Богослужение в этот день прошло особенно торжественно. Даже милиция не помешала провести собрание, и дети смогли рассказать все, что учили к празднику.
После собрания долго еще не расходились. Взрослые приветствовали друг друга и тихо переговаривались, а дети шептались о чем-то своем и показывали друг другу праздничные сладости.
Кузнецовы стояли в стороне и грустно наблюдали за другими детьми. Они еще не успели познакомиться с ними, да и хвастать было нечем – их мама в этот раз ничего не испекла.
Конечно, мама сразу заметила, что ее дети были какими-то унылыми, безрадостными, скучными, и ей стало тяжело от этого.
По дороге домой Саша, надув губы, пробурчал:
– Даже у Сергеевых сегодня полно печеного!
От досады он пнул камешек и хотел еще что-то добавить, но мама вдруг остановилась и положила руку ему на голову.
– Не огорчай Господа, сынок, – мягко сказала она. Остальные дети обступили мать, и она, пользуясь моментом, пояснила:
– У всех детей есть папы, которые живут дома и зарабатывают деньги. Поэтому они могут покупать детям то, что им хочется. А наш папа – страдает в тюрьме за Слово Божье. Вместе с ним и нам приходится терпеть лишения и недостатки, а порой и насмешки. Но ведь все это ради Господа, дети! Давайте не будем роптать! Иисус ведь не оставляет нас. Смотрите, вы все обуты, одеты, у нас каждый день есть необходимая пища. Я ведь не могу оставить малышей и идти зарабатывать вам на сладости. – Мама замолчала, а потом, как будто что-то вспомнив, спросила: – Дети, а вы просили Господа, чтобы Он послал вам гостинцы к празднику?
– Нет.
– Вот видите, не просили, а огорчаетесь!
Во дворе у Кузнецовых было по-праздничному чисто и уютно. По восточному обычаю, в теплое время года они ели во дворе. Старшие девочки, переодевшись, сразу же принялись накрывать на стол.
За обедом вспомнили о папе, поговорили о предстоящем свидании. В этот раз с мамой должен был ехать Саша. Он, конечно, был этому рад и тут же похвастался:
– Я расскажу папе, как на Пасху собрание прошло! Я все запомнил!
– И расскажешь, как ты чуть не плакал, что тебе гостинцев не досталось! – добавила Зина.
– Нет, об этом я не буду говорить...
В это время залаяла собака и кто-то постучал в калитку. Петя, самый старший сын Кузнецовых, пошел открывать. За воротами стоял дядя Ваня, проповедник местной церкви, с большой коробкой в руках.
– Христос воскрес! – громко поприветствовал он Петю, отдавая ему коробку.
– Воистину воскрес!
– Это от Господа, – сказал дядя Ваня, поймав удивленный взгляд мальчика. – Друзья прислали посылку на наш адрес и просили передать вам.
Он торопливо попрощался и, хлопнув дверцей машины, уехал.
Увидев коробку, дети бросились навстречу Пете:
– Что там?
Но Петя пожал плечами и направился к столу.
Только мама сразу поняла, в чем дело. Она положила руку на коробку, подождала, пока дети успокоятся, и с трепетом сказала:
– Мне очень тяжело было видеть и слышать, как вы плачете, негодуете и ропщете, что у вас нет гостинцев, как у других...
Дети притихли.
– Я просила у Бога прощения за вас и молилась, чтобы Господь, по милости Своей, показал вам сегодня, как Он вас любит. Не знаю, от кого эта посылка и что в ней, но твердо верю – Бог никогда не оставит в стыде тех, кто надеется на Него!
– Я хочу попросить прощения, – чуть слышно проговорил Саша.
– И я тоже... – всхлипнула Зина.
Колени преклонили все. Кто каялся, а кто благодарил Господа, что Он прощает их, хранит и даже гостинцы посылает по Своей щедрости.
В коробке было много шоколада, конфет, печенья, орехов. Конечно, дети быстро съели сладости, но память о милости Бога, о Его отцовской заботе осталась в их душе на всю жизнь.
Бог любит меня!
Обгоняя друг друга, ребята спешили домой после детского собрания. Крепкий сибирский мороз не просто щипал нос и щеки, а пробирал до костей, так что задерживаться на улице никому не хотелось.
Миша шел домой с ответственным поручением: хозяйка дома, где проходило детское собрание, попросила его передать маме деньги. Миша крепко зажал в кулаке несколько пятирублевок и с важным видом шагал по улице. Но вскоре руки замерзли, и он, сунув деньги в карман, надел варежки.
Дома он прямо с порога радостно сообщил:
– Мама, а я принес тебе деньги!
– Тетя Мария передала?
Миша кивнул и сунул руку в карман. Затем он растерянно посмотрел под ноги и снова надел варежку.
– Ой! – вдруг вскрикнул он.
– Потерял?! – насторожилась мама. – А ну-ка, дай я посмотрю!
Миша беспомощно топтался у порога, а мама тщательно осматривала его карманы.
– Вроде и дырок нет, – приговаривала она. – Как же ты потерял?
Мама строго посмотрела на сына и велела ему искать потерянные деньги.
– Зайди к тете Марии, может, там выронил! Понурив голову, Миша побрел по знакомой дороге.
– Я так крепко держал их... – жалобно рассказывал он тете Марии.
Она сочувственно вздохнула и предложила:
– Давай помолимся, чтобы Господь помог нам. Иисус ведь слышит наши молитвы, и, если мы доверяем Ему, Он пошлет просимое.
Миша закрыл глаза и сложил руки.
– Добрый Пастырь! – молилась тетя Мария. – Ты видишь нашу беду. Миша потерял деньги, и его маме не на что купить хлеб. Прошу Тебя, Боже, помоги нам! Ты же знаешь, что у Миши нет папы и им так трудно...
Миша пошел домой без денег, но с надеждой на Господа. Он внимательно смотрел под ноги. Снег скрипел и как будто приговаривал: «Денег нет! Денег нет! Нет! Нет! Нет!» И чем ближе подходил Миша к дому, тем тревожнее становилось на сердце: что скажет мама?
Робко переступив порог, он, не поднимая головы, выдавил:
– Не нашел.
– Какой же ты рассеянный, Миша! Оказывается, тебе ничего нельзя поручать! Такой большой уже и такой ненадежный!
Мама быстро оделась, взяла банку с молоком и, глухо стукнув дверью, ушла. Каждый вечер Миша носил молоко дальним родственникам, но сегодня маме, видимо, было так тяжело, что она и это не доверила ему.
Миша остался один на один со своим горем: «Неужели Господь не услышал кашу молитву? Ведь Он мог показать, где лежат деньги! И зачем я положил их в карман? Нужно было нести в кулаке до самого дома...»
Миша еще раз проверил карманы, даже вывернул их наизнанку, но денег не было.
«Помолюсь еще раз!» – решил он и опустился на колени:
– Дорогой Иисус! Помоги нам! Мама очень переживает. Прости меня, что я такой рассеянный. Помоги, Иисус!..
Мише казалось, что прошло очень много времени, а мамы все еще не было. Ему стало боязно. Он залез на диван и поджал под себя ноги. Вдруг ужасная мысль стрелой пронзила его: «Иисус тебя не любит, иначе Он помог бы! Не нужен ты Ему, не любит Он тебя! Не любит. – Миша тряхнул головой, отгоняя пугающие мысли. – Неужели это правда? В Библии написано, что Он любит всех людей, значит, и меня тоже. Иисус ведь не может обманывать!»
«Не любит, не любит, – стучало в висках. – Ты такой непослушный, ссоришься, обманываешь. Не любит!»
Миша съежился еще больше и боялся даже пошевелиться.
«Неужели это правда?» – спрашивал он себя, ощущая страх и бессилие.
– Сынок! – послышалось вдруг из сеней. – Помоги мне снять валенки!
Миша вскочил. Мама вошла в дом заснеженная, уставшая, но вместе с тем радостная и умиротворенная.
– Не переживай, – утешила она Мишу, – Дядя Вова нашел деньги, которые ты потерял! Я принесла им молоко, а он спрашивает: «Ты болеешь или случилось что? Почему такая печальная?» Да вот, говорю, Миша деньги потерял. «Потерял? – переспросил дядя Вова. – А сколько у него было?» Я сказала, что пятнадцать рублей, как раз до получки хватило бы. «Возьми свои деньги! – протянул он мне три пятерки. – Я нашел их на дороге!»
– Это Иисус так сделал! – сверкнул глазами Миша. – Значит, Он любит меня! Он услышал мою молитву!
– А на улице такой снегопад, что ничего не найдешь уже, – сказала мама, радуясь вместе с сыном.
Толина фотокарточка
Несколько мальчишек кучкой стояли у ворот небольшого кирпичного дома и что-то внимательно рассматривали, передавая из рук в руки.
– Здорово! Мотоцикл красивый! – восхищался Толик.
– Хорошая фотография! Дорого только она стоит, – с сожалением произнес Виталик. – Мне мама не разрешит... Скажет, денег нет.
– А я все-таки попрошу папу. Может, он разрешит сфотографироваться, – неуверенно сказал Толик.
– Знаете, ребята, это когда дядя Леша был у нас в гостях. Мы с ним ходили в зоопарк и в фотоателье, – рассказывал Дима, довольный, что друзьям понравилась его фотография.
– А вон мой папа идет с работы! – крикнул Толик и побежал навстречу отцу. – Папа! Можно мне сфотографироваться? Пойдем, посмотришь, как Дима здорово вышел!
– Подожди, сынок. Пойдем-ка лучше домой, мама нас уже заждалась, наверное. А после ужина мы с тобой об этом обязательно поговорим. Хорошо? – сказал отец и взял сына за руку.
После ужина, как только папа присел на диван немного отдохнуть, Толик устроился рядом.
– Папа, я очень хочу сфотографироваться, как Дима, на мотоцикле. Можно? Вам с мамой тоже понравится такая фотокарточка, – упрашивал он.
– Послушай, сынок, у меня есть много твоих снимков, – улыбаясь, сказал отец. – И все они очень разные. Каждое утро, уходя на работу, я беру с собой один из них. Иногда – красивый, а другой раз и некрасивый.
– Ты, наверное, шутишь, папа. Я ведь еще никогда не фотографировался! – возразил Толик.
– Нет, я говорю вполне серьезно. Просто ты об этом ничего не знаешь.
Толик совсем близко придвинулся к папе.
– Знаешь, какую фотографию я взял сегодня утром? – шепнул папа на ухо. – Темную и очень некрасивую. Лицо – недовольное, лоб – в морщинах, глаза – сердитые, щеки – надутые, а губы – крепко сжатые. Они никак не могут открыться, чтобы улыбнуться и сказать: «До свидания, папа, с Господом!» И все это потому, что папа запретил Толику во время дождя бегать по лужам и играть в мяч. Вот такую фотокарточку я вынужден был взять с собой сегодня утром.