«А ведь её показания во многом сходятся с показаниями Ариэль, — пронеслось у меня в голове. — А что, если это правда? Ведь по старой традиции самый правильный ответ на вопрос — это самый простой ответ. И не нужно тут городить теорему Ферма. Вот только шариться по этому миру мне осточертело до коликов в подверженной циррозу печёнке. А тем более прятаться».
— Хорошо, — согласился я с Марой. — Только бежать я буду в свой мир.
— В смысле? — не поняла Мара.
— Дай секунду.
С этими словами я встал, на мгновение зажмурился, представляя свой мир, а точнее свой двор, тот в который я вернулся прошлый раз, и, прорисовав его в голове более-менее подробно, открыл глаза.
— Только не мешай мне, — обратился я к Маре.
Не ожидая её согласия, а уж тем паче возражения, я начал шагать.
Двадцать шагов с открытыми глазами.
Потом закрыть.
Двадцать шагов с закрытыми глазами. И главное, не открывать и не подглядывать.
— Добро, ну ты ж прямо ё-ё-ё…
Знакомое приветствие лаконично показало мне, что всё получилось.
Глава 5
— Мадмуазель, — донёсся до моего слуха голос второго собутыльника. — Тут, конечно, не пуританские взгляды, но… вам не холодно?
— Чего до белки допились? Какая я вам мадмуазель?
— Добро, закройся, — посоветовали мне. — Может, желаете для сугревчеку? Шато нет, но есть чистый спирт. Классики рекомендуют.
Нет, белкой здесь явно не пахло, по крайней мере, белка не приходит сразу ко всем, она та ещё единоличница. И глаза у мужиков как-то подозрительно горят, что-то я не припомню употребляемых жидкостей с такими последствиями.
С этими мыслями я огляделся и… спирт потребовался уже мне.
И как эту красотку занесло в наши края? Насколько я ориентировался на местности, а я ориентировался, несмотря на частично порушенную алкоголем память, нудистких пляжей поблизости не наблюдалось. И вариант пошла попудрить носик в кустики и заблудилась здесь не прокатывал. Тупо бы не дошла. Замёрзла по дороге. Ещё, конечно, можно предположить, что к любовнику внезапно нагрянула жена, и мы теперь лицезреем результат «супружеской верности». Вот только эта «испуганная лань» совершенно не тянула на данную роль. Хотя, конечно, женская натура чрезмерно обманчива. Но нет, не тянула, и всё тут.
— Можем коктейльчик изобразить, — не дождавшись ответа, стал предлагать тот, кто предлагал спирт. — С пивком.
«Испуганная лань» ещё больше округлила глаза и шмыгнула курносым носом.
— Да ты не бойся, мы тебя враз согреем, — по-своему интерпретировал это шмыганье любитель булгаковской классики. — Вот у меня куртёжка чистая, только вчера нашёл.
С этими словами наш заботливый двинулся к обнажённой девчушке, снимая с себя заявленную куртёху. Резкий удар пяткой в лоб пресёк благие намерения, унося доброжелателя в густые кусты вместе с курткой.
— Да ты чё?! — подорвался с места второй собутыльник и отправился в полёт вслед за первым с возбухающей шишкой на лбу.
— Не, не, не! Я вообще не пьющий, — пошёл в отказ третий и, цапнув недопитую бутылку, растворился в зелёных насаждениях.
— Мара? — на всякий случай осведомился я, хотя после классического удара пяткой все сомнения не имели права на существования. — И какого хрена ты за мной попёрлась?
— Холодно, — проклацала зубами принцесса варов, и я только сейчас увидел, что она конкретно замёрзла.
— Ну да, не май-месяц, — констатировал я, пытаясь завернуть Мару в частично снятую с себя одежду. — Октябрь.
Если бы ко времени нашего захода в подъезд гипотетический консьерж выписался из дурки, то сейчас… нет, обратно бы в неё не отправился, не тот случай. Он бы вызвал полицию. И уже та, в свою очередь, потребовала от меня объяснений, куда я веду практически обнажённую девицу, еле-еле прикрытую в самых интересных местах. А с учётом того, что эта девица осталась внутри Марой, то и наряду полиции, и консьержу не позавидовал бы самый отъявленный мазохист. Поэтому я снова порадовался за здоровье несуществующего консьержа и, незамеченный никем, протащил Мару к себе в квартиру.
Протащить-то протащил, а вот дальше мне стало по-настоящему стыдно. Один только взгляд на эту обнажённую красоту посреди моей умызганной до последней степени халупы заставил залиться багровым румянцем от темечка на голове до ногтей на пальцах ног.
— Так и будем стоять или согреем девушку? — вклинилась в мою стыдобу Мара.
— Душ! Тебе нужно в душ, — твёрдо решил я.
Ванная комната не отличалась от всей квартиры. В ней властвовала все та же убогая ушарпаность. Но, похоже, Мару это нисколько не смущало. Или она делала вид, что не смущало. Как не смущала и абсолютная нагота в присутствии меня. Ни одной просьбы отвернуться, выйти и прочее, прочее. Поняв, как пользоваться душем, она быстренько заскочила под обжигающие струи и стала нежиться под ними, согревая своё тело.
Своё прекрасное тело.
Своё роскошное тело.
Своё желанное…
Так, стоп. Почему всё то, что связанно с тем миром, для меня роскошное и желанное? Почему при виде каждой новой особи того мира я сразу получаю сексуальный нокаут? Ведь это всего лишь Мара, маленький пушистый комок.
Я быстро зажмурил глаза, чтобы представить себе прежнюю принцессу варов.
Тонкие изгибы нового Мариного тела не желали округляться, а выдающиеся прелести не прятались в пух и шерсть. Её новый образ стойко отпечатался в моём сознании.
Я открыл глаза, чтобы сравнить отпечаток с оригиналом.
Снова закрыл.
Опять открыл.
Закрыл.
Открыл.
Расхождений не было.
— Хватит лупать глазами, вкусненький, дай девушке то, что сотрёт с неё воду.
— Да, сейчас, конечно. — Я с трудом оторвал взгляд от Мары и попытался вспомнить, а есть ли у меня хоть одно более-менее приличное полотенце.
Приличное, ну относительно, полотенце каким-то чудом затерялось в недрах моего кособокого шкафа, не пропитого только по той причине, что он был на хрен никому не нужен. Как и стол, носивший это гордое имя во времена СССР. И разнокалиберные стулья и табуретки. В общем, вся меблировка квартиры была недостойна даже того, чтобы отправиться на помойку. Помойка бы как минимум оскорбилась.
— Да, вкусненький, не богато, — констатировала Мара, завёрнутая в полотенце. Видно было, что делать она этого не умела, но полотенце каким-то чудом держалось на её прелестях.
— Извини, — только и смог я выдавить из себя.
— Да ладно, — отмахнулась Мара. — Я всё это уже видела.
— Где? — не понял я.
— В твоей голове. Когда искала Хлою. Ты что, забыл?
— А ведь и точно — забыл, — произнёс я. — А вообще, ты чего за мной попёрлась?
— Если я скажу, что случайно поучилось, ты поверишь? — серьёзно спросила принцесса варов.
— Нет, — честно признался я.
— Жаль, — огорчилась Мара, — потому что это правда.
— Это не может быть правдой, — начал раздражаться я. — Если бы там просто прошагать за мной, то я бы поверил. Но сделать двадцать шагов сначала с открытыми глазами, потом двадцать шагов с закрытыми глазами. А главное, представить, куда идёшь… прости, но я не верю в такие случайности.
— Она говорит правду.
— Твою мать, Ит! — Голос моего лесного духа снова заставил меня подпрыгнуть от неожиданности. — Ещё раз так сделаешь, и я потрачу все свои силы и время, но найду способ убить тебя.
— Перестань тиранить мальчонку, — вступилась за Ита Мара.
— У вас там что, других слов по поводу него нет? Кто его тиранит? Это он меня до инфаркта скоро доведёт.
На мои стенания Мара ничего не ответила, и в комнате повисла неловкая тишина.
— Так как всё-таки она сюда попала? — не выдержав молчания, обратился я к Иту.
— Ты говорил вслух, а она за тобой повторяла, — ответил Ит.
— Что повторяла? — затупил я.
— Двадцать шагов с открытыми глазами, потом закрыть, и двадцать шагов с закрытыми глазами. Главное, не открывать и не подглядывать, — вместо Ита ответила Мара.
— Мара? — понизил я голос до максимальной серьёзности. — Я никогда не поверю, что ты повторяла эту чушь за мной. Любая другая — да. Но ты?!
— Я сильно сомневалась.
— И поэтому участвовала в этой чуши?
— Да. Я думала, что когда у тебя не получится… — На этих словах Мара стушевалась и не закончила фразу.
Я было уже раскрыл рот, чтобы прояснить недосказанное, но тут вмешался Ит:
— Водный дух просит не возвращаться обратно ни под каким предлогом.
— Почему? — уточнил я.
— Говорит, что всё сложнее, чем все думали до этого.
— Кто все и что думали? — пристал я к Иту.
— Не знаю, — словно очнулся лесной дух. — Она не сказала.
— Ты что-нибудь понимаешь? — переключился я на Мару.
— А в этом доме кормят? — перевела стрелки принцесса варов. А может, действительно проголодалась.
***
Кормить в доме оказалось нечем. Из всех продуктов было только недопитое гургутское вино, подарок вождя, и повесившаяся мышь в холодильнике. Шучу, нет у меня холодильника.
— Ты посидишь немного? — замешкался я. — Гостей, видишь ли, не ждал. До магазинчика сгоняю.
На что я буду гонять до этого самого магазинчика, оставалось вопросом даже для меня. Всё, что можно было продать дома, было продано уже столь давно, что о данном деянии можно было писать придания старины глубокой.
Занять, как вы пронимаете, не у кого. Времена, когда мне давали в долг, канули в лету ещё до тех самых приданий.
Заработать на утренней разгрузке товара у ближайшего магазина — мой постоянный ежедневный заработок, отвоёванный в тяжёлых боях с такими же страждущими, — отпадал. Было далеко не утро. Я бы даже сказал, что дело плавно близилось к закату.
Короче, я выскочил на улицу, полагаясь только на божью помощь, а в существование бога я не верил.
— Добро, а чё это было? — донеслось из ближайших кустов, как только я вышел из подъезда.
— Специальный агент по борьбе с алкоголизмом, — ляпнул я первое, что пришло мне на ум.