Мы с поваром «школьного» батальона установили мангалы и насадили на шампуры куски маринованной свинины. Мимо кучи дров расхаживал, как хозяин, с роксом виски, американский эмиссар. Он наблюдал за постановочными пытками кровожадного Гроба и тлеющими углями в мангалах с одинаковым интересом.
Из постояльцев поглазеть на бесплатное шоу вышли только двое. Это были мистер Уайт и импресарио знаменитого шоумена. Остальные остались внутри в ожидании барбекю.
Готовка шла под крики подвергшихся пыткам богатеев. Один из них в недавнем прошлом числился прокурором района, а другой имел вес среди блатных всей округи. От них не требовалось каких-то показаний, имен и явок. Гроба и его головорезов не интересовала ненужная информация от оказавшихся в их лапах оговоренных. Вся вина арестантов заключалась в том, что они не сопротивлялись отрядам казаков и добровольцев из России и вроде как уговорили местного начальника милиции покинуть здание УВД, чтобы избежать ненужных жертв. Они свою вину отрицали, но признались, что не препятствовали объявленной мобилизации в ополчение, так как боялись расправы. Правда, оправдания никого не волновали.
— Ну что, один урод нам сейчас расскажет, где общак, а другой позвонит своим родственничкам, чтоб они привезли припрятанное неправедное бабло, нажитое взяточничеством… Уверен, и у тебя, гнида, и у тебя, законник, целое состояние где-то зарыто! Мы или его сейчас вместе с вами выроем, или в этой яме вас обоих зароем, — устраивал показательную экзекуцию Гроб.
Прокурор, опасавшийся лишь «революционной люстрации», иными словами увольнения с насиженного местечка, не планировал попасть под такую раздачу. Возможно, поэтому он раскис и мямлил о снисхождении, показывая фотографию какой-то некрасивой женщины в бриллиантовом колье, раскрашенной под светофор, будто это был снимок невинного младенца. Седой татуированный «положенец» с неравномерно растущей щетиной, впалыми щеками и веером мимических морщин у глаз, напротив, был готов ко всему и держался с достоинством. Его величали Партизаном, называя то бандитом, то каталой, то просто отпетым мошенником.
Никогда ранее Партизан не ждал своей участи в одном ряду с прокурором, хоть он и знал эту «казенную мразь», да что там знал, их давненько связывало взаимовыгодное сотрудничество. Это, стоя за кафедрой, прокурор обвинял арестантов, строя из себя святошу. В жизни это был отъявленный ушлепок, алчный до долларов, как топка до угля. Иначе бы он не связался с таким, как он. А что делать, коррумпированный чиновник и продажный мент — лучшие друзья братвы! Ныне они оба сидели на коленях со жгутами на запястьях и практически одинаково воспринимали действительность. Разнилась только реакция на происходящее.
Суд, скорый на расправу, не был похож на заседание присяжных. Адвокатов тут не купишь ни за какие деньги, а спасти может лишь смекалка. И прокурор, и пахан сразу смекнули, что махновцев-беспредельщиков не интересуют ни дислокации, ни численность, ни тем более планы армии ДНР и ЛНР. И ежу было ясно, что ничего из этого никто не знает, зато очевидно было предложение «гвардейцев» поделиться заначками. В обмен на жизни.
Для острастки привезли пленного ополченца, с взглядом непримиримого врага. Он смотрел с истой ненавистью, исподлобья, огрызался и даже харкнул в своего мучителя. Гроб лично раскалил шампур и приказал выжечь на его груди слово «Сепар». Истязуемый, сжав зубы, не проронил ни слова, будто в этой унизительной процедуре разглядел свой последний бой, в котором нет иного выбора, кроме достойной смерти.
После того, как пленного проклеймили, прокурор попросил телефон. Набрав номер, он умолял привезти его чемоданчик какого-то помощника.
— Так не пойдет, — остановил его Гроб. — Мои парни тебя доставят на точку и привезут вместе с лаве. Встал, пошел! А-то мы так три часа ждать будем, а у нас большая игра намечается.
— А шо с сепаром робити? — спросил на мове один из подручных Гроба с родинкой на лбу, скорее напоминающей бородавку. — Може до ямы його? Не даремно ж рили?
С моей стороны не было никакой бравады, я то стоял как вкопанный, то машинально выполнял указания повара, наблюдая за пытками отстраненно, словно в кинотеатре, не находя ни единого шанса как-то вмешаться, чем-то помочь.
— Ну а ты что скажешь?! — обратился Гроб к криминальному авторитету. — Донос у нас на тебя имеется, Партизан. Что за погоняло… Может, не кликуха это у тебя, а позывной? А партизанить нынче противозаконно. Военное время. Я как комендант гарнизона могу тебя казнить за укрывательство сепаратистов или за сокрытие улик, коими являются средства твоей банды, или как там у вас, бригады, собранные при попустительстве прежней власти. Мы их обязаны конфисковать, так как есть подозрение, что они могут пойти на закупку оружия и обмундирования для бандитов и мародеров. Так что, сам отдашь, или сыграем в покерок, ты ж шпилевой?..
Предложив Партизану игру, Гроб не забыл про стонущего от боли ополченца с клеймом на груди. Подойдя к нему сзади, он выстрелил пленному в затылок и столкнул в яму, чем вызвал ухмылку на лице Уайта и ужас в душе случайно увидевшей убийство Марты. Пробегавшая через задний дворик хозяйка гостиницы уронила кастрюлю с яблоками, но быстро отряхнулась и удалилась прочь. Единственным ее желанием было бежать, естественно вместе с Денисом.
Импресарио Вольдемара не смог сдержать нервическую тошноту и опорожнил желудок на аккуратно выстриженный газон, после чего забежал в дом, чтобы поведать обо всем в самых эмоциональных красках знаменитому артисту. «Звезда» приняла решение отбыть в Киев немедленно по срочному делу. Сразу после ужина!
Партизан на убийство пленного среагировал холодно и философски:
— Отчего ж не поиграть, если честная игра.
— Куда честнее, без маз ваших и крапа, на колоде господина Пола Уайта. Вот он и приглашает… — показал Гроб в сторону американца. — Любит покер.
— Ну тогда и мне нужен сотовый, я тоже к покерку неравнодушен. Позвоню братве, притарабанят «патрончики», имею в виду общак, конечно. — попросил Партизан. — Могу и сам съездить с твоими ребятками на бронике. Сам внутри обожду под конвоем. Бабло поднесут прямо к дверце. Доедем, уверен без происшествий, я тут неподалеку проживаю.
— Нет, шельма, с тобой по-иному поступим. Будешь гарантом. Звони, чтоб сюда бабло доставили. И смотри, если сумма будет смешная, я тогда вдоволь насмеюсь, когда тебя в этой же ямке заживо закопаю.
— Не до смеха мне, — ответил Партизан и набрал номер по предоставленному ему для этой цели телефону.
Говорил он с абонентом на том конце очень вежливо, без матерщины, затем так же спокойно сообщил Гробу о результате телефонного разговора:
— Деньги будут к завтрашнему полудню. Общак придется доставлять из гремучего леса. Ничего не поделать, я могу играть в кредит. Если, конечно, вы не против.
— Ты за лохов нас держишь, зечара! — потянулся за стволом Гроб. Уайт остановил.
— А каков кредит? Какую сумму вы погасите в случае проигрыша? — поинтересовался американец.
— Вообще-то я надеюсь выиграть, господин, не знаю, как вас величают, но на крайняк, пол-лимона зелени, весь общак нашей местной братвы сюда доставят.
Заочная «засветка» сработала. Американец клюнул. Партизан попросил закурить, и его просьбу удовлетворили. Жизнь как минимум до полудня ему была гарантирована.
Игра началась после того, как в отель доставили прокурора с его чемоданчиком. Содержимое кейса вытряхнули на зеленое сукно. Деньги при всех считал услужливый Глеб. Насчитал двести пятьдесят тысяч, обменял наличные на свои фирменные фишки. Деньги поместили в сейфик, заблаговременно встроенный в стену еще во времена подпольного покерного заведения. О нем знали все, но никто не пользовался. Марта принесла ключ.
Глеб был рад, что она такая покладистая и что Денис не высовывается, не мешает. Его лакейская душонка объяснила поведение мужа Марты обыкновенным инстинктом самосохранения, ведь десантники тоже люди и боятся, как и все.
В действительности, Марта зря думала, что ее муж ничего не видел. Он точно так же, только в дверную щель, стал свидетелем издевательства над пленным и его убийства. Повод радоваться у него был теперь только один: когда гады вырыли без спроса владельцев эту ставшую могилой яму на заднем дворике, они немного ошиблись с диаметром. Будь яма шире хотя бы на метр, то они бы наверняка наткнулись на его тайник. О нем не знала даже Марта. Там не было денег. На черный день Денис зарыл в земле дедовский обрез.
Глава 15Игра
Персонажи, собравшиеся за покерным столом, представляли собой совершенно разные типажи и сословия. Кого-то изначально ожидал мрачный итог, кто-то априори праздновал победу. За игрой забываются. Особенно вначале. Когда стэки из фишек возвышаются словно небоскребы, придавая уверенность обреченным.
Ужин получился отменный. Шеф-повар Тарас угодил с барбекю, хозяйка Марта не испортила картофель, пожарив его с луком и шампиньонами. Нахождение за столом подвыпившей фривольной супруги городского головы, забывшегося в азарте, позволило Марте незаметно ускользнуть из холла. Городской голова нервничал, ведь играл на свои, кровные. Изредка, когда ему везло, и он радовался как дитя. Но скоро его стэк уменьшился до нескольких фишек, и он попросил кредит.
Пол Уайт с удовольствием предоставил необходимую сумму. Потом еще. Жена градоначальника по имени Лусия устала предостерегать мужа от разорения и уже отстранилась от законного супруга мыслью и взглядом, отсев подальше. Она распивала вино и строила глазки тем, кого считала здесь главными. После того как прикончив первую бутылку, Лусия приподнялась со стула, чтобы поправить юбку и тем самым продемонстрировать свой упругий зад, мистер Уайт прекратил вспоминать о вожделенной хозяйке гостиницы.
За спиной американца в полудреме умостились на стульях автоматчики. Карты раздавал шоумен, занявший место дилера. Прокурор кусал ногти, с трудом прогнозируя возможные комбинации и неумело совмещая с флопом выданные карты. Партизан не спешил отвечать и постоянно сбрасывал карты. Тянул. Импресарио все время напоминал, что неотложные телевизионные дела и чуть ли не прямой эфир ждут Вольдемара в Киеве и что он надеется на понимание, когда они встанут из-за игрового стола с тем, чтобы покинуть уважаемую компанию.