— Не прощаюсь. Скоро буду.
Он, действительно, вернулся, когда Виктор дочитывал последнюю страницу.
— Витя, редактор срочно просит... — начал с порога заведующий отделом, потом, бросив взгляд на Романа, спросил: — Заканчиваешь? Ну и как?
— Начало, конечно, заезженное, — сказал спокойно, не щадя авторского самолюбия, Виктор. — А потом ничего, расписался. Про рыженького парнишку просто удачно. Как-то очень тепло получилось. Думаю, что пойдет.
— Отлично, — кивнул головой Герман Иванович. И уже переходя на «ты», что, видимо, означало признание Романа своим, сказал: — Позвони нам денька через два-три, гранки надо будет прочитать. Хорошо?
И вот наступило оно, долгожданное утро, когда Роман купил в газетном киоске у заводских проходных пять пахнущих свежей типографской краской номеров областной газеты. Потом, слегка поколебавшись, сбегал на вокзал и купил еще пять. Приятно было купаться в лучах славы. Его поздравляли работники редакции. В парткоме Романа окликнула Чалова:
— Это ты писал? Молодец. Хорошо!
Потом позвонил Герман Иванович из Москвы:
— Твой очерк отмечен на планерке как лучший материал номера. Поздравляю. Пиши еще.
Один номер Бессонов отнес Головкину. Тот встретил его теплой, но слегка насмешливой улыбкой.
— Уже читал. Не можешь удержаться от громких слов, а?
— Да уж я старался...
— Что с вами, газетчиками, сделаешь, — вздохнул Виктор Иванович и тут же потрепал Романа по плечу. — А в общем, неплохо...
Лада усиленно готовилась к защите дипломного проекта, поэтому их встречи стали нечасты и лишь по вечерам. Взявшись чинно за руки, влюбленные шли к расположенным невдалеке посадкам елочек. Садились на скамейку и молчали. Зато вокруг буйствовал май, кровь так гулко стучала в виски, что никакие поцелуи не могли ее унять.
— Немножко еще осталось ждать, — со вздохом говорила Лада, нежно, но твердо отводя от себя его руки.
Потом они обсуждали время будущей свадьбы, возможность получения отдельной комнаты и что придется купить из самого необходимого.
Работа над дипломом успешно продвигалась. Лада делала последнюю обводку чертежей своих и Петра, который тоже закапчивал институт, Роману было поручено расставить запятые в объяснительной записке, что он с готовностью и сделал, однако честно предупредил о возможности ошибок, поскольку не всегда понимал, о чем в записке идет речь.
Роман пришел болеть на защиту. Впрочем, убивал он двух зайцев, так как обещал Самсонову дать репортаж об этом событии. Среди членов государственной комиссии сидел и директор завода Угаров. На его вопросы «но существу», как он сам выразился, порой было нелегко ответить.
Впрочем, к проекту станка, который защищала Лада, но очень придирались, потому что она сразу оговорилась, что этот станок — плод коллективного творчества всего конструкторского бюро и сейчас готовится в серийное производство. Зато Петру пришлось «попотеть». Он защищал проект конвейерной линии сборочного цеха, той самой, у рождения идеи которой в свое время присутствовал Роман. На защите был и Холодковский. Он помогал Петру, когда тот не сразу находился с ответом.
— Пимен Нефедович! — укоризненно заметил ему Угаров. — Здесь же Крутов защищается, а не вы...
— Ничего подобного, Борис Алексеевич! — воинственно вскинулся Холодковский. — Это наше общее дело. Крутов с самого начала, как и его брат, в творческой бригаде. Кстати, многое из того, что представлено здесь на чертежах, уже выполнено в металле...
— Ты знаешь, почему Угаров так Петечку нашего гоняет? — на ухо спросила Романа Лада, уже превратившаяся в болельщицу.
— Нет, — отрицательно качнул головой тот.
— Ходят слухи, что Петечку утвердили начальником нового сборочного цеха.
— Хотели вроде Терновского? — удивился Роман.
— Партком против, после той истории.
— Трудно ему будет, — вздохнул корреспондент.
— Еще как, — согласилась Лада.
Оказалось, что это уже не слухи. Когда председатель комиссии торжественно сообщил, что Петру поставили «отлично», слово дополнительно взял Угаров.
— Такая высокая оценка тем более приятна, — сказал он, — что вскоре товарищу Крутову придется все это претворить в жизнь. Могу сообщить, что подписан приказ о его назначении начальником нового сборочного цеха. Цеха, как вы знаете, еще нет! — повысив голос, чтобы погасить поднявшийся шум, продолжал Угаров. — Все придется начинать практически с нуля, есть пока только степы. Надо цех оборудовать, подобрать людей — все это очень не просто. Не подумай, Петр Андреевич, что я запугиваю, по ответственность большая...
— Я понимаю, — растерянно сказал Петр. — Но я думаю, что не один там буду?
— Нет, конечно, — рассмеялся Угаров. — Будем все помогать. Но знаешь, как это говорится, приятно помогать тому, кому от этого польза. Понял?
Роман давно заметил, что Аркадий и Людмила Потапова стали неразлучны. Вот и на комсомольских субботниках они всегда рядом, постоянно весело хохочут друг над другом. В общежитие Аркадий приходил заполночь, а то и вовсе не заявлялся.
— Кажется, наш Аркадий нашел свое счастье, — заметил Роман Евгению как-то вечером, когда двое друзей скромно ужинали на кухне.
Неожиданно ввалился Аркадий.
— Чего-то раненько, молодой человек? — улыбчиво встретил его Роман.
Аркадий шутки не воспринял. Был он явно взволнован и неестественно бледен. Молча грохнул на стол большую бутылку вина.
— С какой это радости? — удивленно повел носом Немов.
— Не с радости, — односложно ответил Аркадий, чему-то хмурясь.
— Значит с горя? — не оставляя шутливого тона, спросил Роман.
Аркадий плюхнулся на стул, потом неожиданно опустил свою буйную рыжую голову на руки, лежавшие на столе, и... зарыдал.
— Он что, пьян? — брезгливо спросил Немов.
— Непохоже, — не согласился Роман.
Аркадий поднял лицо с заплаканными глазами и почти в полный голос завопил:
— Люблю я ее, понимаете? Люблю!
— Людмилу, что ли? — флегматично спросил Немов.
Аркадий подозрительно сверкнул на него глазами.
— А ты откуда знаешь?
— Милый, так это весь завод знает! Вы же ходите везде, как прикованные друг к другу.
— Правда? — переспросил Аркадий Романа.
Тот утвердительно кивнул.
Аркадий безнадежно махнул рукой.
— Ну и пусть! Пусть все знают. Да, я ее люблю.
— Ну и люби на здоровье!
Аркадий окинул взглядом стол, увидел им же принесенную бутылку.
— Давай выпьем!
Они чокнулись разнокалиберными кружками.
— За любовь! — предложил Роман.
— А-а! — махнул рукой Аркадий, но выпил. — Вы мне друзья?
— Ну? — не сговариваясь, ответили хором два друга.
— Так посоветуйте, как мне быть!
— Женись, — не долго думая, бухнул Роман.
Лицо Аркадия исказилось гримасой отвращения.
— Ты думаешь, что ты говоришь?
— Позволь, ты только что заявил, и довольно громогласно, что любишь ее!
— Люблю, — упрямо подтвердил Аркадий.
— А она тебя?
— Без памяти.
— Так какого черта тебе еще нужно?
— Издеваешься? — сверкнул глазами Аркадий. — Она же была замужем!
— Ну и что? — невозмутимо спросил Немов.
Аркадий побелел от бешенства.
— Все понятно. Дурачка из меня строите. А еще друзья...
Немов начал оправдываться.
— Постой. Никто и не думает тебя разыгрывать. Но я, честное слово, не вижу причины для трагедии. Была замужем, ну и что? Значит, кто-то был до тебя...
— Кто-то, — горестно хмыкнул Аркадий. — Да она же никому не отказывала. Сначала какой-то друг юности, с которым сочеталась так называемым гражданским браком, потом еще друг, потом наш главный инженер, это все знают. Да мало ли кто еще. Может, вон с тем же Романом крутила?
Роману бросилась краска в лицо.
— Что ты чушь мелешь, — процедил он сквозь зубы и встал из-за стола.
— Да нет, это я так, к примеру. А может, еще с кем! Дело ведь не в этом.
— А в чем?
— Не могу ей верить, и точка. Вот сейчас я тут с вами, а сам думаю, может, она с кем-нибудь в эту минуту...
Он даже скрипнул зубами и изо всех сил ударил кулаком по столу, так что подпрыгнула бутылка.
— Слушай, по-моему, он псих, — сказал, обращаясь к Немову, Роман.
— По-моему, тоже, — согласился Евгений.
Аркадий снова по-детски захлюпал носом.
— Издеваетесь.
— Да, кажется, это серьезно, — кивнул головой Роман и похлопал Аркадия по плечу. — Ну, будет, будет.
Он сходил в ванную, вернулся с полотенцем.
— Вот вытрись и успокойся. Можешь?
Аркадий всхлипнул, набрал полную грудь воздуху, потом медленно его выпустил и наконец жалобно произнес:
— Могу.
— Ну и хорошо, — кивнул Роман, сел вплотную к Аркадию и, заглядывая ему в глаза, сказал: — Давай рассуждать логически.
— Давай, — так же послушно ответил Аркадий.
— Ты что, до Людмилы никого не встречал?
— Как это не встречал? — даже обиделся Аркадий.
— Встречал. Мне, например, вспоминается, как ты совсем недавно хвастался победой над какой-то барышней. Было?
— Ну и что? — удивился Аркадий.
— Так какое моральное право ты имеешь ее осуждать? — грозно сказал Роман.
Аркадий задумался слегка, потом отрицательно затряс головой.
— Чего ты трясешь?
— Разве дело в этом? — упрямо сказал Аркадий. — Но раз она нечестная, не могу я ей верить. Не могу! Понимаешь?
— Нечестная по отношению к кому? К тебе? Так как она могла быть нечестной, если вы с ней не встречались?
Аркадий насупился.
— Постой, Роман! — неожиданно вмешался Немов. — Дай-ка я ему по-комсомольски между глаз врежу. Откуда у тебя эти домостроевские замашки? Образование вроде высшее?
— Ну? Институт кончал.
— Вот именно. А рассуждаешь, как дореволюционный мужик из глухой провинции. «Нечестная!» — передразнил он Аркадия. — На себя посмотри, секретарь комсомольской организации.