Уже позже, чуть ближе познакомившись с мадам Трейси, Ньют узнал, что если бы он упомянул другое объявление, то, что было в журнале, мадам Трейси сообщила бы ему, что предоставляет услуги типа «интим и бичевание» каждый вечер, кроме четверга. Еще одно объявление было размещено где-то в телефонной будке. Когда, много позже, Ньют спросил ее, про что говорится в том объявлении, она ответила: «Про четверги». В трубке послышались шаги, громко отдающиеся в незастеленном ковром коридоре, громкий кашель и, наконец, голос оттенка старой шинели:
— Ага?
— Я прочел ваше объявление. «Вступай в ряды профессионалов». Мне хотелось бы побольше узнать об этом.
— Ага. Многим хотелось бы узнать об этом поболе, а многим… — последовала многозначительная пауза, и окончание фразы прозвучало на полной громкости, — НЕ ХОТЕЛОСЬ БЫ!
— Ой! — вскрикнул Ньютон.
— Как тебя звать, паренек?
— Ньютон. Ньютон Импульсифер.
— ЛЮЦИФЕР? Ты сказал — Люцифер? Так ты Отродье Тьмы, лукавый искуситель из Преисподней, блудное орудие кипящих адских котлов, похотливый раб повелителя мерзкого Пандемониума?
— Импульсифер, — по слогам произнес Ньютон. — Начинается с «И». Насчет остального не уверен, но мы родом из Сюррея.
В голосе на другом конце линии послышалось легкое разочарование.
— А… Ага. Ну, значит, Импульсифер. Импульсифер. Раньше мне твое фамилие часом не попадалось?
— Не знаю, — сказал Ньютон. — У моего дяди магазин игрушек в Хьюнслоу, — добавил он на всякий случай.
— Да ну-у? — протянул Шэдуэлл.
Опознать говор мистера Шэдуэлла было невозможно. Он галопом несся по всей Британии, словно общенациональная велогонка — тут озлобленная рожа служаки-валлийца на плацу, там кислая физиономия шотландского пресвитерианца, узревшего, что кто-то работает в воскресенье, а где-то между ними угрюмый пастух из Йоркшира в компании скряги из Сомерсета. При этом кто бы ни выныривал на поверхность, общение не становилось более приятным.
— Зубы у тя все целы?
— Да, конечно. Правда, есть пломбы.
— Здоровье как?
— Вроде бы нормально, — смутился Ньют. — Ну, то есть я тут хотел вступить в резервисты. Брайан Поттер из бухгалтерии уже вступил и здорово накачался. Может сделать упражнение на пресс почти сто раз. И участвовал в параде для королевы-матери.
— Сосков скока?
— Что-что?
— Сосков, паренек, сосков, — пробрюзжал мистер Шэдуэлл. — Скока у тебя сосков?
— Э-э… два, а что?
— Ладно. Ножницы свои имеются?
— Что?
— Ножницы! Ножницы! Глухой, что ль?
— Нет. Да. То есть… у меня есть ножницы. Я не глухой.
Какао почти высохло. На стенках чашки появилась зеленоватая плесень.
А на Азирафеле — тонкий слой пыли.
Стопка карточек перед ним росла. «Прекрасные и точные пророчества» ощетинились закладками, на скорую руку оторванными от «Дейли Телеграф».
Азирафель пошевелился и ущипнул себя за нос.
Он почти все понял.
Во всяком случае, в общих чертах.
Он никогда не был знаком с Агнессой. Видимо, она была чересчур умна. Обычно или Рай, или Ад быстро распознавали личность, склонную к прорицанию, и глушили ее ментальный канал, чтобы предотвратить любую неподобающую точность предсказаний. Вообще говоря, в этом почти не было смысла: чаще всего сами предсказатели из чувства самозащиты прибегали к различным способам генерации помех, достаточных для того, чтобы снизить интенсивность образов в собственном мозгу.
Бедняга св. Иоанн, к примеру, для этой цели использовал грибы. Матушка Шиптон — эль. У Нострадамуса была целая коллекция нетривиальных восточных снадобий. У пророка Малахии — самогонный аппарат.
Добрый старый Малахия. Сидеть бы тебе, старина, и видеть сны про то, кто наследует папский престол. А у тебя дня не проходило, чтобы ты не нажрался в хлам. Мог бы стать настоящим философом, если бы не самогон.
Печально. Иногда в голову приходят непрошеные мысли о том, что непостижимый план следовало бы продумать получше.
Продумать. Именно. Вот что надо сделать. Позвонить своим людям и все уладить.
Он встал, потянулся и позвонил.
А потом он подумал: почему бы нет? Надо попробовать.
Он вернулся к столу и порылся в своих записях. Агнесса действительно была точна. И умна. Кому нужны точные пророчества?
Прихватив с собой листок бумаги, он снова подошел к телефону и позвонил в справочную.
— Алло? Добрый день. Спасибо. Да, так вот: мне нужен номер в Тэдфилде. Или, я думаю, в Нижнем Тэдфилде… или, может быть, в Нортоне, я не уверен насчет кода. Да. Янг. Фамилия — Янг. Нет, имени не знаю, извините. Не могли бы вы подсказать все их номера? Благодарю вас.
Карандаш на столе подскочил и бешено забегал по бумаге.
На третьем номере он сломался.
— А! — сказал Азирафель и продолжал уже автоматически, потому что в мозгу у него словно вспыхнула сверхновая. — Мне кажется, это тот самый номер. Благодарю вас. Спасибо. До свидания.
Он почти благоговейно повесил трубку, сделал несколько глубоких вздохов и набрал номер. Рука у него так сильно дрожала, что последние три цифры дались ему с трудом.
В трубке послышались гудки, а потом ему ответил, судя по голосу, мужчина средних лет: не то чтобы недружелюбно, но пребывая не в лучшем настроении — словно он прилег на минутку и звонок его разбудил.
Он сказал:
— Тэдфилд, шесть — шестьдесят шесть.
Азирафель чуть не уронил телефон.
— Алло? — послышалось в ней. — Алло?
Азирафель взял себя в руки.
— Извините, — сказал он. — К сожалению, не ошибся.
И повесил трубку.
Ньютон не был глух. И у него были собственные ножницы.
И еще — огромная куча газет.
Если бы он знал, что армейская жизнь состоит главным образом из применения одного к другому (как думалось ему все чаще), он бы никогда не пошел в эту армию.
Армии Ведьмознатцев сержант Шэдуэлл составил для него список и приклеил его липкой лентой на стену крохотной захламленной комнаты над магазинчиком «Раджит: Газеты, журналы, видеопрокат». В списке значилось:
1. Ведьмы.
2. Ниобъяснимые феномении. Феномени. Феномения. Ну, ты понял.
Ньют вел поиск в соответствии с этим списком. Он вздохнул и взялся за следующую газету. Он быстро просмотрел первую страницу, открыл газету, пропустил страницу номер два (тут никогда ничего интересного) и зарделся, пересчитывая, как того настоятельно требовал Шэдуэлл, соски на фотографии полуголой девицы на странице номер три.
— Им верить нельзя, этим коварным тварям, — объяснял ему Шэдуэлл. — Как раз по-ихнему будет выставиться напоказ, словно они нас и в грош не ставят.
На странице номер девять парочка в черных свитерах с воротом под горло улыбалась в камеру. В статье под фотографией они уверяли, что руководят самым большим шабашем в Саффрон Уолден и восстанавливают потенцию с помощью маленьких, но в фаллическом смысле весьма одаренных куколок. Далее набор из десяти таких куколок предлагался в подарок всем читателям, которые пришлют им свои истории на тему «Самый неловкий момент в моей жизни, связанный с импотенцией». Ньют вырезал статью и вложил ее в альбом.
В дверь глухо стукнули.
Ньют открыл. На пороге стояла огромная кипа газет.
— Шевелись, рядовой Импульсифер! — рявкнула она и протиснулась в комнату. Газеты посыпались на пол, и из них появился Армии Ведьмознатцев сержант Шэдуэлл. Он мучительно закашлялся и зажег успевшую потухнуть самокрутку.
— За ним глаз да глаз. Он тоже один из этих, — сказал Шэдуэлл, успокоившись.
— Кто, сэр?
— Вольно, солдат. Он. Этот черный типчик. Мистер, так скать, Раджит. Ох уж мне эти жуткие заморские колдовства! Рубиновый глаз косого желтого божка. Богини те еще, и у каждой слишком много рук. Ведьмы они, почти все.
— Однако он отдает нам газеты бесплатно, сержант, — заметил Ньют. — И даже не слишком старые.
— И вуду. Он точно творит вуду. Жертвует кур своему Барону Субботе. Этому чернокожему верзиле в цилиндре. Воскрешает мертвецов, значит, и заставляет их работать в день субботний. Вуду. — И Шэдуэлл глубокомысленно хмыкнул.
Ньют попытался представить себе мистера Раджита, который сдавал комнату Шэдуэллу, в роли исполнителя вудуистских ритуалов. Конечно, мистер Раджит работал по субботам. Более того, вместе со своей тихой кругленькой женой и своими веселыми кругленькими детьми он вообще работал день и ночь, невзирая на календарь и прилежно удовлетворяя спрос жителей квартала на лимонад, хлеб, сигареты, сладости, газеты и порнографические журналы, о которых Ньют стеснялся даже подумать. Худшее, что мог сделать мистер Раджит с курицей, насколько Ньют мог себе представить — это продать ее после истечения срока годности, указанного на упаковке.
— Но мистер Раджит вроде бы из Бангладеш, — сказал Ньют. — Я думал, вуду появилось в Вест-Индии.
— Ага, — отозвался Армии Ведьмознатцев сержант Шэдуэлл и опять глубоко затянулся. По крайней мере, так показалось Ньюту. Ему никогда не удавалось разглядеть сигареты своего непосредственного начальника — Шэдуэлл умел каким-то особенным образом складывать ладонь так, что их не было видно. Даже окурки исчезали таинственным образом.
— Ага.
— Так не из Вест-Индии?
— Тайное знание, паренек. Военная тайна Армии Ведьмознатцев. Вот пройдешь посвящение, как должно, будешь знать все секреты. Какое-то вуду, может, и из Вест-Индии. Тут я, так и быть, с тобой соглашусь. Ага, соглашусь. Но вуду худшего рода, самого черного рода, оно из этого… как там…
— Бангладеш?
— Во-во, из Бангладеш! Точно, паренек, оттуда. Прямо вперед меня сказал. Бангладеш. Точно.
Шэдуэлл докурил самокрутку (при этом окурок непостижимым образом бесследно исчез) и ухитрился сразу же свернуть следующую. Ньют снова не успел разглядеть ни бумаги, ни табака.
— Ну, так. Нашел чего, Армии Ведьмознатцев рядовой?