нор! Ночью — поход. Идем с одними штыками, без ранцев и без патронов. Покажем трусам, как надо бить неприятелей. Солдаты ответили дружным „Рады стараться!“, и сами торопили выступлением, опасаясь, чтобы персияне не ушли. О малочисленности отряда никто нимало не заботился, все рассчитывали только на быстроту, внезапность и стремительный натиск. „Идущему вперёд одна пуля в грудь или в лоб, а бегущему назад десять в спину“, — не раз говорил Котляревский своим подчиненным, и подчиненные твердо помнили эти заповедные слова их начальника-героя. Наступила темная ночь. Пятьсот человек, с Котляревским впереди, тихо и осторожно подкрадывались к персидскому лагерю. Они обошли его с разных сторон и вдруг, по условному сигналу, без выстрелов и крика бросились в рукопашную схватку; ужас овладел персиянами. В темноте, кидаясь в разные стороны, они везде натыкались на русские штыки и, спасаясь от них, гибли в Араксе. Русский отряд был так мал, что Котляревский отдал приказание: „Пленных не брать“, — и река скоро была запружена вражескими трупами. „Едва доставало рук, — говорит очевидец, — чтобы исполнить суровое, но необходимое приказание героя“. Весь неприятельский корпус был уничтожен буквально, а Котляревский в этом неслыханном, невероятно геройском деле потерял всего тринадцать человек нижних чинов убитыми и ранеными. Тогда и Тормасов согласился наконец оставить Мигри в своих руках и приказал укрепить её, как можно сильнее. „Мигри так укреплена природой и персиянами, — отвечал на это Котляревский, — что неприступна ни для какого неприятеля, и укрепить ее сильнее уже невозможно“», — так описывает победу под Мегри В. А. Потто.
«Суворовский» военный стиль Котляревского был построен на стремительности скрытных ночных штыковых атак и стремлении поразить неприятеля абсолютной внезапностью и столь же абсолютной безжалостностью. Такой стиль был возможен, конечно, только у героя, чья харизма покоряет солдат и ведет их за собой в абсолютной уверенности в победе. За победу при Мегри он получает своего первого Георгия — 4‐й степени и золотую шпагу «За храбрость». Этот крест генерал всегда ценил более прочих своих наград и носил постоянно.
В декабре 1810 году Ф. Паулуччи, вдохновленный успехом при Мегри, решается поручить Котляревскому взятие крепости Ахалкалаки. Эта крепость была центральным пунктом, связывавшим турецкую и персидскую армии в их замысле вести совместные действия против России. В 1808 году И. Гудович пытался штурмовать её, но потерпел сокрушительное поражение. Егеря Котляревского, снаряженные складными лестницами, прошли среди лютой зимы горными тропами, где не летали даже птицы. «Провидение спасло наш отряд тем, — пишет Котляревский, — что он не был открыт в границах пашалыка». Среди ночи 8 декабря русские обрушились на не ожидавших атаки турок. За полтора часа крепость была взята. За Ахалкалаки Котляревский в 29 лет получает чин генерал-майора.
В 1811 году, преградив сколь военными маневрами, столь и искусной дипломатией дорогу Аббас-Мирзе в Карабах, исправив последствия катастрофы разгромленного персами отряда майора Джино, Петр Степанович был удостоен ордена Святой Анны 1‐й степени и пенсиона в 1200 рублей.
И вот наступил 1812 год, славный для русского оружия не только в центре России, но и на Кавказе. Русские силы в этом крае оказались в исключительно опасном положении. Перехватив роль «лучших друзей Персии» у французов, англичане пичкали Тегеран деньгами, оружием, военными инструкторами, лишь бы навредить России. В марте 1812 года английский посол в Тегеране подписал с Персией договор об антироссийском союзе. В июне 1812 году в Персию прибыл генерал Малькольм с 350 британскими офицерами и унтерофицерами для подготовки персидской армии против России. Шаху доставили 30 тысяч ружей, 12 пушек, сукно для мундиров. Великобритания обязалась выдавать Персии денежные субсидии. Когда началась война с Наполеоном, британцы формально перешли в положение друзей России, на деле же британские агенты продолжили попытки воспользоваться трудностями России, чтобы вытолкнуть её из Закавказья. При армии Аббас-Мирзы осталась часть британских офицеров, а на переговорах с русскими вместо дипломатов шаха почему-то появлялись англичане, причем с самыми решительными провокативными требованиям.
Почти одновременно к русскому главнокомандующему Н. Ртищеву пришли известия, что «Москва, спаленная пожаром, французу отдана»; что взбунтованные грузинским царевичем Александром горцы перехватили военно-грузинскую дорогу, а значит, не будет не то что подкреплений — даже писем; что бунтовщики приближались к Тифлису и отчаянные лезгины уже «джигитовали у Авлабара» (тифлисского предместья в котором жили преимущественно армяне). Наконец, стало известно, что большая армия Аббас-Мирзы заняла союзное России Талышское княжество на берегу Каспия и английские инженеры построили там крепость Ленкорань, а теперь Аббас подошел к Араксу, угрожая вторгнуться на контролируемые Россией земли. Н. Ртищев в такой отчаянной ситуации решил потянуть время переговорами, однако с подачи английских советников Аббас-Мирза сразу взял на них агрессивный тон, требуя от России уступки всех занятых ею с 1800 года земель, включая Грузию.
Противоположную ртищевской стратегию отстаивал П. Котляревский, предлагавший перейти Аракс и разбить персов. Дело дошло до публичной размолвки Ртищева и Котляревского — молодой генерал даже пригрозил отставкой. Он поражал всех своей решительностью. Узнав о неуважении, проявленном карабахским ханом к России и её союзникам, он прискакал в сопровождении лишь одного казака на ханский двор и угрожая правителю плеткой заставил того просить прощения и полностью подчиниться русской власти. Круто осадив лошадь перед самым ханом, Котляревский взмахнул нагайкой над его головой и крикнул по-татарски: «Я тебя повешу!» Созревание мятежа в русском тылу было пресечено на корню.
Н. Ртищев уехал в Тифлис, взяв с П. Котляревского обязательство не переходить Аракс. Однако Петр Степанович это обещание сразу же нарушил. Он послал Аббас-Мирзе провоцирующее послание — тот, угрожая русским, перешел Аракс, потом, одумавшись, эвакуировался обратно. П. Котляревский, получив желанный предлог, начал действовать. Он отправляет Н. Ртищеву письмо, в котором сообщает о намерении разбить Аббас-Мирзу и, тем самым, расстроить все его замыслы: «Сколько ни отважным кажется предприятие мое, но польза, честь и слава от меня того требуют, и я надеюсь на помощь Бога, всегда поборающего российскому оружию, и на храбрость вверенного мне отряда, что если останусь жив, неприятель будет разбит».
Котляревский объявляет по своему отряду «легкий поход», когда солдаты без шинелей берут с собой сухарей на 3 дня и 40 патронов вместо 60, и переправляется через Аракс, предварив предприятие краткой и выразительной речью: «Братцы! Нам должно идти за Аракс и разбить персиян. Их на одного десять, но каждый из вас стоит десяти, а чем более врагов, тем славнее победа. Идём, братцы, и разобьём!»
Утром 19 октября 1812 года, приближающихся русских обнаружил английский капитан Линдсей, не сразу даже осознавший, что это противник. Ещё менее верил в вероятность русского нападения сам Аббас-Мирза. Увидев подходящую татарскую вспомогательную конницу Котляревского, он бросил английскому офицеру фразу: «Это какой-то татарский хан едет ко мне». Когда англичанин обратил внимание сына шаха, что это всё-таки русские, тот презрительно процедил:
«Поросята сами лезут на нож». У Аббас-Мирзы были определенные основания для презрения — его армия насчитывала по разным подсчетам от 15 до 30 тысяч человек, то есть превышала силы Котляревского, имевшего 2221 человек, примерно в десять раз. Русские заняли господствующую высоту, отрезая Аббас-Мирзе пути отхода и ударили с неё в штыки. Русским достался персидский лагерь и легкая артиллерия.
Аббас-Мирза укрепился в Асландузе и той же ночью Котляревский повел свой отряд в новую атаку. Отдан был приказ не брать пленных. В полной тишине русские выдвинулись к персидским укреплениям, а потом с криком «Ура!» ударили в штыки с трех сторон. Среди персов начались хаос и паника, часть их укрылась в укреплении на холме, другие, решив, что там русские — атаковали их и многих перебили. Когда подоспели русские, они перебили оставшихся. Английский майор Кристи, командовавший персидской артиллерией, был ранен в шею, половина его батальона погибла, пытаясь вытащить его с поля боя. Утром майора нашли русские, но он ударил ножом офицера, пытавшегося помочь ему встать, и был в итоге застрелен русским казаком. Только Аббас-Мирза, по счастливой для него случайности, успел бежать в Табриз.
В качестве трофеев русским достались 12 английских пушек, включая одну, имевшую надпись: «От Короля над Королями Шаху над Шахами, в дар»; в плен попали несколько британских унтер-офицеров. На поле боя осталось убитыми 9 тысяч персов. Котляревский велел написать в донесении, что их погибло полторы тысячи, прибавив, что, если сообщить истинное число, — всё равно не поверят.
Асландузское сражение, произошедшее тогда, когда никто на далекой окраине ещё не знал об оставлении Москвы Наполеоном, бесповоротно разрешило кавказский кризис. Персы и англичане потеряли всякую надежду выдавить Россию из Закавказья, мятежи пошли на убыль. Котляревский получил в награду чин генерал-лейтенанта и Святого Георгия 3 класса. Однако сам герой полагал, что дело не сделано пока в руках персов находится Ленкорань, запиравшая дорогу вдоль Каспия вглубь Персии.
Взяв с собой отряд, насчитывавший 1761 человека, Котляревский совершил марш через солончаковые Муганские степи и подошел к крепости, имевшей гарнизон в 4000 человек. Британцы постарались над сооружением форта на совесть — высокие каменные стены, глубокие земляные траншеи, угловые бастионы. При соотношении сил 1 к 2,5, Ленкорань казалась неприступной. Тогда Котляревский обратился к талышам, выступая в качестве освободителя: «слово русское не есть слово персидское: русский не знает коварства и не имеет никакой нужды в обманах» и те оставили сторону персов.