Обняв Ладу и Евгения за плечи, Роман прошел с ними в комитет комсомола, потом в редакцию, принимая поздравления и радуясь как ребенок.
И дома, уже поздно вечером, он нет-нет да и начинал улыбаться каким-то особым светлым мыслям.
— Коммунист! Я теперь коммунист, — повторял он про себя.
Вскоре Роман и Лада уехали в подмосковный санаторий. Лыжные прогулки, сытный обед, послеобеденный сон, вечером — кино. Бездумно и безмятежно бежали день за днем.
Вот и сегодня сразу после завтрака они встали на лыжи. Скользили меж высоких елей, образующих зеленый туннель, лучи яркого солнца, пробиваясь сквозь ветки, рисовали на сугробах синие узоры. Лыжня внезапно пошла под уклон. Роман, шедший первым, со скоростью вылетел на поляну. Здесь тормознул, ожидая Ладу. Среди стволов показалась ее пушистая красная шапочка. Вот и она сама. Увидела Романа и вместо того, чтобы затормозить, громко сказала «ой» и шлепнулась.
Роман рассмеялся, а Лада тут же обиделась.
— Почему ты смеешься?
— Потому что смешно. Упала на ровном месте.
— Издеваешься? Нет чтобы поймать!
Он поднял ее и громко чмокнул в розовую щечку, но Лада надула губы и не разговаривала с ним до возвращения в корпус. После обеда они, как обычно, улеглись на свои кровати, Роман принялся за чтение журнала. Неожиданно он услышал всхлипывание.
— Ты чего?
Всхлипывание усилилось. Роман отбросил журнал, перебрался к Ладе на кровать, нежно обнял ее за плечи:
— Ты чего? — повторил он. — Заболела?
Лада уткнулась в его плечо.
— Ну скажи чего-нибудь! — потребовал Роман.
— Ты-ы меня — я не-е лю-бишь! — всхлипывая, сообщила Лада.
— С чего ты взяла? — вскрикнул Роман.
— Смеялся, когда я упала. И вообще не разговариваешь. Только читаешь!
— Так о чем говорить, когда все в порядке? — рассмеялся Роман, вспомнив старый анекдот.
— Вот, вот. Не о чем со мной говорить, потому что я глупая.
— Что за ерунда!
— Нет, не ерунда. С Немовым есть о чем разговаривать, а со мной нет.
— Здрасьте пожалуйста! Ладно, давай разговаривать!
— Не буду. Я на тебя обиделась.
— Замечательный образец женской логики.
— Скажи еще, что я глупая.
— Глупая! — сказал Роман в сердцах.
Снова послышалось всхлипывание.
— Ну ладно, прекрати! — он поцелуем стер слезы на ее щеках. — Давай поговорим.
— Ты меня любишь?
— Люблю.
— Честно?
— Честно.
— А жизнью ты доволен?
Роман рассмеялся:
— Ничего себе вопросик!
Лада опять надула губы:
— Все-таки ты меня глупой считаешь!
— Да нет же! Наоборот. Вопрос, я сказал бы, философский. Однозначно не ответишь. Понимаешь, раньше для меня интеллигентский треп, остроумие было главным. А сейчас у меня есть дело! Я чувствую, что моя работа нужна. Понимаешь? Вот что главное. Особенно теперь, когда вступил в партию. И есть ты. И будет еще кое-кто...
— Ой, слышишь?
— Что?
— Он бодается!
Роман действительно почувствовал ритмичные толчки.
— Надо же, какой настырный!
— В тебя, — хохотнула Лада. — Как мы его назовем?
— Константином... Это по-латыни значит «постоянный».
Всего двенадцать дней их не было на заводе, а новостей! Уже вечером забежал Немов:
— Кричите «ура»! Уломал я все-таки директора и главного инженера. Будем внедрять АСУ.
— Какая еще такая оса тебя укусила? — рассмеялся Роман.
— Профан! — обиделся Немов. — Вовсе не осу, а АСУ! Понятно? Автоматизированная система управления. Есть уже договоренность с министерством. Будем закупать в Минске комплекс электронно-вычислительных машин.
— Это, наверное, дорогое удовольствие? — осторожно спросила Лада.
— Еще какое! — радостно подтвердил Немов. — Больше трех миллионов.
— Ого! — только и сумел сказать Роман.
— Не огогокай, пожалуйста, — сказал Немов. — Это окупится за год, потому что мы наконец сумеем ликвидировать штурмовщину.
— Электроника ликвидирует штурмовщину? — недоверчиво произнес Роман.
Немов внимательно уставился на друга:
— Ты хоть понимаешь, отчего у нас то и дело лихорадит цехи?
— Может, руководители плохие? — предположил Роман. — Потом, нарушения дисциплины...
— Это все, конечно, сказывается, но главная причина в плохом планировании.
— Планировании? — переспросил Роман. — А плановый отдел на что?
Евгений засмеялся и покровительственно глянул на Бессонова.
— Типичная ошибка дилетанта!
— Ладно тебе уж задаваться! Лучше объясни.
— Плановый отдел занимается, так сказать, внешним планированием. Он формирует пятилетний план, годовой, готовит отчеты о выполнении и все это посылает наверх в министерство. А есть еще оперативное планирование. То есть планирование самой работы. Ясно?
— Не очень, — честно признался Роман. — В общем, валяй дальше, авось разберусь.
— Ну как же! — возбужденно начал пояснять Евгений. — Это так просто. Ежемесячно цеха получают задание на выпуск тех или иных деталей в определенном количестве. Понимаешь?
— Понимаю.
— Дает эти задания производственный отдел, который знает, какие классы станков надо выпускать.
— Значит, производственники плохо планируют?
— Да.
— А почему?
— Не потому, что они не хотят. Они физически не могут все предусмотреть. Вместо планирования они занимаются выбиванием.
— Каким выбиванием?
— Выбиванием из цехов тех деталей, которые сами забыли заранее запланировать.
— И какой же выход?
— Выход один — планирование с помощью ЭВМ. Машина ничего не забудет.
— Да, но ты забываешь о длительности технологического цикла, — возразила внимательно слушавшая их разговор Лада.
— Как это? — не понял Роман.
— От литейной заготовки до окончательной сборки проходит порой месяц, а то и больше, — пояснила она. — Иначе говоря, литейному цеху нужно сегодня планировать те детали, которые понадобятся на сборке через месяц.
— Да, и предвидеть такие вещи можно только с помощью очень хорошей организации планирования, — убежденно сказал Немов. — В каждом цехе, на каждом участке будут установлены простейшие электронные машины. По окончании смены каждый мастер будет опускать в такую машину карточку с отчетом о количестве сделанных деталей. Все сведения будут поступать на центральную станцию. Здесь с помощью программистов все сведения будут обобщены и в виде перфоленты запущены в машину, и та через несколько минут выдаст задание на следующий день по каждому цеху и участку. Можешь быть спокоен, машина ни одной детали не забудет! Утром мастер приходит на работу — а ему из машины карточка с заданием. Здорово?
— Фантастика, — восхитился Роман. — Но ведь сколько нужно специалистов, чтобы машины обслуживать.
— В кадрах вся загвоздка, ты прав, — вздохнул Немов. — Сейчас мы отбираем из числа молодых специалистов ребят, которые наиболее способны к математике. Пошлем их на курсы программистов. От кадров будет зависеть все, — повторил Немов и вдруг оживился: — Кстати, друг твой Аркадий...
— Что, тоже в программисты подался? — удивился Роман.
Немов недобро хохотнул.
— Почти. Вот ты на меня тогда обиделся, что я Аркадия карьеристом назвал, — он не скрывал своего торжества, — а он взял и с завода ушел!
— Как ушел?
— А так. Я Людмилу встретил. Они, кстати, расписались.
Роман усмехнулся и, покосившись на Ладу, вполголоса сказал:
— Надо думать. От нее живым не уйдешь. Ну, а Аркадий при чем?
— А при том! Она сообщила, что теперь Аркадий — важное начальство. Работает заведующим вокзальным буфетом!
Роман аж присвистнул, а Лада уронила тарелку с бутербродами. Ребята кинулись поднимать.
— Не нагибайся! — рыкнул сердито Роман Ладе. — Тебе нельзя.
— А что, уже скоро? — заулыбался Немов.
— Скоро, скоро! — вздохнула Лада.
— А почему так грустно?
— Боюсь, Женечка! Тебе этого не понять!
— Ты что ж начальника своего так фамильярно называешь? — засмеялся Роман.
— По привычке. А потом здесь же все свои...
— Так расскажи толком, как он туда попал?
— Из горкома комсомола позвонили Любимову. Дескать, необходимо выделить комсомольцев в сферу обслуживания. Аркадий узнал и предложил свои услуги.
— А при чем здесь карьеристы, не понимаю? — спросил Роман. — Человек пошел на трудный участок работы...
— Ты знаешь, что Людмила сказала?
— Ну?
— Хоть будем жить по-человечески.
— Это как?
— Я то же самое спросил. А она отвечает: о еде думать не будем. Понимаешь?
— Что, он воровать будет? — брезгливо сказал Роман.
— Наверное, так надо понимать. Признаешь, что был неправ?
— Не знаю, — раздумчиво произнес Роман. — А если мы дали бы рекомендацию, может, он бы и не ушел?
...На следующий день после работы Роман, никому ничего не сказав, решительно отправился на станцию. У мордастого буфетчика, торговавшего у стойки пивом, спросил Петрова. Тот молча указал на дверь в глубине буфета, за витриной. Толкнув дверь, Роман очутился в маленьком коридорчике. Слева была кладовая, через открытую дверь виднелись большие весы и какие-то коробки, на двери справа висела табличка: «Заведующий».
Роман без стука отворил дверь и очутился в крохотной комнатушке, целиком занятой письменным столом, за которым сидел Аркадий, усердно строчивший что-то на бумаге.
— Ты? — Он не скрыл своего изумления при виде Романа, однако и особой радости не выразил.
— Гляжу, писать научился, — с усмешкой сказал Роман, без приглашения умащиваясь на обшарпанном стуле.
— Научишься, — буркнул Аркадий, но, тут же увлекшись, заговорил скороговоркой: — У нас своей кухни нет, горячее доставляем в термосах, а их не хватает. Вот пишу управляющему трестом столовых, чтобы добавил...
— Доволен? — односложно спросил Роман.
— Доволен, — с вызовом ответил Аркадий. — Сначала растерялся, хлопот полон рот. Но скажу честно, хлопоты приятые. Приходят люди голодные, холодные, озабоченные. А поедят, чайку или пива попьют, и жизнь лучше становится.