– Оля?
Дементьев попытался заглянуть ей в лицо, но она смотрела только на кружащуюся на подставке фигурку.
– Вчера ее здесь не было, – пробормотала она.
– Что?
– Фигурка. Вчера ее не было в шкатулке. Вера сказала, что шкатулка досталась ей в таком виде и она давно хочет вставить сюда что-нибудь, но руки не доходят.
– Ну, видимо, они все-таки дошли, – пожал плечами Дементьев, посмотрев на странную танцовщицу немного растерянно.
– Сейчас? – возмущенно возразила Ольга, наконец повернувшись к нему. – Когда у нее пропал муж?
– Оказавшись в ситуации, в которой ничего не могут сделать, чтобы помочь себе или близкому человеку, люди в стрессе часто начинают заниматься чем-то незначительным. Вот как вам захотелось приготовить сложный завтрак.
Ольга была вынуждена согласиться. Да, вполне вероятно, что их разговор накануне напомнил Вере о давнем плане и она занялась его воплощением в жизнь, просто чтобы чем-то себя занять.
Она снова протянула руку к шкатулке и захлопнула крышку, обрывая мелодию на полуслове. Сразу стало чуть легче дышать.
– Что такого в этой шкатулке? – мягко поинтересовался Дементьев. – Она вас с первого вечера крайне тревожит.
Ольга упрямо покачала головой, снова обхватывая себя руками, и позорно сбежала от него к окну, чтобы не позволять больше заглядывать себе в глаза. Внутри все противно дрожало, казалось, что ее вот-вот стошнит. Она смотрела в окно на клумбу во дворе, но не видела ее.
– Не знаю… Я видела такую однажды, но… Не помню… Не могу вспомнить. Давайте не будем об этом, хорошо?
– Хорошо, – легко согласился Дементьев, но в его голосе слышалась тревога. – Пожалуй, надо осмотреть дом.
– Зачем? – Ольга настолько удивилась, что даже снова повернулась к нему лицом.
– Попытаемся понять, ушла ли Вера сама или ее увели насильно. Нам ведь надо разобраться, куда она делась? – Дементьев пожал плечами, изучая ее внимательным взглядом.
Вновь захотелось спрятаться от этого взгляда, отвернуться или хотя бы просто опустить глаза, но что-то не дало. Изменившееся выражение его глаз: вместо любопытства и тревоги в них загорелось удивление, перерастающее во внезапный испуг. Только смотрел Дементьев теперь не на нее. Его взгляд фокусировался на чем-то за ее плечом… На окне.
– Оля, – напряженно позвал он, протягивая к ней руку, – отойдите от окна.
– Что? Почему?
Она обернулась машинально, желая узнать, что именно так напугало его. И тут же пожалела об этом, потому что за тройным стеклом, прямо за ее спиной, стоял парень с кладбища. Стоял, смотрел на нее и плотоядно улыбался. Сегодня его улыбка была уже не странной, а именно безумной.
Парень поймал ее взгляд и словно парализовал. Они оказались лицом к лицу, разделенные прочной, но абсолютно прозрачной перегородкой, и Ольга наконец смогла разглядеть, что такого странного было в его глазах. Радужку неопределимого или просто незапоминающегося цвета прорезали золотые, едва заметно сияющие трещинки. Она видела такие глаза раньше, но на совсем другом лице…
– Оля!
Кто-то резко дернул ее за плечо, вновь приводя в чувства и одновременно оттаскивая от окна подальше.
– Это тот самый парень, – с трудом выдавила она. – С кладбища. Это он!
– Оставайтесь здесь, – велел Дементьев, а сам молниеносно метнулся к двери.
Незнакомец тут же исчез из окна, и наваждение окончательно рухнуло. После секундного промедления Ольга последовала за Дементьевым.
К тому моменту как она выбежала во двор, здесь уже никого не было, а мощный ветер, дующий из-под надвигающейся на поселок грозной тяжелой тучи, неистово мотал из стороны в сторону калитку, скрипя петлями. Он демонстративно захлопнул дверь перед ее носом, но Ольга дернула ее за ручку – и та послушно отворилась.
Дорога тоже оказалась пуста. Рассвирепевший ветер дернул Ольгу за волосы, потом швырнул их ей в лицо, но она только отмахнулась. Куда убежали мужчины, теперь уже было не видно, но что-то подсказывало, что нужно идти в сторону кладбища.
Она побежала и едва не столкнулась лбами с Дементьевым, появившимся из-за поворота. Тот выглядел раздосадованным.
– Чертовщина какая-то, – проворчал он. – Парень ваш явно непрост: растворился в воздухе, как дым. Ну и поселочек! Машинки сами печатают, люди пропадают, а потом возвращаются мертвецами, парни, словно призраки, исчезают за поворотом, шкатулка еще эта ваша…
Он осекся, когда по глазам вдруг ударила яркая вспышка молнии. Оба как по команде подняли глаза к небу, а мгновение спустя ударил гром. Такой резкий и громкий, что Ольга едва не присела от страха.
На небе черным плотным дымом клубились тучи, ветер продолжал дергать их за одежду и волосы, поднимая с дороги песок и бросая его в глаза. Высокие сосны кладбища качались и скрипели, роняя на землю длинные мягкие иголки, а обе дороги, на пересечении которых они встретились, оставались пусты: ни машин, ни людей. Даже ворон и бродячих собак или кошек не было ни видно, ни слышно. Все словно замерли, затаились где-то. Только молния вновь ударила по глазам, а следом за ней оглушил гром.
Ольга нервно рассмеялась.
– Я словно попала в одну из своих книг, – объяснила она в ответ на его вопросительный взгляд. – Или даже сразу в несколько из них.
– Ничего, я давно в них живу, – улыбнулся Дементьев. – Это даже интересно. Но сейчас нам лучше вернуться в дом. Кажется, дождь начинается.
Глава 12
16 июля 2016 года, 12:20 (13:20 по Мск)
д. Хабрувка, Чешская Республика
– То, с чем мы здесь столкнулись, определенно гораздо серьезнее, чем предполагаемый среднестатистический бескуд, – убежденно заявил Нев, болезненно морщась и потирая плечо, которое беспрестанно ныло с ночи.
Все попытки Саши унять боль не увенчались успехом, но Нев знал, что в этом нет ее вины. Болели не мышцы. Ночью он пытался обездвижить противника, опутать его нитями подчинения, которые применял уже не раз, но впервые кто-то смог эти нити разорвать так резко и яростно. И вот это метафизическое «место разрыва» сейчас и болело. Помочь тут не могли ни мази, ни таблетки.
Войтех, по обыкновению сидевший во главе стола, согласно кивнул, разглядывая распечатанные стоп-кадры с ночной записи камер. Ни на одном их противник не выглядел достаточно четко, но он все равно скользил по размытым пятнам задумчивым взглядом. Кончики пальцев в перчатках буквально покалывало от желания прикоснуться к бумаге обнаженной кожей, интуиция намекала, что Вселенной есть что показать ему в видении, но Войтех сдерживался.
– Я так понимаю, он не должен был обладать магией? – уточнил он, поднимая взгляд на Нева.
– Определенно, нет, – согласился тот. – Нигде в легендах не упоминается ни магия, ни гипнотические способности. Что опять же отличает бескудов от классических вампиров.
Он покосился на Сашу, которая с самой ночи вела себя необычно тихо, словно все еще пребывала под действием чар. Она лишь ненадолго подняла голову, посмотрела на них обоих и снова опустила ее.
– Удивительно то, что описание, данное Сашей, единственной, кто смог его хорошо разглядеть, полностью соответствует известной мне легенде, – добавил Нев.
– Так, может быть, мы имеем дело именно с тем существом, которое породило легенду о бескудах? – предположил Карел. – Только в пересказах его способности к магии и гипнозу потерялись?
– Это нетипично для легенд, – возразил Нев. – Обычно все происходит с точностью до наоборот: каждый рассказчик добавляет свои сногсшибательные подробности, постоянно утрируя и великое, и пугающее.
– Значит, у нас тут нетипичный бескуд, – подал голос Ваня. – Я имею в виду: вот люди тоже в массе своей магией не владеют, но у нас есть Нев, например. Если бескуд знает о людях примерно столько же, сколько мы о них, он наверняка тоже удивился, когда Нев его сначала приложил, а потом обездвижил.
– Это вполне вероятно, – кивнул Войтех. – Если следовать легенде, то конкретно этот бескуд при жизни мог быть колдуном. Возможно, именно он и наложил проклятие на своих сородичей…
– Даже если так, – перебил Нев, – совершенно непонятно, чего он хотел от Саши. В отличие от высокоорганизованных вампиров, сохраняющих тягу к созданию пары, бескуды – воплощенная ненависть. Ими движет только месть. Ну, возможно, еще голод. Их цель только убивать и питаться.
– Может, он и собирался ее съесть, – пожал плечами Карел. И покосился на Сашу: – Кстати, имей это в виду, когда решишь снова меня обмануть и улизнуть.
– Не думаю, что он хотел меня съесть, – вяло отмахнулась Саша. – Он как будто… звал меня куда-то.
– Если бы он хотел ее съесть, Саша даже пикнуть не успела бы. – Нев тоже посмотрел на нее осуждающе. – Да и не стал бы бескуд убивать и пить кровь беззащитной женщины, когда рядом столько бодрствующих, враждебно настроенных мужчин.
– Вот я сейчас вообще не понял логики, – признался Ваня, поворачиваясь к Неву. – Разве хищники не поступают именно так? Нападают на самого слабого или отбившегося от стаи?
– Хищники – да. Но бескуды в первую очередь воины. Они не нападают на спящих, пьяных, женщин, стариков и детей. Может быть, в случае сильного голода при отсутствии других альтернатив, но не тогда, когда можно победить в честной… ну, относительно честной драке с более сильным соперником.
– То есть ты хочешь сказать, что Саша вызвала у него… романтический интерес? – нахмурился Войтех.
– Это тоже маловероятно…
– Вот сейчас прозвучало обидно, – хмыкнула Саша.
– Не стоит обижаться, – улыбнулся Нев. – Просто бескуд – это другой вид. Это как вызвать… романтические чувства у голодного медведя.
– С другой стороны, люди заводят себе кошек и собак и порой искренне любят их наравне с человеческими членами семьи, – снова вклинился Ваня. – Может быть, он увидел в Саше… симпампулечного котенка?
Он игриво подмигнул подруге, но та не оценила.
– Знаешь, когда взрослые мужчины произносят слова вроде «симпампулечного», меня это пугает, – едко заметила она в ответ.