— Я говорил со свидетелями, которых перечислила миссис Шредер. Мистер Бенчли сам вызвался дать показания. Равно как и ваши друзья Атласы. Но Атласы ничего не видели. А вопросы я задавал по протоколу, — добавил Бьянки. — Можете подтвердить слова свидетельницы? Владеете какими-то дополнительными сведениями, так или иначе касающимися происшествия? Замечали ли за подозреваемым странности поведения? Замечали за ним странности поведения в отношении соответствующего ребенка?
— Блин горелый, — пробормотал Арло.
— Я не понимаю, — вмешалась Герти. — Я же вам рассказала про Шелли. Есть доказательства, что над ней издевались. Если вы хотите установить истину, почему не обыскиваете их дом? Почему не опрашиваете соседей насчет Реи?
Тут заговорил Геннет:
— Мы пытаемся собрать полную непротиворечивую информацию касательно всех фигурантов. Пока у нас нет оснований выписывать ордер. Но я передал все сведения инстанциям.
— Все сильно бы упростилось, если бы мы нашли тело, — подвел итог Бьянки. — В этой возрастной категории в случае изнасилования всегда остаются синяки и вагинальные шрамы. Если окажется, что вас обвинили ложно, вы можете предъявить встречный иск. Хотя вряд ли это в ваших интересах. Самое лучшее — просто забыть все, что было сегодня. Но я могу представить вам полный отчет. Это ваше право.
Они нервно ждали, когда за стойкой секретаря распечатают отчет. В офисе было на удивление пусто. Лишь парочка сыщиков в штатском работали за своими столами, остальные двадцать столов пустовали.
У Герти подкашивались колени.
— Мне что-то не хочется знать, что там в этом отчете.
Но секретарша уже все распечатала. Передала отчет Арло. Свидетелями значились Рея Шредер, Элла Шредер, Никита Сингх, Сэм Сингх, Линда, Доминик, Марк и Майкл Оттоманелли, Лейни Хестия, Стивен Понти и Марджи Уолш. Список свидетелей со стороны Арло был куда короче: Питер Бенчли.
Герти и Арло залезли в свой «пассат». На полпути к Мейпл-стрит пришлось остановиться. Герти открыла дверцу, и ее вырвало.
Они совсем без сил двинулись дальше. Отсутствовали меньше полусуток, но за это время мир полностью изменился.
Воскресный вечер на Мейпл-стрит. Машины припаркованы у домов, шторы в гостиных раздернуты — все ужинают в предзакатном свете. Вот только никто не прыгает на батуте, не жарит гамбургеров, как это заведено вечерами по выходным. Все сидят внутри и выглядывают наружу. Герти видела лица в окнах. А самое странное и пугающее состояло в том, что соседи развернули их водную дорожку. Похоже, что вот только что второпях выключили воду и разбежались. Газон сбоку от дома был безнадежно испорчен. Сплошная земляная жижа и вязкий битум. Ни травинки.
Никто не помахал Уайлдам, когда они припарковались и зашагали к дому. Но и от окон никто не отошел. Все следили.
Зайдя к Фреду и Бетани за детьми, Уайлды от всей души поблагодарили соседей, пытаясь сдержать слезы. Фред сказал, что продолжает искать адвоката. Но дело нелегкое. Никто не хочет связываться с подобным обвинением, а если кто и соглашается, то только за большие деньги. Пусть Арло следит, не появятся ли фотографы. Все это может просочиться в желтую прессу.
— Если нас снова задержат, возьмете детей?
В противном случае, боюсь, их отправят в приют, — сказала Герти.
— Ну конечно! — откликнулась с дивана Бетани. — Они такие милые!
Фред проводил их до двери, понизил голос. Дети ушли вперед, за газон.
— Ее в понедельник снова кладут в клинику, — прошептал он. — Я буду либо на работе, либо с ней. Говорят, результат будет виден сразу — если будет. Таргетная генная терапия. По их словам, неделя или месяц.
Арло с Герти застыли перед крыльцом.
— Хотел бы вам помочь, — сказал Фред. — Но…
Арло поднялся назад на крыльцо. Хлопнул друга по спине, а потом, поняв, что это кстати, обнял его. Фред содрогнулся от беззвучного рыдания. Арло прижал его к себе. Какое облегчение — на миг отвлечься от собственных бед.
— Я ведь даже не посочувствовал тебе из-за собаки. Мне так жаль, Фред… Занимайся женой. И не думай про всю эту херню.
— Если что, обращайся, Фред, — добавила Герти. — За чем угодно. И ты, и Бетани. И честное слово, я это от всей души.
Когда Фред закрыл дверь, они нагнали детей. Джулия крепко прижалась к отцу. Ларри взял обоих за руки и шел между ними, как делал всегда, если ему было страшно. Увидев воочию своих милых добрых детишек, Герти Уайлд бесповоротно уверилась в том, что муж ее ни в чем не виноват.
Велико было облегчение, и столь же велика ярость. Ни к кому она еще не испытывала такой ненависти, как к Рее Шредер.
Рея сидела перед домом с Линдой Оттоманелли за бокалом красного вина — между ними стояла полупустая бутылка. На Рее все еще был вчерашний черный льняной костюм. Битум толстыми полосами расползался от провала. Протек под тротуаром, вновь вылез наружу, добрался до дворов.
— Герт, — предупреждающе рявкнул Арло.
Герти прошагала по ухоженному мощеному дворику дома № 118. Рея и Линда подняли головы. Герти ускорила шаг. Встала между ними. Линда отвернулась. Рея — нет. Между ними лежала записка Уайлдов, вот только в нее внесли исправления, красной ручкой, какой преподаватели исправляют домашние работы:
Бывает такое с людьми, которые выросли среди насилия. У них меняется почерк. Они принадлежат к несколько иному биологическому виду, приспособленному не столько к созданию социальных связей, сколько к выживанию. На угрозы они реагируют не так, как обычные граждане. Их бросает в крайности. Они чрезмерно покорны в малом, но в большом слетают с катушек. Иными словами, они и сами склонны к насилию.
И вот Герти подошла к Рее, хотя человек трезвомыслящий постоял бы в сторонке, зализал раны, а потом приступил бы к хитроумной, подспудной контратаке. Но у Герти внутри будто щелкнул выключатель. Сдавать назад было поздно.
— Сама иди на хрен, Рея Шредер. Ты избивала девчонку, и мы обе это знаем, — выкрикнула Герти. — Давно надо было на тебя копов натравить.
Линда ахнула.
Герти подалась вперед. Медленным неловким движением впечатала кулак в выемку под ключицей Реи. Рея упала не сразу — удар был довольно слабым, — но через секунду передумала и рухнула наземь.
Это видела вся Мейпл-стрит. Взрослые, подростки, Крысятник, даже Джулия с Ларри.
Герти не стала дожидаться возмездия. Обошла вокруг дома Шредеров, схватила сушившуюся там водную горку, поволокла к своему участку. Ее выходное платье, которое она надела на домашние поминки по Шелли, все изгваздалось в грязи и битуме. Герти у всех на виду шагала к дому, не дожидаясь Джулию, Ларри и Арло.
Рея Шредер следила за ней со своего крыльца.
Соседи видели это нападение, и линия, которую они хотели было сместить, решительно сдвинулась обратно на сторону Реи Шредер. Рея взяла на себя вину за то, в чем виноваты были они. Им стало стыдно. Да, она, конечно, сплетница, но к ним была добра и так долго пыталась хоть как-то общаться с этими ужасными Уайлдами — доказала, что она хороший человек. Жители Мейпл-стрит просто обязаны отплатить ей той же монетой.
В тот вечер они собрались вместе. Вышли на улицу, спасаясь от невыносимой жары, и сами не заметили, как сбрелись к провалу. Здесь состоялось обсуждение. Произошло следующее: погибла девочка, и даже полиция знает, что это не просто несчастный случай. На всех пятно. На Мейпл-стрит растет раковая опухоль.
Линда Оттоманелли, которая до появления Герти Уайлд считала себя лучшей подругой Реи, первой заговорила про кирпич. Ей хотелось вернуть себе расположение Реи. Поддержав жену, которая в последнее время что-то куксилась, Доминик усовершенствовал план. А потом мужчины Понти, плюс Хестия, которые хотели быть полезными, добавили свои соображения касательно того, как наилучшим образом привести план в исполнение. Марджи Уолш постановила: действовать нужно без промедления. Прямо сегодня вечером.
— А ты как думаешь, Рея? — спросила Линда.
Рея печально покачала головой.
— Поверить не могу, что дошло до такого, — произнесла она. — Но и другого выхода не вижу.
Согласие достигнуто, замысел приобрел конкретные очертания, и столь многие участвовали в его зарождении, что никто не ощущал всей полноты ответственности. Они лишь пассажиры неведомого поезда, который гораздо больше, чем они сами, и неумолимо уносит их вперед.
Дождались, когда погаснут огни. Оделись в темное. Как будто позаимствовав идею из игры в водную дорожку, на которой дети развлекались нынче днем, несколько человек легли на землю. Когда поднялись, лица у них были перемазаны черной жижей.
Из легкомыслия, от страха или невнятного промежуточного чувства двадцатилетний Марко Понти включил телефон.
Есть темницы, в которых другой человек — не отрада. Герти и Арло заснули, разделенные пустым пространством, свернулись в клубочек каждый на своей стороне кровати. Искаженная помехами, звучала музыка. Сквозь щели она проникла в дом № 116. Герти услышала ее первой. Потрясла Арло за плечо с татуировкой в виде Эльзы Ланче-стер.
— Слышишь?
Арло рывком сел.
— Кто-то играет твою «Бессмыслицу».
Арло раскрыл шторы.
— Там кто-то есть. Погоди. И не один, похоже.
Плохо видно. Они… что-то с лицами сделали. Раздался грохот.
Сломанный кондиционер вывалился из окна, подумала Герти. А может, это старый компьютер, который они превратили в аквариум. Потом грохнулось еще что-то, громче, ближе. Герти дернулась, закопошилась, но сесть не смогла. Ей казалось, что живот прошили скрепками и прикрепили к матрасу.
Что это — музыка? Жара? Почему ей не встать?
— Арло! Ты где? — позвала она жалобно. Музыка зазвучала громче. Та часть, где он смотрит мультик во время первого прихода. — Арло! Ты чего не отвечаешь?
Зажегся свет. Тощий Арло стоял над ней, все четыре татуировки выглядели особенно ярко и живо на фоне бледных, испещренных следами иглы рук.