Вся совокупность обстоятельств неизбежно подталкивала советское руководство к четкому осознанию того, что оно сильно переоценило революционный порыв трудовых масс: как ни был велик энтузиазм рабочих, этот контингент не мог дать сотни тысяч постоянных бойцов. Добровольческий принцип не обеспечивал создания массовой Красной армии и ее высокой боеспособности. Как образно выразился один из руководителей Красной армии того периода, В.А. Антонов-Овсеенко, «предоставлять оборону революции капризу стихии добровольчества, ставить эту оборону в зависимость от такой неопределенной и не поддающейся учету величины было бы по существу глубоко неправильным»[145]. Современник и непосредственный участник строительства Красной армии в годы Гражданской войны, автор фундаментального труда «Комплектование Красной армии» (1926) Н.Н. Мовчин добавлял к этому, что добровольчество не только было не рационально с военной точки зрения, «в силу того, что создавало постоянную текучесть личного состава армии», но и, как это ни парадоксально, оно и «относительно дороже постоянной армии и требует большого аппарата, могущего не только захватывать людские массы, но обязанного вести работу по выявлению и привлечению единиц»[146].
22 апреля 1918 г., выступая на заседании ЦИК, нарком по военным делам Л.Д. Троцкий вынужден был констатировать, что «армия ныне отсутствует»[147]. В этом же выступлении Троцкий высказался о добровольчестве вполне определенно, заявив, что «это не тот принцип, который отвечает характеру рабочей демократии», а лишь «временный компромисс, вытекающий из трагических условий всей материальной и духовной обстановки последнего периода»[148]. По его словам, «сейчас из добровольцев рабочих и крестьян мы создаем только вспомогательный орган, который должен до создания подлинной армии социалистической республики выполнять элементарнейшие функции обороны внешней и внутренней»[149]. О переходе к «обязательной воинской повинности» он говорил в этот период как о деле неизбежном и решенном[150], заявлял о необходимости как можно скорее преодолеть принцип добровольчества, «который мы приняли для короткого переходного периода»[151].
Таким образом, весной 1918 г. к советскому руководству пришло четкое понимание того, что строительство армии и флота должно быть основано на твердых основах непрерывного и планомерного их комплектования людскими ресурсами, для чего необходимо было налаживать воинский учет и призыв военнообязанных граждан[152]. А для этого, в свою очередь, требовалось создание сети органов местного военного управления, ответственных за воинский учет населения и комплектование армии. 8 апреля 1918 г. Совнарком РСФСР принял декрет «О волостных, уездных губернских и окружных комиссариатов по военным делам»[153] (Приложение 1). Одновременно Наркомвоен издал инструкцию комиссариатам по военным делам (Приложение 2). Комиссариаты изначально настраивались на решение одновременно двух задач: вербовки добровольцев и призыва по мобилизационным разнарядкам, для чего организовывался персональный и числовой воинский учет населения. Уже в преамбуле документа указывалось, что в задачу комиссариатов по военным делам[154] входит проведение в жизнь «мероприятий по учету годного к военной службе населения, его призыву (курсив мой. – Авт.), формированию вооруженной силы Российской Советской Республики, обучению поголовно всех рабочих и не эксплуатирующих чужого труда крестьян военному делу…». В то же время волостной, уездный и губернский комиссариаты имели специальный аппарат для вербовки добровольцев. Агитационно-вербовочный отдел губернского комиссариата по военным делам, имевший по штатам, утвержденным наркомвоеном Л.Д. Троцким 22 апреля 1918 г., от 8 до 15 сотрудников (число делопроизводителей и переписчиков определял местный совдеп), занимался обобщением данных, поступавших из уездных военкоматов и контролем за работой последних[155]. Уездный военкомат вел числовой учет добровольцев и военнообязанных, а также хранил копии послужных листов, поступавших из волостных военкоматов. Кроме того, согласно положению, уездный комиссариат «организует вербовочные пункты по уезду и руководит записью добровольцев, ведет агитационную деятельность среди населения… формирует из записавшихся, согласно утвержденному плану, боевые единицы…»[156].
Непосредственный личный учет и прием добровольцев, как и военнообязанного населения (первоначально обязанного только военным обучением), вел волостной комиссариат. Для него были разработаны особые учетные формы, в числе которых был «Алфавитный именной список записавшихся добровольцами в Красную армию» (форма № 9); «Удостоверительная карточка для записи в Рабоче-крестьянскую Красную армию» (форма № 2); «Личная карточка» добровольца РККА (форма № 5)[157]. Форма № 2 заполнялась местным органом власти и содержала подробные социально-демографические и имущественные сведения о добровольце. С этим документом гражданин являлся из своей деревни в волостной военкомат, где на его основе военкоматом с момента зачисления в Красную армию составлялась «Личная карточка». В карточке указывались личные данные добровольца, сведения о грамотности, профессии и месячном заработке, опыте военной службы, семейном положении, возрасте и партийности[158]. «Личная карточка» заполнялась сразу в четырех вариантах, несущественно отличавшихся друг от друга, хранившихся в четырех разных местах: в местном и в вышестоящем военкомате, в воинской части, куда направлялся доброволец, и в органе советской власти по месту его жительства.
Порядок и установленные формы учета и отчетности военкоматами были сведены в «Общую инструкцию по учету добровольцев Красной армии», разработанную Всероссийской коллегией с целью «установить правильную и однообразную регистрацию всех поступающих в Красную Советскую армию добровольцев». В апреле 1918 г. инструкцию начали рассылать губернским и уездным совдепам, а также комиссариатам по военным делам[159].
Благодаря учреждению местных органов военного управления большевистское руководство стало получать регулярные формализованные сведения о положении с мест. Оно проявляло большой практический интерес к статистическому изучению добровольчества. В конце апреля 1918 г. в крупнейшем центре вербовки – Петрограде – даже планировалась перепись добровольцев[160]. Статистические данные о результатах первых вербовок добровольцев и добровольческих воинских формированиях страдают большим несовершенством из-за фрагментарности источниковой базы за этот период.
Учетом добровольцев занимался учетный отдел Всероссийской коллегии по организации и управлению Красной армией, а после включения Коллегии 8 мая 1918 г. в состав вновь образованного Всероссийского Главного штаба – подотдел по учету добровольческой армии мобилизационного отдела Управления по организации армии Всероглавштаба. Для ведения числового учета добровольцев предлагались формы еженедельной[161], вскоре замененной двухнедельной[162], ведомости, в которую вносились сведения о движении (вербовке и отправке на фронт) всех категорий добровольцев (по способу их вербовки и воинской специальности). Двухнедельные ведомости о численности добровольцев велись губернскими и уездными военкоматами в течение всего 1918 г. Кроме того, военкоматами заполнялись обширные, включавшие в себя десятки вопросов, «опросные листы», куда вносилась развернутая информация о характере добровольческого движения на подведомственной военкомату территории (социальный состав и политические настроения населения, количество добровольцев, их обученность военному делу, состояние отрядов Красной гвардии, воинского учета и т. п.)[163].
Как видно, в короткие сроки была разработана весьма сложная многоуровневая система учета добровольцев Красной армии. Однако из-за организационных трудностей указанные отчетные формы получали далеко не все военкоматы: местные органы военного управления формировались и налаживали работу медленно из-за нехватки квалифицированных сотрудников, каковых, по современным подсчетам, для штатного укомплектования всех военкоматов требовалось почти 100 тыс. человек[164]. Связь с вышестоящими органами была неустойчивой. На деле рассылка на места временного руководства по ведению учета и личных карт военнообязанных затянулась до начала 1919 г. Высылка учетных сведений в ВГШ по установленным формам тоже пришлась на рубеж 1918–1919 гг. За это время не только завершился добровольческий период строительства Красной армии, но и было уже было проведено несколько крупных мобилизаций[165]. Наиболее инициативные военкомы на местах составляли собственные инструкции и формы учета добровольцев и военнообязанных. Например, в августе 1918 г. Калужская губернская вербовочная комиссия при местном военкомате выработала штаты городских и уездных комиссий, а также инструкцию по вербовке для местных органов военного управления начиная с волостного. Инструкция подробно расписывала порядок приема желающих поступить в Красную армию, перечень и содержание документов, взаимодействие органов военного управления между собой и с гражданскими властями. 17 августа 1918 г. калужский губернский комиссар по военным делам В. Варганов своим приказом № 72 утвердил эти документы, оговорив, что они будут действовать «впредь, до утверждения в законодательном порядке инструкции и штатов губернских, городских и уездных вербовочных пунктов по приему добровольцев»