скочил на лестничную площадку и бросился к лифту.
Масляковы жили в старом купеческом доме на втором этаже в небольшой, но отдельной квартирке. Сама Маслякова была пятидесятилетней молодящейся женщиной, даже дома накладывающей макияж. Медведева она впустила только в прихожую и вытолкала к нему восьмилетнюю девочку. Где-то там, в проеме двери, мелькнула любопытная рожица полуторагодовалого мальчика, но ребенка оттащили.
— Это ваша дочь, даже если вы от нее отказались, — с раздражением начала Маслякова. — И если вам она не нужна — что ж, сдавайте в детдом, мы для нее совершенно чужие люди. К счастью, мой сын не оформил удочерение. Можете и не рассчитывать на это. Мой сын не лох.
Она когда-то употребила эту фразу, как шутку интеллектуалки. А теперь она вырвалась у нее помимо воли, в том же смысле, в каком ее употребляют на блошином рынке. Он не лох. Она — тоже. И не следует на это рассчитывать.
Девочка: тоненькая и бледненькая, такая же светловолосая, как отец, одетая в ярко зеленое платьице, стояла, прижавшись спиной к стене и затравленно следила за взрослыми. Два тоненьких хвостика лежали на ее плечах, слегка вздрагивая. Медведев подошел к ней.
— Здравствуй, Настя, — он неуверенно подался к дочери, слегка склоняясь.
Девочка то ли вздохнула, то ли всхлипнула.
— Она у нас невоспитанная. Тяжелый характер, как и у папы, — сказала Маслякова с нажимом.
— Пойдем домой, дочка.
Девочка неуверенно подняла голову и снова опустила, грызя большой палец.
— Убери изо рта палец. Пусть твой папа тебе соску купит.
Медведев, как мог ласково, взял девочку за руку, и мокрый замусоленный палец коснулся его кисти.
— Идем.
Девочка послушалась, хотя и с неохотой и робко. Она оторвалась от стены и медленно, слегка отстав, пошла за отцом.
— Вот ее вещи.
Медведев взял полиэтиленовый пакет.
— До свидания.
— Прощайте. И даже не вздумайте ее возвращать нам.
Девочка снова издала подозрительный звук. Медведев выпустил ее руку и обнял за худенькие плечи.
— Я рад, что ты возвращаешься к нам. А ты? Настя? — спросил он, уже спускаясь по лестнице.
— Я тебе не нужна, — тихо ответила девочка.
— Нужна, очень.
— Ты же отказался от меня.
— Не правда. Я только подписал заявление, потому что твоя мама этого хотела. Я думал, что так будет лучше для тебя. А что с мамой?
— Она бросила нас. И меня, и Никитку, и Маслякова.
— А я теперь живу у дяди Вити. Тетя Валя в больнице. Пока с Максимом днем будешь. Помнишь Максима?
— Помню.
— Хочешь жить с нами?
— Хочу.
— Только не будь такой тихой и бедной, а то у меня сердце разрывается. Помнишь, как ты когда-то смеялась?
— Ты тоже тогда смеялся. И мама. А потом, когда ты… ты стал другим. Мама тоже стала другой. И я перестала смеяться. Стало скучно и плохо.
— Может все еще поправится?
— Нет. Ты уже не засмеешься.
— Да, наверное. Но ты-то можешь попробовать.
— Нет.
Они вышли из подъезда и подошли к машине, держась за руки.
Оставив машину в гараже, они пошли домой, и Медведев купил девочке вафельный рожок мороженного. Та стала его старательно облизывать, чтобы уйти от разговора. Они уже подходили к дому, когда к Медведеву подбежала молодая женщина с хорошей фигурой и растрепанными белокурыми волосами. Обеими руками она держала у бедра дамскую сумочку.
— Мужчина, помогите. Там моего мужа избивают пьяные. Скорее.
— Настя, вот этот дом, первый подъезд, шестая квартира, справа. Наши дома, тебе откроют. Скажешь, что я скоро приду. Беги.
— Папа…
— Беги…
— Папа…
Но Медведев подтолкнул ее, и девочка побежала, оглядываясь и пачкая платье мороженным.
Убедившись, что она у подъезда, Медведев повернулся к женщине, в нетерпении, но молча теребившей свои волосы.
— Где они?
— Вон там, идемте. Я звала людей, но никто не откликнулся.
— А в милицию звонили?
— У нас нет мобильника.
Машинально, на бегу, Медведев потянулся к карману.
— Ну что же вы, быстрее.
Больше Медведев не сомневался. С разбега он заскочил в узкий проход между домами, на расстоянии уже слыша мат и вскрики. Несколько человек топтались тесной группой, толкаясь и нанося вялые несильные удары.
Врезавшись в группу, Медведев отшвырнул ближайших. Он знал такие потасовки, где давят числом, а потом удивляются, что кому-то разбили голову или отбили почки. Он не боялся их. Но тут случилось непредвиденное. Его самого зажали в круг и ударили со спины. Но Медведев в это время отступил в сторону, и удар пришелся по плечу. Увернувшись, Медведев ударил сам, уже в полную силу, стараясь выключить самых активных, ударил еще и встал спиной к стене дома, держа мужчин на расстоянии.
— Капитан! — закричал женский голос.
Медведев обернулся, и в лицо ему ударила струя парализующего газа.
Не переодевшийся с работы Виктор, Максим и Сергей Сидоренко бежали следом за Настей.
— Атас! — закричал ломкий подростковый голос, и толпа сопевших и рывками двигающихся мужчин распалась, а потом все они бросились в одну сторону оставив единственное тело, тело Владимира Медведева, лежавшее ничком на асфальте. Светлые волосы его склеились от крови, у головы набежала лужица, темно бурая в тени. Черная когда-то рубашка стала серой и истоптанной, черные джинсы покрывала пыль.
Упав перед братом на колени, перепуганный Виктор начал лихорадочно щупать запястье и так и не понял, что это левая рука и на ней нет довольно дорогих часов.
— Жив? — спрашивал Максим, заглядывая лежавшему в лицо и тут же переводя взгляд на отца.
Сергей Сидоренко бросился было за убегающими и почти тут же вернулся.
— Уехали на двух машинах: черная «Ауди» и коричневый «Джип». Номера замазаны грязью. Жив он? — Сергей присел возле тела с другой стороны.
— Жив. Макс, беги, звони в «Скорую».
Максим вскочил, побежал, но тут же вернулся.
— Пап, а твой мобильник, он же у тебя.
— Черт, забыл, — Виктор достал из кармана расстегнутого пиджака маленький телефон и стал нажимать кнопки: — Не могу… Черт… Алло…
— А почему он без сознания? — чуть не плакал Максим. — Почему не дышит? Может его перевернуть?
— Нет! — закричал Виктор. — Это я не вам. Травмы от побоев…
— Нельзя, — стал говорить Сергей, как мог спокойнее обращаясь к Максиму. — Мы же не знаем, что у него.
Он сжимал руку лежавшего, вялую, бесчувственную и заглядывал в его раздувшееся лицо.
— Он не умрет? Сергей!
— Нет, нет, Макс, он не умрет.
Максим всхлипывал и тоже заглядывал в изувеченное лицо. И все они забыли о восьмилетней Насте. Девочка стояла у стены со стороны подогнутых ног отца и горько плакала, повернувшись к нему спиной и беззащитно съежившись.
— Витя, он потеет. И как будто температура поднимается, — тревожно сказал Сергей, прижимая ладонь ко лбу лежавшего и приподнимая волосы.
— Плохо.
— Что плохо? — заговорил Максим, глядя то на одного, то на другого. — Почему плохо?
— Внутренние органы повреждены. Макс, машина подъехала. Если это «Скорая», веди сюда.
— Быстрее, это они, — глядя в проход и видя там человека в одежде врача, проговорил и Сергей.
— Я платных вызвал.
Врач и Максим приближались. Люди, проходившие мимо останавливались, смотрели, отходили, подходили новые. В стороне стояли кучки детей и подростков.
Врач растолкал всех, присел рядом, наклонился, ища пульс.
— Носилки.
Рядом положили носилки. Тело перевернули, осторожно переложили на них. Врач расстегнул рубашку, приподнял полы, распорядился:
— В машину.
Ни Виктор, ни Сергей ничего не спросили, только поднялись следом.
— Кто поедет с ним?
— Я, — ответил Виктор.
— Вы ему родственник?
— Брат.
— Садитесь.
— Я на своей.
— Хорошо. Знаете, куда ехать?
— Знаю.
— Возьмите деньги и документы.
— Конечно.
Максим бросился за отцом.
— Пап, я с тобой?
— Останешься дома. Сергей, пригляди за ними.
— Не волнуйся, Вить. А может, я — с тобой?
— Нет. Я позвоню.
Носилки, между тем, задвигали в машину. Сергей, сам не зная, зачем, вдруг бросился за ними, но совладал с собой и остановился. Дверца захлопнулась, микроавтобус развернулся и умчался, включив лампочку сигнала. Сергей и Максим стояли рядом, Максим обнимал за плечи Настю. И все смотрели вслед уносившейся машине.
Виктор выскочил из подъезда, держа в руке барсетку.
— Серега, я надеюсь на тебя, — крикнул он на бегу.
И Сергей повернулся к нему.
— Только позвони.
— Обязательно.
Виктор побежал к гаражу. Сергей вздохнул, сделал шаг вперед, повернулся и присел перед бледной девочкой.
— Ну вот, принцесса, пойдем домой. А что это у тебя? — Сергей провел пальцами по белым следам на платье.
— Мороженное, — тихо прошептала девочка.
— Уронила?
Та вяло кивнула.
— Купить еще?
Девочка едва качнула головой. Даже хвостики ее почти не шевельнулись от этого движения. Сергей протянул руку и коснулся ее головы.
— Пойдем домой, сестренка, пожалуйста.
Девочка всхлипнула, сделала шаг вперед, обхватила Сергея за шею и расплакалась, ткнувшись лицом ему в плечо. Сергей обнял ее, подхватил на руки и понес к дому. Люди во дворе провожали их взглядом.
Войдя в квартиру, Сергей не спускал девочку с рук, пока она не заснула, и только тогда уложил в постель, на которой спал ее отец.
— Переодеть бы, — пробормотал Максим.
— Сейчас сон важнее для нее, чем чистота. Не трогай.
— Что-то папа не звонит.
— Слышь, Макс, сейчас бы в самый раз выпить.
— Ты что! Отец узнает, пришибёт.
— Давай, я дам тебе денег, сгоняй в магазин.
— Отец убьет.
— Так ты и не будешь пить. Я выпью.
— Ты же спортсмен, тебе нельзя.
— Какой я теперь спортсмен. Я — мент. А менту все можно.
— Тогда и я с тобой, — неуверенно протянул Максим. — Давай деньги.