, говорил: он узнал только явные мои худости, и то не все, а часть некую; сокровенные же мои недостатки бесчисленны. По времени, встречается он со мною в Кесарии (Палестинской), подходит и, по обычаю, обнимает и целует меня и я его, так как бы между нами ничего не было. После таких наговоров, он так обнимал меня, встретясь со мною, без сомнения потому, что я не показывал ему никакого подозрения и ни малого вида оскорбления, хотя все слышал. Но он сам пал в ноги мне и, обняв их, сказал: прости мне, отче мой, ради Господа, что я так много говорил на тебя нехорошего. Я же, облобызав его ласково, сказал ему: помнит ли твое боголюбие, как, когда ты сказал мне: сильно люблю тебя, я ответил тебе, что еще не встречал человека, который бы любил меня так, как я люблю его, и что если случится тебе что неприятное, ты не останешься таким же, я же, что бы ни пострадал от тебя, всегда буду к тебе одинаков и ничто не может отторгнуть меня от любви к тебе? – Да удостоверится же сердце твое, что ничто не утаилось от меня из того, что говорил ты; но и где, и кому, все слышал, и никогда не сказал, что это не так, и никто не мог склонить меня сказать что-нибудь худое; но я говорил еще: что говорит он, говорит истинно, и говорит из любви; и, считая тебя своим, никогда не пропускал я поминать тебя в молитвах моих, и чтобы дать тебе еще большее свидетельство любви моей к тебе, открою тебе, что, как некогда сильно заболел глаз мой, я, вспомнив о тебе, положил на нем знамение Честного Креста и сказал: Господи, Иисусе Христе! ради молитв его исцели меня! – И я исцелился тотчас.
23) Часто говорил еще блаженный: не знаем мы, люди, как сделать, чтобы нас любили и почитали, но потеряли всякий смысл. Если мало потерпит кто на брате своем, когда он гневается или скорбит на него; то он скоро придет в себя, и, узнав, как тот потерпел на нем, самую душу свою положит за него. При сем однажды припомнил блаженный о некоем брате, рассказавшем ему, что он имел авву весьма кроткого, которого за великую его добродетель и чудеса им творимые вся страна почитала, как Ангела Божия. В один день брат сей, движимый врагом, подошел к нему и начал, до последней меры, злословить его при всех. Старец спокойно стоял при сем, смотря на уста его, и потом сказал: благодать Божия во устах твоих, брате мой! Он же еще более вознеистовствовав, закричал: знаю я, ты это говоришь, бессмысленный и чревонеистовый старик, для того, чтобы показать себя кротким. Старец сказал на это: истинно так, брате мой; то, что ты говоришь, справедливо. – После сего некто спросил старца: неужели ты не смутился, старец Божий? Нет, ответил он; но чувствовал в душе моей, что она была как бы покрываема Христом. – К сему блаженный присовокупил: поистине должно благодарить таковых и почитать их, если кто страстен, врачами, врачующими раны души его, а кто бесстрастен, благодетелями, доставляющими ему Царство Небесное.
24) Сказывал еще блаженный: когда был я еще в Тирском монастыре, прежде перехода моего оттуда, пришел к нам один славный добродетелями старец. Когда стали мы читать книгу достопамятных сказаний и премудрых изречений святых старцев (ибо блаженный любил их прочитывать и как бы дышал ими и почерпал из них научение всякой добродетели) и дошли до сказания о том старце, который, когда пришли к нему разбойники и сказали, что они положили взять все, что есть в келлии его, спокойно ответил им: возьмите, дети, все, что вам покажется; и когда они все забрали и ушли, оставя одну сумку, он, взяв ее, погнался за ними, крича: дети! возьмите от меня, что забыли вы в келлии нашей; они же, пораженные незлобием старца, возвратили ему все в келлию его, в раскаянии говоря друг другу: истинно, это человек Божий; – как только прочитали мы это, говорит мне старец: знаешь, авва мой, это сказание большую мне принесло пользу. Говорю ему: как так, отче? Он ответил: некогда во время пребывания моего в местах прилежащих Иордану, прочитав это, подивился я старцу и сказал: Господи, сподоби меня и по стопам тех шествовать, которых образ (схиму) принять сподобил Ты меня. Так это желание и удержалось у меня. И вот спустя два дня подошли разбойники и постучались в дверь. Я тотчас узнал, что это разбойники, и сказал в себе: благодарение Богу! се время показать плод желания моего. Потом отворив дверь, принял их радушно, и зажегши светильник, начал показывать им вещи, говоря им: не мятитесь; как верую Господу, ничего не скрою от вас. Они говорят мне: есть ли у тебя злато? Есть, ответил я, вот 3 монеты, и открыл пред ними сосуд. Они взяли и пошли с миром. – Я же, сказал с улыбкою блаженный, спросил его: а возвратились ли они к тебе, как те к тому старцу. Не дай Бог, тотчас ответил он; у меня и помышлений не было, чтоб возвратились. – К сему приложил блаженный: вот какова была ревность старца, и вот что доставила ему готовность подражать святым, – то, что не только не скорбел, но еще радовался, как сподобившийся особенного некоего блага.