– А мне казалось, вы хотели использовать свои писательские навыки для помощи в расследовании.
– Это не значит, что мне хочется прикасаться к штуковине, которая, предположительно, убила уже двоих.
– Хорошо, я сам. Не думаю, что имеет значение, кто именно набирает текст. Да и его литературная ценность едва ли будет влиять на результат. Так… У меня все готово, все пишется.
Он выпрямился и оглянулся по сторонам, как будто искал что-то взглядом, хотя в комнате имелось не так много вещей, за которые этим взглядом можно было бы зацепиться. Помимо письменного стола и сломанного кресла в углу притаился лишь узенький стеллаж, на полках которого стояли разнокалиберные книги, какая-то маленькая картинка, которая, возможно, раньше висела на стене, и декоративная вазочка, в узкое горлышко которой мог поместиться только какой-то один цветок. Вазочка была достаточно высокой и при этом имела дно очень маленького диаметра, из-за чего казалась неустойчивой.
Выбор Дементьева остановился именно на ней. Он взял вазочку и переставил на стол, а сам сел в кресло. Попытался пододвинуть его к столу, но обнаружил сломанные колесики и тихо выругался. Ольга нервно рассмеялась, наблюдая за тем, как он, не выпрямляясь, приподнял кресло над полом и все же перетащил ближе к столу.
– В общем, с фантазией у меня не очень, поэтому будем искать красоту в простоте. Я постараюсь с помощью машинки уронить вазочку.
Картинно размяв пальцы, как это обычно делают в мультиках перед игрой на пианино, Дементьев принялся медленно набирать текст. Точнее, первые несколько ударов прозвучали достаточно бодро, но потом темп заметно спал.
– Вот, черт, никогда не думал, что писать вслепую так сложно, – пробормотал он.
Но все же через минуту или две он окончательно остановился, выжидающе глядя на вазочку. Та стояла как вкопанная, даже не шелохнулась.
– Кажется, эксперимент не удался, – резюмировал Дементьев со вздохом.
– Отрицательный результат – тоже результат, – возразила Ольга.
И, не сумев удержать любопытство, все-таки подошла к столу и вытащила из каретки листы бумаги, чтобы прочитать текст, отпечатавшийся через копирку. Тот действительно оказался лаконичен и прост: «В комнате на столе стоит ваза. Порыв ветра распахивает окно и опрокидывает вазу на стол, но больше не причиняет ни вреда, ни неудобств».
– Может быть, стоило открыть окно? – задумчиво протянул Дементьев. – Иначе как оно распахнется от порыва ветра? Давайте, я попробую еще раз для чистоты эксперимента!
Он осторожно поднялся с кресла, чтобы не сломать ему еще парочку колес резким движением, и потянулся к ручке на створке окна, но Ольга остановила его:
– Нет, подождите. Мне кажется, все-таки следует изменить стилистику. Тот текст, что машинка напечатала в прошлый раз, больше походил на книжное повествование, вы сами отметили. У вас же получилась ремарка в сценарии.
– Ну, извините, – развел руками Дементьев, – я писательскому делу не обучен. Мне доводилось писать только протоколы и отчеты.
– Хорошо, давайте я попробую, – решилась Ольга, занимая кресло вместо него.
Он помог ей заправить в каретку новые листы бумаги, прослоенные копиркой, после чего Ольга медленно опустила пальцы на клавиатуру и с минуту просто смотрела то на белый лист, то на хмурящееся за окном небо.
Слова в голове вновь затихли, крошечный всплеск вдохновения, посетивший ее в машине по пути домой, прошел, но она хорошо знала, что вдохновение – вторично. Первична – идея, мысль, понимание сцены, которую нужно описать. Ей хватило минуты, чтобы мысленно набросать эту сцену в голове.
Потом она начала печатать. В ее случае все произошло наоборот: сначала пальцы опускались на кнопки медленно, с усилием, как будто она боялась, что иначе текст не пропечатается. Ольга старалась смотреть только на полустершиеся буквы на клавиатуре, чтобы остающийся белым лист не сбивал ее с мысли. Писать, не перечитывая, оказалось действительно непросто, но Ольга повторяла себе, что от нее требуются всего три абзаца.
Постепенно пальцы привыкли к кнопкам, скорость немного возросла. Ольга почувствовала, как позади что-то прошмыгнуло. Что-то невидимое и холодное, но не злобное. Судя по тому, что Дементьев снова приглушенно чертыхнулся, он тоже это почувствовал.
Ручка на окне с тихим всхлипом поднялась в горизонтальное положение, и стоило Ольге последний раз ударить по кнопке, ставя точку, как створка с грохотом распахнулась, впуская в комнату злой порыв ветра. Опрокинув вазочку, он ударился в противоположную стену и растворился в теплом воздухе комнаты. Следом исчезло ощущение чужого присутствия.
Ольга сидела, тяжело дыша, чувствуя, как колотится в груди сердце и как немеют от страха пальцы рук. Дементьев рядом присвистнул.
– Вот она, великая сила искусства, – протянул он восхищенно, чем, как ни странно, моментально привел Ольгу в чувства.
– Это работает, – пробормотала она, словно пытаясь сделать произошедшее чуть более реальным. – Она слушается меня…
– Да. И теперь мы точно знаем, что машинка формирует реальность, а не просто предсказывает события или описывает их.
– Тогда давайте попробуем с ее помощью вернуть Веру домой! – возбужденно предложила Ольга, уже снова кладя пальцы на клавиатуру.
– Нет-нет, даже не пытайтесь! – Дементьев встревоженно схватил ее за плечо, останавливая. – Мы не знаем, что случилось с Верой. Николая машинка уже вернула, но кому от этого стало лучше?
– Да, действительно, – была вынуждена признать Ольга, убирая руки и печально вздыхая.
– Думаю, хватит на сегодня, – резюмировал Дементьев, медленно убирая руку с ее плеча. И предложил нарочито легким тоном: – Теперь можно и вина выпить. А то впереди у нас очередная непредсказуемая ночь.
Ольга сначала согласно кивнула и даже собралась встать, но в следующую секунду снова села на место.
– А может быть, попытаемся сделать ночь чуть более предсказуемой? – предложила она, подняв на него просительный взгляд.
– Как именно?
– А сейчас увидите.
И не давая себя остановить, Ольга вновь застучала по клавишам.
16 июля 2016 года, 23:45 (00:45 по Мск)
д. Хабрувка, Чешская Республика
С самого начала знакомства Саша знала, что у Войтеха компромиссные отношения с инстинктом самосохранения. И хотя она часто слышала от него упреки в том, что у нее этот инстинкт отсутствует напрочь, считала, что его случай куда более тяжелый. Она действительно часто подвергала свою жизнь опасности, но делала это, как правило, неосознанно, слишком увлекшись чем-то. Войтех рисковал собой не реже, но делал это с полным пониманием происходящего.
Поначалу это вызывало у нее недоумение, потом – раздражение, чуть позже – ужас. Одно время она думала, что он ищет смерти, но, узнав его лучше, поняла, что это не так. В какой-то момент она почти смирилась с этой его странностью, как он в целом смирился с тем, что у нее самой отключаются все сигнальные системы, стоит ей чем-то увлечься. Но после того как однажды он действительно едва не погиб, Саша в таких ситуациях начала злиться.
Впрочем, длилось это всегда недолго, поэтому, когда Войтех нашел ее после совещания, она уже успела выдохнуть и остыть. Ему даже не пришлось особо оправдываться. А когда он рассказал ей о параллельном расследовании, которое вели их коллеги в Подмосковье, она и вовсе переключилась на интригующие подробности.
Тревога вернулась, когда все необходимые камни были собраны, разложены в круг достаточного диаметра, а Нев закончил зачаровывать те, что были добавлены сегодня. Уже успело полностью стемнеть. Они провозились с кругом-ловушкой дольше, чем рассчитывали, потому что Ваню на какое-то время перекинули на другое задание, он искал информацию для коллег, оставшихся в России, а сам Войтех заявил, что ему нужно провести небольшое исследование, и засел в комнате совещаний.
Там его Саша и нашла, когда Нев отправил ее за их добровольной приманкой. Войтех сидел на своем обычном месте перед раскрытым ноутбуком и что-то внимательно читал, хмурясь. Рядом на столе лежал лист бумаги с рукописными пометками.
– Нев говорит, что у него все готово, можно пробовать, но просто для протокола: я все еще против, – сообщила Саша, заходя в комнату и приближаясь к Войтеху, чтобы заглянуть в экран. Ее давно разбирало любопытство, что за исследование он решил провести. – Что ты читаешь?
Войтех откинулся на спинку кресла, устало выдыхая и разминая рукой порядком затекшие мышцы шеи.
– Роман Марины Врановой.
– Серьезно? Это твое исследование? – усмехнулась Саша, недоверчиво пробегая глазами по строчкам на экране. Они действительно выглядели как текст художественной книги.
– Да, представляешь: у нее есть роман про бескуда, проснувшегося в этих местах и влюбившегося в русскую туристку, которую случай занес в Хабрувку.
– Вот прям в Хабрувку? – удивилась Саша.
– Да, но это не самое удивительное. Особенно меня поразило то, насколько точно описанный в книге персонаж совпадает с тем, с чем мы столкнулись здесь. Тут и магия, и гипноз. И он даже использует одеяло, чтобы выходить днем и не видеть открытого неба!
– Думаешь, это может быть неосознанным предвидением? – нахмурилась Саша.
– Возможно, – кивнул Войтех. – Или у нее есть источник информации, куда более точный, чем наши. И тот и другой варианты кажутся мне странными, невероятными, но… – Войтех беспомощно развел руками. – Но иначе я не знаю, как это объяснить.
– Надо бы с ней поговорить, – предложила Саша. – Может быть, она действительно просто знает куда больше нашего. Тогда ее знания могут помочь.
– Да, я тоже об этом подумал, но, когда эта светлая мысль пришла мне в голову, было уже очень поздно для звонка. Я пролистал практически всю книгу. Эпизода, в котором бескуда пытались бы поймать нашим способом, в ней вроде бы нет.
– Жаль, – вздохнула Саша, – я бы сейчас не отказалась от маленького предсказания, как оно пройдет.