— Кто? — не понял Великий.
— Что конкретно тебе не понятно?
— Ариэль — кто? Про мегер примерно ясно.
— Ариэль — это водный дух. Просто она выглядит как русалка из дисне…
— А, старая маразматичка, — перебил меня вождь.
— И вовсе она не старая, — кинулся грудью я на защиту Ариэль. — И совсем не маразматичка.
— И тебя окрутила! — с прищуром констатировал вождь. — Тогда, может, и лучше, что тебя сюда закинули. По крайней мере, жизнь спасли.
— А можно как-то перемешать с подробностями столь веские обвинения? А то руки чешутся начистить одно гургуское рыло.
— Если бы мы были сейчас не здесь, то жить бы тебе оставалось ровно то время, пока мой кулак летел бы в твою хамскую башку. Но тут без тебя совсем с тоски подохнешь. Поэтому живи пока, — проворчал Великий вождь.
— Ладно, извини, — пошёл на попятную я. — Просто не вяжутся твои слова с образом Ариэль.
— Я же говорю, окрутила. Небось готов нырнуть к ней и остаться навсегда?
— Ну было дело, — признался я.
— А чего не нырнул?
— Хотел. Но мне сказали, что хвостом под зад — и на берег.
— Это она тебя так раззадоривала. Знаешь, скольких она так утопила?
— И зачем ей это? — всё ещё не верил я услышанному.
— А вот этого никто не ведает. У меня, когда с десяток гургутов утонуло, пришлось запрет вводить. Да только кого эти запреты остановят, когда перед тобой появляется мечта всей твоей жизни, которую даже представить сложно, а уж воочию увидеть… и не просто появляется, а готова прямо на всё.
— И как вопрос порешал?
— Слух запустил, — горделиво признался вождь. — Что видимость всё это. А на самом деле там страшила, которых свет не видывал. И утехи у неё настолько мерзкие и извращённые, что попавшие в её объятья предпочитают умереть самой лютой смертью, чем испытывать всё это. А трупов нет, потому что съедает она их. А тех, кто умереть не смог, ест живьём и долго. Сегодня ногу. Завтра руку. Послезавтра…
— И ты решил мне сейчас эту байку пересказать на новый манер? — перебил я вождя. — Только я не гургут, на меня такие детские сказки впечатления не производят.
— Да пойми ты, ей зачем-то нужны мужики. Причём гургуты, гелы, вары — без разницы. И именно мужики. Перед женским полом она даже не появляется.
— И опять промашечка у тебя Великий. И перед Зарой она появлялась. И к Маре, Хлое и Болотной гоняла, когда я от сока дорго умирал. И беседовал я с ней в воде много раз. И, как видишь, живой.
— Не знаю, — засомневался вождь. — Может, ты ей для чего другого понадобился. И поэтому она тебя не тронула. Но гургутов моих она изрядно утопила.
— А может, они сами утонули.
— Гургут утонуть не может! — высокопарно отрезал вождь.
— Что за неверие в собственных подданных?
— Пожалуй, остаться одному не такая уж и тоскливая идея.
— Ладно, давай замнём про Ариэль для ясности. Ты меня не убедил. Я тебя не переубедил. Здесь её нет, поэтому заметём в дальний уголок и забудем до лучших времён.
Великий поднял кувшин и предложил жестом присоединиться к нему. Молча. Было видно, что обида ещё бурлит в нём, и лучший способ её угомонить — это залить изрядным количеством вина. И я его поддержал. И молчание тоже. Мне было над чем подумать.
— А тебя за что сюда? — Как оказалось, Великому вождю достаточно было пары глотков и пары минут, чтобы восстановить душевное равновесие.
— Не знаю, — честно признался я. — С их слов звучало как в благодарность за то, что я там что-то сделал и не подвёл. Только вот я ни хрена не делал. Да. Ещё, типа, должен им был спасибо сказать, что не убили.
— Странно, — медленно произнёс вождь, — и совершенно непонятно.
— А ты мне, кстати, так и не дорассказал, за что тебя. Соскочил такой на водного духа. Оболгал её по-всякому.
— Ты, кажется, замёл эту тему в какой-то там угол, — напомнил Великий. — Вот и не выметай обратно.
— Хорошо, — легко согласился я. — Так расскажешь или будешь увиливать?
— Долгая история.
— А поведай-ка мне, куда ты торопишься? Может, и я с тобой торопиться буду. Пока у меня перспективы на ближайшую вечность — это нажирать бока и сажать печень. У тебя, кстати, тоже.
— Вот как ты думаешь, — начал вождь после продолжительной паузы, — всем в нашем мире нравится, что здесь правят бабы?
— Ну, я не сексист. И если честно, мне глубоко наплевать, кто кем правит. Лишь бы результат был хороший.
Если Великий вождь и не понял про сексизм, то вида не показал. Хотя кто его знает, как ему растолковал тот переводчик, которые перетолмачивал словечки моего мира на здешний язык. И наоборот.
— А вот многим в этом мире не наплевать, — продолжил Великий. — Тебе уже рассказывали истории прихода баб к власти?
— Угу, — поддакнул я.
— Так вот, это всё происходило настолько давно, что многие начали сомневаться в кровавости тех времён. И тут немаловажную роль играют гургуты.
— Какую?
— Пугающую. Вот посмотрите: у гургутов правят мужики. И они самые жестокие, кровожадные и беспощадные особи этого мира.
— Встретишь гургута — убей его! Или он убьёт тебя, — повторил я недавние слова вождя.
— Именно так, — согласился вождь и отхлебнул из кувшина. — А вот теперь представь, что две будущие правительницы спрятались именно у гургутов. Пожили там. И вернулись живыми, здоровыми и счастливыми. Плюс братья Хлои немало расскажут о времени своего пребывания в гургутском племени. И что получается? Что гургуты — милые парни! А власть мужчин вовсе не означает беспрестанную резню всех и вся.
— И это пошатнёт все устои матриархата, — наконец въехал я.
— А ещё мы договорились с девчонками, что, когда они придут к власти, мы заключим перемирие и провозгласим сближение наших народов. Начнём с торговли, а дальше потянется и всё остальное.
— И поэтому они решили убить своих дочерей.
— Нет, поэтому они решили убрать меня, — возразил Великий вождь. — Не будет меня, Хлою с Марой изгонят из племени.
— А ещё лучше убьют свои же, а свалят на вас.
— Да что же ты такой кровожадный-то? В вашем мире все такие?
— В моём мире это детские шалости. И лучше тебе не знать, что творится в моём мире.
— Так вот почему тебя тоже закинули сюда, — догадался вождь.
— А вот мне это совсем не понятно, — не согласился я с Великим. — Или у вас какое-то извращённое восприятия и моём мире, и о его жителях?
— Нет у меня никакого восприятия, — отмахнулся вождь. — А вот у Лои есть. Она жила в твоём мире, и не зря она тебя изолировала.
— Тогда сразу убила бы.
— Да что ж ты такой кровожадный?!
— На самом деле я пацифист до мозга костей. Но обстоятельства заставляют меня пересмотреть доктрину моего отношение к этой троице.
— Давай выпьем, — вздохнул Великий. Видимо, переводчик сломался на пацифизме, а добила его доктрина, и он послал всех лесом.
— Ну, сегодня давай, — согласился я. — Но завтра будем думать на трезвую голову.
***
Завтрашнее утро выдалось таким, что я невольно вспомнил худшие времена своей запойной жизни. Для тех, кто хоть раз умирал от жутчайшего похмелья, описывать все непередаваемые ощущения не стоит. Как говорится, лучше не напоминать. А остальным я желаю не знать этого никогда.
С трудом приподняв голову, чтобы поискать хоть каплю влаги в пределах досягаемости, я с большим усилием подавил невольный стон, чуть не вырвавшийся из моей груди. Организм отказывался функционировать хоть как-то и желал сдохнуть, чтобы избавить себя от мучений.
До моих ушей донёсся стон Великого вождя. Он себя не сдерживал,и страдал открыто, ни от кого не таясь.
— А ещё воин, — прошипел я, с трудом переворачиваясь на четыре конечности.
— Если выживу — прибью, — пообещал Великий, то ли мне, то ли тем, кто нас сюда закинул и напоил этим суррогатом.
Четыре конечности дались не сразу. Пару раз руки предательски подгибались, и я втыкался лицом в данную планету. О том, чтобы встать на две задние конечности, не было не то что речи, даже мысли отказывались течь в этом направлении.
Шатаясь как при девятибалльном шторме, я героически добрался до огромного валуна, за которым вчера мы брали еду и выпивку.
Теперь уже и мой организм не смог сдержать стон.
Еды было море!
Но ни грамма жидкости!
Даже вина, которого вчера было немереное количество и в котором можно было купаться, утопиться, и напоить пол-Китая, сегодня не было ни грамма. И нужно ли говорить, что вчера мы выпили всё.
— Русские же не оставляют всё зло на завтра, — пробурчал мне на ухо Великий вождь, неслышно присоединившийся ко мне. — Как бы сейчас кувшинчик зла пригодился. Хотя бы и на двоих.
Спорить с Великим было по меньшей мере неразумно. Он был прав на сто процентов. Даже на сто пятьдесят. А если подумать, то и на всю тысячу.
— Предложения есть? — спросил я Великого, с трудом посмотрев на него снизу вверх. Хотя он тоже передвигался на четырёх, но в силу длины конечностей был заметно выше.
— Там есть родник, — мотнул головой Великий и рухнул на землю, поддавшись силе инерции.
— Где? — переспросил я.
— Там, — рука вождя указала направление.
— Я тебя не дотащу, — честно признался я.
— Себя дотащи, — посоветовал мне вождь и отключился.
— Да, хорошо, что я вам рецепт самогона не принёс, — похвалил я себя и практически ползком двинулся к роднику.
В этом мире родник тоже не подкачал и не опозорил своего гордого названия. Он был искрящимся, манящим, с ледяной и безумно вкусной водой. Да что там водой. Он был наполнен влагой под гордым названием Сама Жизнь. Кое-как доползя до этой «жизни», я тупо уронил голову в воду и стал неистово пить, даже не переводя дыхание. Удобно, когда твой организм функционирует в воде. С похмелья самое то. Не нужно отвлекаться, чтобы перевести дыхание. Можно пить, пить и пить. Но как оказалось, и этому бесконечному «пить» есть предел. И предел этот — границы тебя. Невозможно вместить в себя больше, чем ты есть на самом деле. Даже изрядно подрастянувшись в некоторых местах. С сожалением осознав, что в меня больше не влезет ни капли, я вытащил из воды голову и, перевалившись на спину, открыл глаза.