— Но они ведь жили у вас какое-то время. Неужели было не понятно, что это не так?
— Гургуты подняли оружие против их матерей, — медленно, как для тупого, повторил Великий. — Этого достаточно.
— Но ведь не вы первые начали.
— Но принцессы этого не знают. Они только видели, но не слышали.
— А Зара?
— Что Зара?
— Зара всё время рвалась меня прибить, а её держали. Это же было видно.
— Зара всегда импульсивна, и все про это знают. Может, она рвалась тебя обнять? А может, по шеям надавать. Со стороны было не понятно.
— И что мне теперь делать?
— Ит.
— Что Ит?
— Используй своего духа.
— Это куда его нужно запихнуть для использования?
— Я дух! — начал своё возмущение с коронной фразы Ит, но Великий жестом показал ему прикрыть ротик.
— Пошли его к принцессам. Пусть они им всё расскажет.
— И что это даст?
— Вот и посмотрим.
— Великий, в твоём гениальном плане есть куча совсем не гениальных «если».
— Не понял, — начал обижаться вождь.
— Первое «если», — проигнорировав обиду Великого, начал я. — Если они ему поверят. Сам посуди, Ит — мой дух. А это значит, что я мог заставить его наплести любую чушь, которая была мне нужна.
— Духи говорят только правду, — в свою очередь обиделся Ит.
— И это правда, — подтвердил слова Ита Великий.
— Да, да. А ещё они физически не могут воздействовать. Правда, Ит? А может, у Ариэль спросим?
— Вообще-то могут, — ответил Ит после продолжительной паузы.
— Вот, а ты говоришь правда, — обратился я к вождю. — Ещё совсем недавно этот, который орёт, что он дух, по поводу и без повода, мне на голубом глазу доказывал, что физически воздействовать не может.
— Когда ты был под действием сока дорго и кинулся меня придушить. Я очень сильно испугался, хотя и понимал, что это невозможно. В общем, — продолжил Ит после небольшой заминки, — это я сломал тебе руки. Хотя и не специально. Ты ими в меня воткнулся. Я в тот момент стал как будто не духом, а камнем. Я тогда захотел стать каменной скалой, и я ей стал. И с тех пор я могу становиться чем угодно, нужно только сильно захотеть и представить это. Прости.
— Да к чёрту, — отмахнулся я. — Уже простил. Значит, ты можешь представить себе руки, и они у тебя появятся?
— Ну они у меня и так есть. Только я могу представить, что они у меня как у людей, или из железа, или из дерева.
— Так что же ты молчал?! — не в силах скрыть эмоций воскликнул я.
— Мне было стыдно, — ответил Ит со слезами в голосе.
— Забей, — посоветовал я. — Значит, я могу тебя увидеть?
— Нет. Я ещё не могу сделать себя видимым. Ариэль говорит, что это не так просто. И что это придёт само.
— Когда придёт? — уточнил я.
— Ариэль говорит, что я точно пойму, что оно придёт, нужно только подождать.
— Что ещё говорит твоя Ариэль?
— Всё, больше ничего. И она не моя, она…
— Так ты будешь посылать своего духа или нет? — перебил Ита Великий вождь. — Или подождём, пока они замуж повыскакивают?
— Буду, — огрызнулся я в ответ. — Ит, смотри…
Дальше я рассказал мальчонке, куда нужно сбегать, кого найти, что передать, о чём рассказать, и прочее, прочее, прочее, включая мельчайшие детали.
— Зачем ты так? — поморщился вождь, когда заинструктированный мной по самое не балуйся Ит отправился на задание. — Он же не ребёнок.
— А пусть у него на все, даже случайно возникшие, вопросы будут данные мной ответы. Лучше иметь их про запас, чем выдумывать по ходу пьесы.
— По ходу чего? — переспросил вождь.
— Неважно. Пусть он лучше будет готов на все сто.
— Сто чего?
— Процентов, — машинально ответил я. — Всё, — махнул я рукой, поняв, что и про проценты вождь не слышал. — Не заморачивайся, зачем тебе лишняя информация.
— Давай выпьем, — предложил Великий.
— Давай сам, — отказался я. — Могу морально поучаствовать.
***
Ожидание всегда тягостно. А трезвое ожидание тягостнее вдвойне. Это поначалу кажется, что ты вот так вот всё красиво придумал, и оно вот так взялось и красиво сделалось. А на деле не то что нет… и близко ни фига подобного. А тем более если придумал не ты. В итоге плешь Великого вождя была подъедена капитально. Но нужно отдать должное: он стойко сносил все мои страдания, стенания и откровенный вынос вождиского мозга. Да ещё пару раз отлавливал меня, когда я в ожидании сваливал из гургутской деревни, толкаемый жаждой действия.
— Вот куда ты пойдёшь? — в очередной раз рассудительно вопрошал Великий. — Ты же даже дороги не знаешь.
— Сердце подскажет, — отбрыкивался я. — А любящее сердце тот ещё навигатор.
— Я не знаю, кто там у тебя твоё сердце, у нас эти твои навигаторы не водятся, но последний раз тебя чудом выудили из болота. Ещё бы чуть-чуть, и твои будущие дочки были бы сиротами.
— И этот туда же. Во-первых, мои будущие сыновья. А во-вторых, им назначат новых папашек.
— А Болотная? — парировал Великий вождь.
— А твоей Болотной, походу, вообще никто не нужен. Любит, любит, единственный да на всю жизнь. Ага, два раза, туда и обратно. Вот где она? Молчишь? А потому что сказать нечего.
— Что ты знаешь о ведьмах? — вздыхал Великий.
— Да, по ходу, побольше вашего.
— Пойдём выпьем.
— Ну сколько можно?! Неужели так трудно запомнить, что я не пью?!
— Зря, — констатировал Великий и демонстративно смачно отхлёбнул из кувшина.
— Можешь не стараться, мою алкогольную натуру кто-то поменял на натуру заядлого трезвенника. И знаешь, что самое «противное»?
— Что?
— Что меня это ни капельки не напрягает.
— Зато зудит в одном месте и толкает на необдуманные поступки, — ворчал вождь и вкушал гургусткое вино в одиночестве.
В общем, ожидание стремительно неслось к той точке, когда верхи не могут, а низы не хотят. И поскольку в роли и тех, и других выступал я, то взрыва мировой революции можно было ожидать в любой момент. Как она проявится? Да как угодно. Например, свергну Великого вождя и во главе пролетарской армии гургутов пойду отвоёвывать Мару и Хлою. Не откажут же гургуты своему мессии в таком маленьком пустячке как мировая война.
И вот, когда до времени «Ч» оставалось несколько мгновений, появился Ит. Если бы гургуты знали, какое решение я уже готов был озвучить, то провозгласили бы этого лесного духа спасителем гургуской расы. А что? Революция это вам не хухры-мухры. А мировая война и подавно.
— Они мне не поверили, — скорбно заявил лесной дух.
— В смысле? — в унисон с вождём спросил я.
— Не поверили, — ещё скорбнее произнёс Ит, давая понять, что мы тупые.
— Давай по порядку, — первым вышел из ступора Великий и инициировал тщательный допрос моего духа.
— Вот прямо до каждой запятой и восклицательного знака, — через десяток секунд выключился в процесс и я.
В пятый раз история, рассказанная Итом, ясности не внесла.
— Может, ты чего забыл или напутал? — горячился всё больше я. — Давай ещё раз.
— Не надо, — остановил духа вождь. — Он каждый раз рассказал всё слово в слово. Ничего нового мы не услышим.
— Да он забыл половину и придумал отсебятину, — горячился я.
— Не обижай мальчонку. — Мощная рука Великого легла мне на плечо. — Королевы нас переиграли. Пойдём выпьем. Самое время.
Я ещё не соглашался со словами вождя, что-то доказывал, кричал и даже пытался истерить, но ноги покорно несли меня за Великим. А ещё в своей правой руке я почувствовал чью-то ладонь. Шестым чувством я понял, что эта была ладонь Ита, и эта была его поддержка.
С благодарностью я крепко сжал эту поддержку.
Ит вслух поморщился, но руку не выдернул.
И как ни странно, от этого такого простого жеста мне стало чуточку спокойней.
— Только давай не чокаясь, — предложил я вождю, принюхиваясь к вину. — Повода толкать тосты и стукаться кувшинами нет никакого.
Вино пахло примерзко и вызывало рвотные позывы.
— Ладно, первую как-нибудь, а там пойдёт, — как мантру прошептал я над кувшином.
Опыт похмелья у меня был огромный, и я прекрасно представлял, о чём говорил.
— Что говоришь? — переспросил Великий.
— Неважно. Поехали, — отмахнулся я и поднял кувшин.
В следующую минуту случилось нечто странное. Рука, поднявшая его на определённую высоту, как и положено ей, притормозила, чтобы после паузы изменить траекторию и поднести кувшин с напитком к моим губам. А вот кувшин тормозить не возжелал. Он, словно получив ускорение, выскочил из моей руки и, пролетев приличное расстояние, расхреначился о стену хижины вождя.
— Ты чего? — спросил опешивший вождь, поскольку видел только финал всего действия — разбивающийся кувшин. — Не хочешь пить, не пей. За каким посуду бить и жилище изгаживать?
— Это не я, — поцанячим голосом прошептал я.
— Ага, ещё скажи, что это твой дух.
— Да я!.. — лесной дух даже задохнулся от такого наглого и необоснованного обвинения.
— Дух ты, дух, — попытался успокоить я его. — Это не Ит, — обратился я к вождю.
— Тогда остаюсь только я? — Великий начал закипать прямо на глазах.
— Может, у тебя ещё какие духи завелись? — на всякий случай уточнил я.
Великий посмотрел на меня как на идиота и ответом не удостоил. Вместо этого он поднял свой кувшин и жестом пригасил меня присоединиться.
Ну, собственно, кто я такой, чтобы отказывать самому Великому вождю, тем более в данной ситуации.
Я покрепче сжал кувшин и поднял его в утвердительном жесте.
На этот раз кувшин прямо-таки с усилием вырвался из моей руки. Взлетел. Повисел пару секунд. И резко метнулся прямо в голову вождя. Последний, правда, легко увернулся. Всё-таки не зря вождь, и не зря великий, реакция дай бог каждому.
— Да ты в конец охренела?! — взвыл вождь, обращаясь в пустоту.
— Великий, там никого нет, — как можно мягче сказал я вождю. Познания русского человека твердят, что с буйными нужно тихо, мягко, нежно и ласково.