на неуязвима. Ей не грозит утратить все из-за того, что единственный человек, отвечающий за ее благополучие, внутренне сломлен. У нее есть силы его исцелить, навеки оставить в этом совершенном месте, под теплым одеялом.
Столько раз унижения делались невыносимыми — злые дети дразнили ее за то, что она ходит с нечесаными волосами, а в доме просто не было расчески; коллеги по университету сплетничали и за глаза называли ее странной; Эйлин Блум блистала своими свитерами от Тори Бёрч и безупречно подстриженными светлыми волосами — для нее семья подготовила совершенное будущее. И главное, ее отец умер, потому что ее не было рядом. Ему не для кого было притворяться. Она вернулась тогда в его дом, чтобы навести порядок, и обнаружила повсюду бутылки и блевотину.
Столько раз она чувствовала, как мрак сгущается.
В комнатенке общежития, в своей квартирке-студии, в крошечном кабинете она раз за разом пыталась вернуться вспять во времени, зная, что это невозможно, но не теряя надежды. Ей хотелось откатиться в прошлое и — со второго раза — все сделать правильно. Она расчешет эти дурацкие жесткие волосы, которые так ненавидела. Найдет правильные слова, когда ее станут дразнить, переломит ситуацию — и все ее полюбят. Посмеется над язвительной Эйлин Блум, зная, что та ее недостойна. Шагу не сделает в эту туалетную кабинку. Вернется вспять и спасет отца. Сделает его лучше и тем самым спасется сама.
А сюда попадет чистой, обновленной.
Рея хромала дальше, засунув руки в карманы, следя, чтобы пистолет не выпал. Обливалась потом. Не видела почти ничего, кроме испуга на лице у Герти.
— Эй! — выкрикнула Рея, и голос зазвенел от злости. Она попробовала еще раз, сорвавшись на визг: — Герти! Привет, подруга!
На улицу въехала машина. «Мерседес» Фрица. Фриц остановился прямо перед ней, открыл дверцу. Выражение его лица совершенно ее не устраивало. Не был он рад ее видеть, несмотря на все, что она для него сделала. Лицо выглядело хмурым.
— Рея, — произнес он. Рехья. — Нам нужно поговорить.
Тут она поняла, что на нее смотрит вся Мейпл-стрит. Соседи стояли в дверях или выглядывали в окна. Смотрели на нее так же, как Герти. Как Элла. Как Фрицик. Как Фриц. Как будто она плохой человек. И сделала что-то ужасное.
С отвращением.
Мейпл-стрит стала свидетельницей дальнейшего.
Фриц Шредер вышел из машины. Вид у него был усталый и раздраженный. Измотанный. Впоследствии выяснилось, что он ездил договариваться с адвокатом по уголовным делам — на случай, если полиция или Уайлды обвинят Рею в препятствовании правосудию. Выяснилось, что он собирался защищать свою жену — как, в доступных ему пределах, защищал всегда, со дня их знакомства. Но пока они этого не знали. Пока они прочитали у него на лице неприязнь.
Возможно, Рея спланировала все заранее. Но Герти отказывалась в это верить. Нет, все произошло спонтанно. Подброшенная монетка, которой лучше бы упасть другой стороной. Рея — руки в карманах — изменила курс. Она их еще не вытащила, а Герти уже все поняла.
Расстояние сокращалось.
Рея прицелилась, как много лет назад, когда они с папой ходили на стрельбище. Фриц все видел. Но продолжал двигаться навстречу. Они сошлись перед дверью своего дома. Дома № 118 по Мейпл-стрит. На расстояние вытянутой руки. Фриц не пытался ее остановить.
В ее голове крутилась мысль о разводе. Что он отберет детей. А им нужна мать. Им нужен человек, который будет помнить про расписание кружков и следить за чистотой одежды. Человек, который пойдет за них болеть на футболе и лакроссе, который проверит домашние задания по английскому. Отец этого не умеет. Они пропадут.
Она приставила ствол к его груди. Наблюдатели вложили собственный смысл в то, что Фриц сделал дальше. Они усмотрели в этом безграничное доверие или полное недоверие — а может, и истинную любовь. Он вручил ей свою жизнь в самый день их знакомства.
— Рехья, — произнес Фриц. И сместил ствол револьвера чуть левее, к самому сердцу.
Она нажала на спуск.
Он пошатнулся. Упал навзничь. От стремительности все показалось нереальным. У нее звенело в ушах. Текла кровь. Или вода. А может, густая жижа из черной дыры. Тут она поняла, что ей все подвластно. Эти люди, ее дети и муж, все, кого она любила, принадлежали только ей. Силой своей мысли она обеспечивала их безопасность.
Звон еще не стих, рукам было жарко, и тут до нее долетел крик сына, Фрицика:
— Мама! Не надо!
Он стоял посреди улицы — глаза воспаленные. На вскрытии в крови у него обнаружили три промилле алкоголя, а в мозгу спайки от хронического злоупотребления. Он унаследовал от деда по материнской линии вызванную алкоголизмом эпилепсию.
Рея прицелилась. Фрицик нетвердо держался на ногах и убежать не мог. Он не успел войти внутрь дома № 118 по Мейпл-стрит — она выстрелила. Промахнулась. Он дернулся — в дом почему-то попасть не смог. Зашагал к другому дому (которому?), никак не мог решить куда. Она выстрелила снова. Пуля вошла в шею, он тоже упал.
Вот и следующий. Чтобы все получилось, нужно истребить всех. Элла сидела у Уайлдов на крыльце рядом с Джулией. Рея прицелилась, выстрелила. Промахнулась. Второй раз попала точно. Сквозь вскинутую на защиту ладонь Джулии прямо Элле в голову.
Герти, с ее тяжелым животом и больной спиной, рванулась вперед, закрыла Джулию от Реи своим телом. Рея метнулась наперерез, шатаясь, переступая со здоровой ноги на больную. Пыхтя, как два загнанных зверя, они столкнулись.
Рея впервые увидела, какова Герти на самом деле. Женщина, мать, жена, риелтор средней руки. Нервная, изломанная, безвкусно одетая. Недалекая посредственность, так и не предложившая ей спасения. Подруга. Подобно океану перед тем, как придет приливная волна, мрак отступил, все обозначилось ясно.
«Черная дыра» — фильм, и не более того, причем примитивный. Диссертация ее — разве что чуть лучше посредственной. Отец был пьяницей, не святым. Провал в почве — обыкновенная дыра. Таких по всей стране все больше и больше. Никакой магии. Не такая она, Рея, особенная и исключительная, чтобы породить провал из сгустка собственных чувств. Не эти чувства похитили у нее человека, которого она любила сильнее всех, единственного человека, который видел ее насквозь и все же продолжал любить. Человека, которого ей так хотелось защитить и удержать рядом, что она его искалечила: Шелли Шредер.
Она совершала ошибки, потом повторяла их снова. Несла их с собой, воображая, как они накапливаются: пятно немыслимой плотности. Но сейчас мрака не было. Не было чудовища. Была только Рея Шредер. Женщина, застрелившая всех своих родных.
Она видела причинно-следственные связи там, где их не было, настаивала на их повторении. Джеесика. Шелли. Фрицик. Элла. Фриц. Арло. Герти. Ларри. Мейпл-стрит. Каждое ее действие, направленное против них, было непростительным, но она все их совершила.
— Пожалуйста, — взмолилась Герти, стоя на страже перед собственным крыльцом.
— На помощь! — выкрикнула Рея. Но менять курс было поздно. Искупления не получишь. Она ступила за горизонт неотменной реальности. И тут он ее поглотил. Густой, невыносимо тяжелый вал мрака. Потянул ко дну, и Рея перестала сопротивляться.
Взвела курок. Герти ахнула, защищая руками живот. Джулия скорчилась у матери за спиной.
Наблюдавшие решили, что причина этого поступка — милосердие, а возможно, и то, что у Реи осталась единственная пуля. Она поступила так, потому что наконец вычислила способ вернуться вспять во времени и исправить все зло. Выйти с противоположной стороны, обновленной и очищенной-любимым, обожаемым, особенным и совершенным человеком, которым она всегда хотела стать.
В мыслях Рея Шредер собиралась шагнуть в одну из тех безупречных семейных фотографий, которые принято посылать друг другу на Рождество. Вот вам Гретхен, высокая, умная. Средоточие всех амбиций. Вот Фрицик, жизнерадостный, милый, старательно ищущий девушку, которую можно вознести на пьедестал и поклоняться ей, как золотому изваянию. Вот Элла, крошечная копия мамы: вдумчивая, задиристая, немного язвительная. Вот он, безмозглый, во всем преуспевший Фриц, бесконечно ей благодарный за ту жизнь, которую она ему подарила. Вот призрак девочки из венгерской кондитерской, — маленькая, невинная, на фотографию она попала лишь наполовину: пошла дальше жить своей жизнью. Вот отец, седоволосый, жизнерадостный, как Дедушка Мороз, всегда готовый посидеть с внуками. А в самом центре — профессор Рея, бесконечно преданная всем этим любимым людям. Вот они, Шредеры.
Рея вставила дуло в рот и нажала на спуск.
Завтра на Мейпл-стрит пройдет поминальная служба по членам семьи Шредеров, она состоится в похоронном комплексе «Данн и Налли» с девяти утра до полудня. Тех, кто хотел бы прислать цветы, просят взамен сделать пожертвование в Фонд восстановления Мейпл-стрит.
Фриц Генрих Шредер (63 года) скончался вчера от огнестрельного ранения, полученного перед собственным домом в Гарден-Сити. Столп общества, давний житель Мейпл-стрит, он был вице-президентом отдела новых разработок в лаборатории «Бич-ко». Соседи отзываются о нем как о заботливом отце и муже, который обожал своих детей и ежегодно возил их в гости к родным в Германию. Помимо прочего, мистер Шредер был причетником церкви Святой Анны.
Фриц Генрих Шредер-младший (Фрицик) (19 лет) скончался от огнестрельного ранения. Любимец одноклассников и один из лучших нападающих команды по лакроссу Гарден-Сити; по словам тренера Нолана, Фрицик должен был осенью поступить в Университет Хофстра по спортивной стипендии. В школе принято решение присвоить его имя награде, которая вручается лучшему игроку в лакросс.
Элла Шредер (9 лет) также скончалась от огнестрельного ранения. Элла училась в начальной школе на Стюарт-авеню, где демонстрировала выдающиеся успехи в чтении и математике.