чух-чух-чух-чух-чух-чух-чух…
ВЖЖЖУУУУУХХХХ.
И все равно это было точно так же.
К пересечению шоссе М25, превратившегося в пронзительно застывший круг, с М40, ведущим в Оксфордшир, подтягивались все новые и новые полицейские силы. За полчаса, прошедшие с того момента, когда Кроули пересек этот рубеж, их численность удвоилась. Во всяком случае, на стороне М40. Из Лондона никто не выезжал.
Кроме полицейских, здесь стояло еще примерно две сотни человек, разглядывая М25 в бинокли. Среди них были представители армии Ее Величества, спецотряда по обезвреживанию бомб, служб военной разведки MИ5 и MИ6, Особого отдела и ЦРУ. А еще продавец горячих сосисок.
Всем было холодно, мокро, жутко и нечего сказать, за исключением одного офицера полиции, которому было холодно, мокро и жутко, но зато было что сказать.
— Слушайте, меня не волнует, верите вы мне или нет, — раздраженно заявил он, — но я вам говорю то, что сам видел. Старая машина, «Роллс-Ройс» или «Бентли», из этих антикварных моделей. Ей удалось переехать через мост.
Его прервал старший сержант технических войск.
— Она не могла этого сделать. Наши приборы показывают, что температура над М25 — семьсот градусов по Цельсию.
— Или минус сто сорок, — вставил его помощник.
— …или минус сто сорок, — согласился старший сержант. — Действительно, есть какое-то расхождение в показаниях — я думаю, его можно спокойно отнести на счет погрешности измерений[50], но факт остается фактом: если мы даже запустим вертолет над М25, мы рискуем получить печеный вертолет. Так как же тогда вы можете утверждать, что антикварный автомобиль проехал здесь и остался цел?
— Я не говорил, что он остался цел, — поправил его полицейский. Он уже подумывал о том, чтобы уволиться из рядов столичной полиции и начать собственный бизнес на паях с братом, который как раз уходил с должности пресс-секретаря и собирался заняться разведением кур. — Он загорелся. Но не остановился.
— И вы серьезно считаете, что кто-то из нас поверит… — начал кто-то.
Раздался резкий рыдающий звук, призрачный и странный: словно тысяча стеклянных гармоник взяли один, чуть-чуть фальшивый аккорд; словно сами молекулы воздуха завопили от боли.
И Вжжжууууухххх.
И над их головами, примерно на высоте четвертого этажа, охваченный темно-синим, бледнеющим в красное по краям нимбом, проплыл маленький белый мотороллер, а на нем — женщина средних лет в розовом шлеме и плотно прижавшийся к ней коротышка в плаще, тоже в шлеме, только химически зеленого цвета (мотороллер летел слишком высоко, чтобы с земли можно было разглядеть, что глаза у него судорожно закрыты, однако так оно и было). Женщина кричала. Кричала она вот что:
— Джерооооооооо-нимо!
Одним из достоинств «Васаби», о котором Ньют всегда упоминал особо, была почти полная невозможность определить, насколько серьезна поломка. Он направил своего «Дика Терпина» на обочину, чтобы объехать толстую упавшую ветку.
— Я из-за тебя все карточки рассыпала!
Машина вернулась на дорогу; откуда-то из-под бардачка послышался тонкий голосок:
— Проверьте даврение масра.
— Я их никогда не смогу теперь разложить правильно, — простонала Анафема.
— И не надо, — с уверенностью безумца заявил Ньют. — Возьми любую. Первую попавшуюся. Без разницы.
— В каком смысле?
— Если Агнесса права и мы сейчас здесь потому, что она это предсказала, значит, любая карточка, которую ты возьмешь прямо сейчас, и будет нужной. Просто логика.
— Просто ерунда.
— Да? Ты ведь здесь только потому, что она это предсказала. А ты подумала, что мы скажем полковнику? Если, конечно, нас к нему пустят, что вряд ли.
— Если мы объясним разумно…
— Слушай, я знаю, что это за место. У них огромные шлагбаумы из цельного тиса перед воротами, Анафема, и белые шлемы, и настоящие автоматы — понимаешь? — с настоящими пулями из настоящего свинца, которые могут в тебя залететь, поплясать внутри и вылететь в ту же дырку раньше, чем ты успеешь сказать даже «Извините, у нас есть основания считать, что здесь будет начало Третьей мировой войны и торжественная церемония вот-вот начнется», и еще там есть такие серьезные ребята в штатских пиджаках, топырящихся под мышкой, которые отведут тебя в комнатку без окон и будут спрашивать: являетесь ли вы, или являлись ли раньше членом какой-нибудь радикальной подрывной организации, к примеру одной из политических партий Великобритании. И…
— Мы почти приехали.
— Ну вот, видишь — и ворота, и колючая проволока, и все остальное! Может, даже собаки-людоеды!
— Мне кажется, ты чересчур возбудился, — спокойно заметила Анафема, подбирая последние карточки из-под сидений.
— Возбудился? Ну нет! Я просто очень хладнокровно беспокоюсь, что меня кто-нибудь пристрелит!
— Я уверена, что Агнесса предсказала бы, что нас пристрелят. Такое у нее получалось лучше всего.
Она принялась рассеянно тасовать колоду карточек.
— Знаешь, — сказала она, тщательно подсняв колоду и снова перемешивая карточки, — я где-то читала, что есть секта, члены которой верят, что компьютеры — орудие Дьявола. Они говорят, что Армагеддон наступит, потому что Антихрист отлично управляется с компьютерами. И что в Откровении об этом говорится. Кажется, в какой-то газете не столь давно…
— «Дейли Мейл». «Письмо из Америки». Э-э… номер за третье августа, — сказал Ньют. — Сразу после сообщения о том, что в городе Черви, штат Небраска, живет женщина, которая научила утку играть на аккордеоне.
— Угум. — Анафема раскладывала карточки на коленях рубашкой кверху.
Так значит, компьютеры — орудие Дьявола? — подумал Ньют. Легко поверить. Компьютеры должны быть чьим-то орудием, и он точно знал, что этот кто-то — не он.
«Васаби», дернувшись, остановился.
Авиабаза выглядела так, словно подверглась налету. Возле ворот упало несколько больших деревьев и несколько человек вместе с экскаватором пытались сдвинуть их с места. Часовой у ворот без особого интереса наблюдал за ними, но взглянул и на машину — искоса и неприветливо.
— Ладно, — сказал Ньют. — Выбирай карту.
— И это все?
— Да. Мы всегда думали, что это как-то связано с революцией в России. Поезжай дальше по дороге и сверни налево.
За поворотом вдоль забора базы шла узкая дорога.
— Здесь остановись. Тут часто бывают машины, никто не обратит внимания, — сказала Анафема.
— А что здесь за место?
— Местная Аллея Любви.
— Поэтому она вымощена презервативами?
Они отошли по дороге в тени забора метров на сто и наткнулись на ясень. Агнесса была права. Он был громаден. И пал прямо поперек изгороди.
На нем сидел часовой и курил. Он был негр. В присутствии черных американцев у Ньюта всегда появлялось чувство вины — на тот случай, если они будут попрекать его двумястами годами работорговли.
Негр вскочил на ноги, когда они подошли, но почти сразу из его позы пропала настороженность.
— А, привет, Анафема, — сказал он.
— Привет, Джордж. Ужасная буря, правда?
— А то!
Они пошли дальше. Он глядел им вслед.
— Ты его знаешь? — спросил Ньют с наигранным равнодушием.
— Ну, конечно. Иногда некоторые заходят к нам в паб. Приятные ребята, всегда чисто вымытые и аккуратные.
— Он бы выстрелил, если бы мы просто полезли внутрь? — спросил Ньют.
— Сначала, наверное, угрожающе наставил бы на нас автомат, — предположила Анафема.
— С меня бы хватило. Ну и что ты предлагаешь?
— Наверное, Агнессе что-то было известно. Так что я предлагаю просто подождать. Ветер стих, стало не так уж плохо.
— А, — Ньют посмотрел на тучи, собирающиеся у горизонта. — Милая старая Агнесса, — пробормотал он.
Адам целеустремленно жал на педали. Бобик бежал сзади и периодически, просто от возбуждения, пытался ухватить зубами колесо.
Послышалось громкое трещание и из-за угла вынырнула Язва на своем усовершенствованном велике. Его невозможно было не услышать. Она усовершенствовала его, прицепив кусок картонки на колесо с помощью бельевой прищепки. Кошки мгновенно научились выполнять команду «В укрытие!», за два квартала услышав тарахтенье ее боевой машины.
— Я так думаю, можно срезать по Дроверс-лейн, а потом через рощу в Раундхед, — крикнула Язва.
— Там грязно, — ответил Адам.
— Это да, — нервно вздохнула Язва. — Там всегда грязно после дождя. Надо, значит, ехать вдоль карьера. Там всегда сухо, потому что мел. А потом через орошительные поля.
Их догнали Брайан и Уэнслидейл. Велосипед Уэнслидейла был черный, блестящий и очень аккуратный. Велосипед Брайана когда-то, наверное, был белым, но цвет его давно стал неразличим под толстым слоем грязи.
— Глупость такая, когда у них это называется «военная база», — сказала Язва. — Я туда ходила, у них был открытый день, и у них там ни пушек, ни ракет, вообще ничего. Только кнопки всякие, цифыр… циферблаты и духовный оркестр играет.
— Угу, — сказал Адам.
— Чего такого военного в кнопках с циферблатами? — продолжала Язва.
— Не знаю, если честно, — отозвался Адам. — Но представляешь, что можно сделать одними только кнопками и циферблатами?
— Мне на Рождество подарили такой набор, — пришел на помощь Уэнслидейл. — Электрический. В нем тоже есть кнопки и циферблаты. Можно сделать радио или такую штуку, которая пищит.
— Не знаю, — задумчиво произнес Адам. — Меня больше заботят типы, которые могут пробраться в мировую военную коммуникационную сеть и дать компьютерам и так далее приказ начинать сражаться.
— Ого, — сказал Брайан. — Вот это шуточки!
— Это точно, — отозвался Адам.
Быть председателем Объединения жителей Нижнего Тэдфилда — высокий и очень одинокий удел.