— Конечно. Почему вы не привезли его?
— Он в больнице. Его избили на улице.
— Его? Слепого? Мерзавцы.
— Понимаете, он ударился головой, был два дня без сознания, а сегодня ночью очнулся. Он начал видеть.
— Где он?
— В «Склифе».
— Едемте сейчас же. Это ваша машина? Везите меня. Скорее.
Уже сидя в «Жигулях», выезжавших на центральную улицу, он спросил:
— Сколько времени прошло, как он увидел?
— Не знаю. Был где-то час или два ночи. Мы сразу выключили свет.
— Правильно.
— Потом он снова заснул.
— Это хорошо. Надеюсь он еще спит. Глаза завязать ему не додумались, конечно?
— Нет. Врач сказала, что утром его осмотрит окулист.
— А как его травмы?
— Синяки уже проходят.
— Я заберу его к себе.
В Центре Травматологии Колкер тут же потребовал плотную повязку и сам завязал глаза проснувшемуся и пробующему протестовать Радику. Дина как раз сдала дежурство, и вместе с Радиком тоже поехала в глазную клинику. Там Колкер тут же увел Радика на осмотр.
— Я возьму отпуск и буду с ним, — сказала девушка, когда вернувшийся Колкер объявил, что кладет Радика к себе и надеется на полное восстановление зрения.
— Я нанимаю пациентам сиделок, так обходится дешевле, чем держать своих. Радик будет пользоваться всем, так же, как и остальные мои пациенты. Но если вы хотите сами ухаживать за вашим братом, то я вам буду платить столько, сколько обычно плачу за уход за больными.
— Нет, что вы.
— Послушайте, я пообещал, что сделаю для вашего брата все. Поэтому или соглашайтесь, или я найму другую женщину.
— Я согласна.
— А приезжать к нему можно? — спросил Сергей.
— Конечно. Сейчас он в палате. Можете зайти к нему.
Радик снова лежал на койке. Но бинтов на голове уже не было, волосы скрывали небольшое выбритое место на голове, где наложены были швы. Зато черная плотная повязка стягивала глаза переносицу и брови, уши и голову кругом.
Сергей наклонился к другу и взял его за руку.
— Сережа?
— Да. Это я. Все нормально?
— Да.
— Тогда я поеду. А с работы — прямо к тебе.
— Не стоит.
— Больше так не говори.
Радик сел, и Сергей легонько придержал его за плечи.
— Я не хотел тебя обидеть. Просто я подумал, что у тебя есть и свои проблемы.
— Есть. Полно. Но я их решаю в рабочее время.
— Не обижайся, Серега.
— Не обижай. И не скучай без меня.
Сергей пожал руку Радика, слегка встряхнув.
— Ну, держи хвост… Как там дальше?
— Пистолетом.
— Вот именно. Да вечера.
Радик слегка задержал руку друга.
— Иди.
За Сергеем захлопнулась дверь.
Дина села на постель к брату.
— Я сейчас поеду домой, за вещами, потом в больницу, оформлю отпуск. Я договорилась с врачом.
— Лучше отдыхай.
— Все равно я три раза в день буду к тебе ездить. Так что остаться тут будет для меня легче.
— Если хочешь.
— Радик?
— Да?
— Что ты думаешь о Сергее?
— Хороший парень, а что?
— Нет, ничего. Я сначала подумала, что он боится, что ты в суд на него подашь за увечье, как папа советовал. Потом… подумала…
— Что?
— Что совесть свою он успокаивает. Это же хорошо, что есть совесть?
— Не плохо.
— Он эти двое суток не спал почти. После работы сразу к тебе. Он мне во всем помогал.
— Да. Тут никакой совести не хватит. А как твой друг?
— Сергей его с лестницы спустил.
— За что?
— За дело.
— Вон что. Он тебе нравится?
— Кто? Сергей или Алик?
— Сергей.
— Кажется. Не знаю. Какой-то он не такой, как все. Чем-то даже на тебя похож.
— А я думал, что я уникальный.
— Нет, правда. Радик?
— Он пережил много. Поэтому и не такой, как эти холеные мальчики. С ним будет трудно. Но такого парня обманывать тоже нельзя. Сначала подумай хорошенько, потом решай.
А вечером к Радику приехали Медведев с Сидоренко. В палате у того сидел сам хозяин клиники и неторопливо разговаривал с ним.
— Жена моя тебе привет передает, — говорил он. — И сын — тоже. Сейчас они поехали в бассейн. Надо учить его плавать, раз дача наша возле реки. О, это к тебе. Здравствуйте.
Колкер поднялся, пожал руки вошедшим.
— Я пошел. А вы не увлекайтесь, утомлять его не рекомендуется.
Медведев положил на тумбочку яблоки, апельсины и бананы.
— Здравствуй, Радик.
Тот прислушался, пожимая вложенную в ладонь руку.
— Володя?
— Да.
— Здравствуй.
— Максим с отцом завтра приедут, вечером, а днем к тебе Валя собирается с Настей. Сразу, как у Насти закончатся уроки.
— У нас все по расписанию, — засмеялся Сергей.
— Что вы туда положили? — садясь в постели, проговорил Радик.
— Куда?
— Да на тумбочку.
— Так, ерунда. Фрукты.
— Не надо ничего, ребята, здесь все дают.
— Да не удобно. Больница все же.
— Сами просто приходите. Я вам так рад.
Володя переглянулся с Сергеем.
— Ничего, парень, мы тебе еще надоедим, гнать будешь.
Все рассмеялись, и повеселевший Радик — вместе со всеми.
Посидев немного, Медведев уехал домой, а Сидоренко остался, сказав, что приедет попозже.
Радик задремал, под шепот Дины и Сергей, а когда проснулся, то услышал звук поцелуя.
— Я люблю тебя, Дина.
— Не знаю, Сергей, ничего еще не знаю.
— Зато знаю я.
И снова поцелуй.
— Эй, — сказал Радик. — Я все-таки не сплю, могли бы и не целоваться. Так, ради приличия.
— А ты мог бы и притвориться, что не слышишь, — Сергей подошел к койке и взял друга за руку. — Радь. Не подумай ничего плохого. Ты же знаешь, как я люблю Дину.
— Ничего я не знаю. Вот женишься, тогда буду знать.
— А, Дина, слышишь, что говорит твой старший брат?
Девушку было не слышно.
— Радик, — Сергей наклонился так, что задышал прямо в шею того.
— Ну.
— Она согласилась стать моей женой.
— А ты знаешь, что я буду теперь видеть?
— Радька, ты даже не представляешь себя, как я этому рад.
— Так что, если что, всегда смогу наломать тебе по шее.
— Не сможешь.
— Это еще почему?
— Да не за что будет, потому и не сможешь.
— Прохвост ты, Серый, вот кто.
— Кто бы говорил. Сам-то, сам.
— А чем я плох?
— Ничем, Радь, это я так. Ты просто идеальный.
— Ладно тебе. А то я смущаюсь.
— Скромник какой.
Глава 22
Володя Медведев приехал домой раньше брата и услышал звонок в дверь, когда переобувался в прихожей.
Думая, что это он, и не спрашивая, Володя распахнул дверь. На пороге стоял невысокий лысоватый мужчина, держа в одной руке барсетку, а другой рукой сжимая руку полуторагодовалого мальчика, внимательно смотревшего в распахнувшееся перед ним чудо чужой квартиры. За его плечами свешивался детский рюкзачок в форме зайчика.
— Здравствуйте, — явно волнуясь, начал мужчина.
— Здравствуйте, — Медведев удивился. — Входите.
— Нет, не стоит, — мужчина замялся.
— Вам кого?
— Судя по всему — вас. Моя фамилия — Масляков. Вы помните меня?
— Да.
— Судя по вашей реакции, вы все помните.
— Да.
— Так вот. И не перебивайте, пожалуйста. Я и так на каждом слоге сбиваюсь. Я уезжаю по контракту в Англию, Алевтина сбежала от меня. Вы это уже знаете. Так?
Медведев не привык называть жену Алевтиной и в первую секунду удивился.
— Вот. Этого ребенка родила она. Это факт. В матери не сомневается никто. А вот отцовство. Не знаю. Может быть он ваш ребенок.
Мужчина поправил очки. Потом кашлянул, стряхнул к запястью барсетку.
— Нет.
— Что «нет»?
— Он не мой.
— Мне можно продолжить? Я же просил вас не перебивать.
— Зайдите в квартиру.
— Нет. Я уже, собственно, кончаю. Так вот. Этот ребенок может быть в перспективе и вашем так же, как и моим. Поэтому я оставляю его вам. Если вы хотите возразить — отведите его в детдом. До свидания. Его вещи и документы — в рюкзаке.
Каким чудом мужчине удалось за время монолога высвободить свою руку из руки ребенка — не мыслимо, но он, уже свободный, побежал по ступенькам вниз.
Мальчик равнодушно смотрел ему вслед, потом перевел взгляд на Медведева. Тот присел перед ним и протянул руку.
— Здорово, мужичек.
Мальчик оценивающе посмотрел на широкую ладонь, потом на самого мужчину, посмотрел на лестницу и громко заревел.
— Э, так дело не пойдет.
Медведев, не дожидаясь, когда ребенок бросится догонять Маслякова, схватил его на руки, крепко сжимая начинающееся извиваться тельце. Только он запер дверь, как снова позвонили. Уже со злостью Володя распахнул ее, держа ревущего ребенка одной рукой и желая спустить с лестницы любого, а больше всех, его отца. Но на пороге стоял Виктор, тоже с барсеткой: высокий, русоволосый и удивленный. Весь пыл тут же сошел с его брата. Отступив, Володя пробормотал:
— Заходи, — но его не было слышно за воплями малыша.
— Что это за чудо? Эй, ты где подобрал его? И почему он орет? Кто он?
Настя вышла из-за спины отца.
— Он — Никита, — тихо сказала она, и Виктор резко наклонился, чтобы услышать.
— Он — мой братишка, Никитка.
Отец ее, услышав тоже, быстро наклонился и отпустил ребенка.
— Ты можешь успокоить его?
Но мальчик, продолжая реветь, бросился было к двери. Виктор перехватил его, орущего и оттащил назад.
— Что тут у вас, — в прихожую вышла Валя. — Витя?
— Это не я, это он, — показал старший брат на младшего. — Я же тебе рассказывал про всякое зверье.
— Дай сюда ребенка.
С большим облегчением мужчины отступили и скрылись в ближайшей комнате.
Когда пришел Сергей, дверь ему открыла Валя, и с первого же шага в ноги ему врезался реактивный снаряд.
— Что это? — Сергей наклонился, разглядывая мальчика. А тот, отскочив, повернулся назад. — Это чей такой шустрый? У вас гости, Валя?
— Ох, Сережа, нет. Это сын бывшей Володиной жены.