— Да, — многозначительно произнёс Великий. — Пойдём выпьем.
— Нет. — Прислушавшись к себе, я понял, что не выпью ни грамма. — Похоже, меня кто-то закодировал.
Вождь недоумённо просканировал меня сверху вниз, потом снизу вверх, потом ещё раз сверху вниз и, тяжело вздохнув, решил не комментировать мой отказ.
— Поберегись!
Тень, накрывшую нас, я не смог бы спутать ни с какой другой тенью во всех мирах. А тот шерстяной мячик, который уже скакал по болоту, ни с каким другим мячиком. Мара, как всегда, не дожидаясь приземления дролонга, сиганула с него хрен знает с какой высоты, и даже не зарылась во мху, и не расхреначилась о какой-нибудь закопанный в нём камень.
— Привет, вкусненький. — Мара в ловком прыжке огорошила меня поцелуем и совсем не в нос. — Скучал?
— Здравствуй, Серёжа, — слезающие с приземлившегося дролонга Хлоя и Болотная-младшая поприветствовали меня в унисон.
— Пойду готовиться к войне, — проворчал Великий и, забрав с собой всех видимых в поле зрения гургутов, растворился в деревне.
— Вы вместе? И всё ещё живы? Не поубивали друг друга? — задал я самые идиотские вопросы после того, как Хлоя и ведьма поприветствовали меня так же, как и Мара. И тоже далеко не в нос.
— Я тебе больше скажу, — ответила за всех Хлоя, — мы счастливы. И хотим с тобой поделиться этим счастьем.
— Чёрт! Мы опоздали!
Материализовывающаяся в воздухе троица из Лои, Зары и Болотной-старшей была похожа на воплощение гнева и трагизма. Хоть шедевры пиши. Честное слово.
— Они всё знают.
— Знают-то — понятно. Как такое не узнаешь. Главное, что они его нашли.
— Это всё твой гуманизм, Лоя.
— В данном случае я согласна с Зарой.
— Вот вас только двоих позабыла спросить.
— А спросила бы, и ничего этого не было.
— Если бы я спрашивала каждое меховое мнение, то не было бы вообще ничего. И перьевое, кстати, тоже, поэтому ротики свои прикрыли.
— Я один ничего не понимаю? — попробовал я влезть со своим двадцатикопеечным вопросом между собачащимися властными особами.
— Заткнись! — рявкнули все втроём.
— Не трогайте его! — встали на мою защиту их отпрыски.
В воздухе запахло межсемейными, межвидовыми и межрасовыми разборками. А ещё если гургуты подключатся, то веселуха будет ещё та. Только как-то мне в этой веселухе участвовать не хочется.
— Да объяснит мне перед смертью кто-нибудь, что здесь происходит?! — скромно спросил я, срывая все связки сразу.
— Спокойно, Серёжа. — Три девчули облепили меня не хуже телохранителей. — И вы завязывайте, бабушки.
— Бабушки?!
Это слово сформировало смысл в моём мозгу после долгого переваривания.
— Бабушки?!
Нет, я не совсем филологический идиот и знаю значения слов.
— Бабушки?!
Если по отношению к одной из присутствующих, то вопросов нет. Но вот так — во множественном числе.
— Бабушки?
Моя челюсть, по забытой уже мной традиции, устремилась в падении в мох.
— Да, — за всех ответила Лоя. — Бабушки. Но и тебя можно поздравить с почётным званием папаша!
Ещё ничего не поняв и не осознав, я устремился вслед за своей челюстью, то есть в мох. Упасть мне, конечно, не дали, но оставить в сознании не смогли. Не знаю почему. Не спрашивайте. Вот такая реакция на простое слово — отец.
Глава 11
Ощущение стойкого дискомфорта не покидало меня. Хотелось зарыться, спрятаться, запихнуть себя хоть в маленькую, уютную щёлочку. Но её не было. Наоборот, по мне прямо текло чувство противного, мерзкого и навязчивого раздражения. Бр-р-р.
— А может, он не очнётся? Смотри, сколько воды на него вылила, а ему хоть бы хны.
— Очнётся, куда он денется. Правда, даже я не ожидала, что он окажется таким впечатлительным. Подумаешь, отец! И что такого?
— Ага, отец, три раза.
— Эка невидаль. Бывает и больше.
— Три раза одновременно и от трёх сразу. Тут любой в обморок грохнется. Лей давай.
Новая партия дискомфорта потекла по моему лицу, не добавив приятных ощущений. Пора было принимать решительные меры.
— Да вы чего, озверели?! — праведным гневом раненой белуги взвыл я.
— Ну наконец-то, — поприветствовал меня Великий.
— Здравствуй, папаша, — не осталась в стороне Ариэль. — А я говорила, что ты сюда придёшь.
— Придёшь — это когда сам, — огрызнулся я в ответ.
— Великий, отнеси его обратно, пусть идёт сам.
— Его не выпустят, — усмехнулся вождь. — И так еле выкрал.
— Что-то мне подсказывает, что у тебя есть вопросы. А, папа Серёжа.
— А не рано папствовать-то? Я человек наивный, словам не верю. Особенно когда мне рассказывают фантастические истории.
— Посмотри на него, Великий. Этот не верящий словам совсем недавно валялся в обмороке всего от одного слова из шести букв. Как там? Папа…
— Валялся я не от слова, а от неожиданности. Это как скачешь в седле, и вдруг ветка поперёк — ни поднырнуть, ни перепрыгнуть. Хренась, и ты уже с поломанными рёбрами, и это в лучшем случае.
— Да. Судя по насыщенности текста, ты уже почти принял своё отцовство.
— Ну, с Хлоей ладно, тут отрицать очевидное стыдно. Было. И даже поверю, что с первого раза она того… ну…
— Так, тут детей нет, можешь слова не подбирать.
— С Марой, предположу, что тоже. Хотя я и не помню процесс, но утреннее пробуждение подсказывает, что да. И спишем на то, что в вашем мире все плодовитые настолько, что хватает лёгкого дыхания в их сторону.
— Смотри, поэт! — восторженно протянула Ариэль. — Хреновый из тебя поэт, давай дальше.
— Но вот с Болотной-то ничего не было. Ну, кроме того, что она меня убить приходила. При тебе, между прочим. Или ты будешь отрицать очевидное?
— Хотела бы — убила, — повторила свои прежние слова русалка.
— Она ведьма, — ввернул веское замечание молчавший до этого Великий вождь.
— Да все они ведьмы, — поддакнул я вождю, за что и схватил оплеуху краешком русалочьего хвоста.
— Все, — подтвердил вождь, но от второго краешка хвоста ловко увернулся. — Только она настоящая ведьма.
— И что, это какой-то особый женский вид? Беременеет от сального мужского взгляда? Тогда у меня с твоей ведьмой уже выводок голов на полтораста. — Второй краешек хвоста нашёл-таки свою цель, и это снова был я. — Да хватит уже! — взорвался я. — Сама говорила, здесь детей нет.
— Детей нет, но и хамить не стоит.
— Да никто и не хамит. Не было ничего у меня с вашей ведьмой.
— Совсем ничего?
— Совсе… хотя постойте, ну просыпались мы один раз в объятьях.
— Так. — Ариэль явно заинтересовалась этим фактом.
— И ничего не так. Во-первых, всё было прилично. Просто устали и уснули вместе. В обнимку. Прилично. И не надо на меня так смотреть. Так же и проснулись. В обнимку. Прилично. Как и уснули.
— Всё, хватит, — не выдержала Ариэль.
— И вообще, это было уже давно, ещё в прошлый раз. Да, в конце концов, что я перед вами оправдываюсь.
— А ты не перед нами оправдываешься, — улыбнулась русалка. — Ты…
— Всё сходится, — снова подал голос вождь.
— Послушай, Великий, — не выдержал я, — ты можешь говорить не загадками?
— Всё сходится, — сказал вождь совсем не загадкой. — Это твой ребёнок.
— Какой мой? — повысил голос я. — Даже если предположить, что что-то во сне и было, хотя я был трезвый, и мог бы, наверное, почувствовать и запомнить. Так вот, если предположить, что было. Хрен с вами, было. Времени-то прошло! У неё уже живот на нос должен лезть. А я что-то даже намёка не заметил. Или у вас ведьмы слоны? По два года вынашивают.
— Они ведьмы, — отрезал вождь.
— Спасибо, стало понятнее, — с сарказмом поблагодарил я.
— Что ты знаешь о ведьмах? — укорила меня Ариэль.
— Чуть больше, чем о духах, — передразнил я русалку. — Я с ней, оказывается, спал. А вот с духами как-то не…
На этот раз прилетело от Великого. Хорошо так прилетело. Шлепки Ариэлевского хвоста были нежными поглаживаниями по сравнению с эти ударом.
— Ты что?! — накинулась русалка на вождя. — Ещё не родившихся детей сиротами оставишь.
— Там матриархат, отцы не главное, — отмахнулся вождь.
— А ведьма? — не сдавалась Ариэль.
— Ты, я вижу, тоже мало что знаешь о ведьмах.
— Поднимай его, знаток.
Спорить и препираться Великий не стал. Одной рукой выудил меня из мха. Отряхнул прямо в воздухе. И аккуратно поставил на сухонькое.
— Извини, — буркнул он еле слышно.
— Будешь должен, — не менее тихо ответил я. — Так что там с ведьмами?
— Ведьмы — это особый вид, — начал голосом занудного лектора Великий вождь.
— Не томи, — перебил я Великого. — Анатомию давай. Как она может быть так долго беременна, что ничего не заметно? Это какой-то морок, отвод глаз или прочая колдовская мутотень?
— Тебе говорили, что ведьмы однолюбки? — спросил Великий.
— Да, что-то такое её старушка вещала, типа один раз и на всю жизнь.
— И то, что стать матерью она может только от любимого человека?
— Не помню. Да какая разница. По срокам всё равно не сходится.
— Ведьма может быть беременной сколько угодно по времени, а родить тогда, когда ей нужно.
— Повтори.
— Что в его словах не понятно? — влезла Ариэль. — Даже я уже всё поняла.
— Понимаешь, — начал подбирать объяснения Великий, — только от любимого человека. А если его убьют? Или случайно погибнет? Или…
— Но как? Как так долго?
— Вот так. Встретила, по-быстренькому забеременела. И отложила до нужных времён.
— Ребёнок про запас.
— Называй как хочешь. Но иначе болотные ведьмы давно бы повывелись.
— Но почему я ничего не помню?
— Скорее всего, она просто подчистила тебе память, — предположила Ариэль.
— Смысл?
— Спроси у неё, — ответил Великий.
— Сначала меня использовать. Потом сделать так, чтобы я это забыл. А потом приходить меня убить. Теперь понятно, почему убить. Однолюбка хренова, делиться не хотела.