– Рад, что вы очнулись, сударыня. Теперь нам надо спуститься с этих романтических вершин.
Я с ужасом обнаружила, что нахожусь в его объятиях, из которых тут же попыталась вырваться, но он стиснул меня так крепко, что я чуть снова не лишилась дыхания, и прошипел голодным питоном:
– Тихо. Не так быстро. Одно неосторожное движение, и мы свалимся.
Да, он держал меня в объятиях, вернее, обхватил, как мешок, сам с трудом удерживаясь на обломке стены, с одной стороны которой еще клубилась пыль того, что раньше было кабинетом и лабораторией, с другой стороны тоже не обнаруживалось мало-мальски пригодного спуска. И теперь мы почти висели над бездной.
– Как вы меня вытащили? Я же рухнула вместе с полом!
Дункан усмехнулся:
– Еще бывают на свете чудеса. Но не будем терять времени и начнем потихоньку собираться, хотя мне и приятно быть в такой непосредственной близости от столь очаровательной дамы. Ну-ну, не надо кидаться на меня с кулаками. Увы, веревка, украденная мной в гнилом сарае, по которой я сюда взобрался, не выдержит двоих, как бы ни была невесома хрупкая фея. Скоро здесь будет Альерг, тогда и начнем спуск. И у вас появится возможность отплатить мне за ваше спасение, когда окажетесь на более твердой почве.
– Спасение? Вы этим прыжком меня почти убили!
Он осторожно отпустил меня, приказав держаться покрепче за камни. Вытащил из-за пазухи украденную книжку и, держа ее с одного края на весу и пальцем нажимая на свободно болтающийся конец, продемонстрировал, почему мне нельзя было являться в кабинет именно с той стороны, откуда меня угораздило. И почему ему надо было вызвать толчок именно с той стороны, с какой он последовал, и опрокинуть пол в нужную сторону?
– В этом прыжке был единственный ваш шанс, иначе я не смог бы вас вытащить. Только уже из ямы по частям. Теперь потерпите, я веревку сниму.
И только тут я обнаружила, что моя правая нога стянута веревкой. Нога так онемела, что я ее не чувствовала. Дункан, убедившись, что мои пальцы намертво вросли в камни, торопливо развязал узел и ощупал моментально опухшую лодыжку. Я заорала от первого же прикосновения.
– Кажется, нога сломана. За что вы меня связали?
– О, это остаток сети. Я выловил вас неводом, как золотую рыбку. И, заметьте, не требую немедленного исполнения желаний. Нога не сломана. Пожалуй, единственное мое желание – чтобы связки остались целы. То, что у вас сильное растяжение, я не сомневаюсь. Лишь бы не было разрывов.
Уже потом опекун объяснил мне, что только чудовищный ум Дункана мог с такой скоростью и точностью просчитать траекторию моего падения. Он заставил меня переползти в ту точку, с которой я скачусь почти в его руки, оставалось кинуть петлю и выловить. «Он мгновенно нашел единственный путь спасения тебя и себя, так как ты своим неуклюжим появлением в самой уязвимой точке хрупкого равновесия убила бы обоих. Более того, он создал этот путь! Вычертил траекторию и передвинул тебя в нужную точку». Но это я услышу уже позже, хотя явственно слышала и сейчас. Не удержавшись, я съязвила:
– Однако вы уже выполнили одно желание без моего на то позволения.
– Вы о чем? Надеюсь, не о спасении жизни? И зачем такой юной обворожительной особе понадобилось сводить счеты с жизнью? Не верится, что вы таким образом хотели лечь в могилу.
– Отчего же?
– Ну, скажем, эта могила была не по размеру. По-моему, вы не столь тщеславны. Вот для Альерга такие масштабы захоронения подошли бы более.
– Нет, я не об этом. Вы… вы… – я дотронулась до своих болезненно опухших губ, не зная, как юридически точно сформулировать претензии.
– Что я? – Он был само невинное недоумение.
– Вы меня… поцеловали!
Дункан перестал смеяться и очень серьезно сказал:
– Я сделал вам искусственное дыхание. Вы ударились плашмя о стену и не могли дышать. Я должен был прибегнуть к этому способу. И это совсем другое, нежели поцелуй. Радона, вы знаете, что такое поцелуй?
Не докладывать же о своей невинности первому встречному! Я сосредоточилась на облаках. А Дункан проникновенно просветил мое неведение:
– Это когда отдаешь душу, а возвращается две, и ты их снова отдаешь и паришь над солнечной бездной. Это счастье. А какое же счастье без взаимности? Что за радость целовать полутруп?!
Он снова усмехнулся. Тысяча нигов, где же этот Альерг? Я промямлила:
– Мастер не скоро придет. Он как раз уходил по какому-то спешному делу.
– Он уже совсем" близко. Я ему сообщил о случившемся.
– Как?!
– Телепатически.
Значит, Альерг оказался прав в своих подозрениях: магистр всех провел. Но присутствие «щупачей» я безошибочно до сих пор ощущала благодаря урокам Дика. Или попыток поприсутствовать, осторожных, ненавязчивых, с трудом отличимых от естественного шума. Дункан же был совсем не ощутим. С такой изощренной маскировкой, с таким телепатом-невидимкой я еще не сталкивалась и способов защиты не знала.
– Не пугайтесь, – сказал магистр. – Уверяю, с того момента, как вас увидел, я не прикасался к вашим мыслям. Кроме того, между Лигой и Орденом Рота существует соглашение о взаимном неприменении телепатического шпионажа, кое я не собираюсь пока нарушать.
Придется поверить на слово. Но вот это его «пока»…
– Как вам удавалось скрыть такую способность от Совета?
– Я просто ею не пользовался. Не было нужды. Особенно в присутствии соглядатаев. За исключением легкой защиты от телепатов Лиги, Иби и…
Он явно не договорил. Значит, кто-то еще в нашем замке был тайным телепатом.
– Поэтому вы и не слышали меня, пока я не заползла в кабинет? А почему… – я запнулась, вспомнив, что Дункан украл какую-то книгу. – Что вы там стащили?
– Слышать слышал, как сам факт присутствия, но помешать не мог. Если я закрою глаза, я же не перестану вас ощущать, сударыня. Так и с телепатией, – улыбнулся он на мою попытку отстраниться подальше. – А с книгой, получилось, зря старался. Придется вернуть хозяину. А вот и он сам.
Великан мчался к нам, натыкаясь на стволы и проваливаясь в мягкий садовый грунт по щиколотку. Впрочем, с нашей высоты он не смотрелся таким уж великаном.
Я спросила как бы между прочим:
– Так что все-таки я вам нагадала тогда в саду, магистр?
Опять тот же задумчивый, изучающий взгляд, направленный на мой кристалл в ожерелье.
– Ничего. Ничего вы мне не нагадали, жрица.
Вдвоем с мастером они быстренько спустили меня на той же веревке, Дункан белкой скользнул следом, сунул в руки мастеру добытую книгу, увернулся от размахивавших мельничными крыльями вельканьих лап, не поморщившись и не разъярившись, когда одна таки его задела, и, как будто даже счастливый, улыбаясь и посвистывая, удалился в сторону трапезной.
Мне не влетело только потому, что я и так была изрядно побита. Нога, за которую меня выдернул Дункан из обвала, чуть не выдернув ее из моего тела, была уже вправлена доктором Рипли и туго перевязана. Связки оказались целы, но ходить я не могла не только из-за растяжения. Казалось, у меня синяк во все тело.
Альерг, по всей видимости, страдал не меньше меня. И особенно мрачнел и бледнел, когда я, весьма злорадствуя, начинала вспоминать недавний практический урок по применению искусственного дыхания. Ну и нечего лезть в мое сознание! Наконец, когда я додумалась до идеи первой брачной ночи, конечно, с Диком, которого мне так напоминал Дункан, моя нянька не выдержала:
– Пойду распоряжусь о твоем ужине.
– Ты мог бы отнести меня в трапезную. Мне хочется человеческого общества.
Альерг фыркнул.
– Соскучилась по спасителю? Вот уж кого сложно назвать человеком.
– Ты не объективен.
– Кажется, мы оба. Меня смущает, что ты все еще видишь в нем Дика. Учти, девочка, магистр ал…Краст – правая рука герцога Вритара, Стража Бужды. Твои чувства к другу не дают увидеть в Дункане самого Дункана – хитрого, опасного и жестокого пробужденного. Он непременно воспользуется сходством с человеком, который тебе так дорог. Он тебе уже не чужой. Как старый добрый знакомый. Не так ли?
Наставник попал в яблочко. Я думала о Дункане так, как будто давно его знала. Да, старый знакомый. Но добрый ли? Я рассмеялась.
– Ты боишься, что моя детская любовь к Дику превратится во взрослую любовь к Дункану? Не беспокойся об этом. Я ненавижу магистра именно за то, что он – не Дик. Неужели ты не понимаешь, что его сходство для меня… как оскорбление. Жестокое оскорбление.
– Кажется, на этот раз ты не врешь. Но я обеспокоен. Этот человек нечеловечески сообразителен.
– Ты преувеличиваешь.
– Ничуть.
Тут он высказал уже известные мне восторги о способностях Дункана к вычислениям. И продолжил:
– Кроме того, что Дункан – магистр ордена Рота в Ильчире, он еще и выученик ордена Псов Божьих. Э-э… это древняя и тайная секта. Они и есть главные вдохновители Дела Бужды. Даже Вритар их побаивается. Они знамениты своими методами дрессировки человека, да, ты не ослышалась. Дрессируют до уровня мгновенной реакции насекомых. Это что касается владения телом. Любое чувство в учениках при такой дрессировке становится помехой. Чувства и эмоции неофитов, замутняющие ум, сначала подавляют, потом разрушают. Ощущения уже не сопровождаются эмоциями, рефлексы ускоряются. В результате Псы добиваются неслыханной скорости и точности вычислений. Никто больше не способен принимать мгновенные, но безошибочные решения. Но решения эти мы не всегда назвали бы человечными. Человеческая этика не для Псов, они беспринципны. Точнее, у них собственные принципы, не совпадающие с нашими. Хотя иногда кажется, что они поступают вопреки собственным интересам, как мы их сиюминутно понимаем. Почему, например, магистр внезапно раскрыл способность к телепатии? Причем поразительную! Столько лет тщательно скрывал, имея тайные преимущества, и вдруг распахивается без особой на то нужды… Непонятно!
– А что за книгу он пытался украсть?
– Эту загадку мы тоже не поняли. В этой книге нет ничего примечательного. Такие справочники есть в любой нашей школьной библиотеке средней руки, не говоря уже о магистратах. И он рисковал жизнью ради этой безделицы? Никогда не поверю! Вот, можешь сама посмотреть. Надеюсь, пока я хожу, ты не вляпаешься в какое-нибудь приключение?