— Молодец, без истерик. Не все так спокойно воспринимают свою смерть.
— Какая смерть? Что вообще происходит?
— А я тебе говорила — не лезь.
— Женщина, я вас первый раз вижу.
— Всё-таки ты туповат, — сказала гургутка. — Я Ариэль.
— Тогда я Великий вождь. Нет, лучше Мара, вот вообще один в один.
— Сейчас к тебе придёт слух, он всегда немного запаздывает. Сначала картинка, потом слух. И ты услышишь, как убиваются по тебе две любившие тебя девчонки. А пока попрощайся с Итом. Ему до конца дня нужно прибиться к кому-нибудь, иначе он попадёт в рабство. Хоть это-то ты помнишь?
— Что, правда Ариэль?
— Да, — спокойно ответила гургутка. — И теперь ты видишь, как я на самом деле выгляжу, а не то, что ты представлял себе в мечтах.
— А Ит — младенец?
— Внешне мы остаёмся такими, какими были на момент смерти, и не меняемся никогда. Правда, такими нас видят только сами духи или те, кто только что умер.
— Но я не хочу…
— Прощайся с Итом. Истерику закатишь потом.
— Давай, Сергей. — Младенец взглянул на меня серьёзными, недетскими глазами и протянул ручонку. — Мне было приятно быть твоим духом, хоть ты и хотел меня периодически, как ты говорил, раздухарить.
— Подожди, но может…
— Не может, — перебила меня гургутка, называть по-прежнему её Ариэль у меня язык не поворачивался. — Не задерживай его. До конца дня осталось мало времени.
— Давай, Ит. Мне тоже было приятно, что ты был моим духом. И я очень горд, что ты выбрал меня.
На глазах младенца выступили слёзы. Впрочем, и мои глаза сухими не оставались. Не в силах больше сдерживать эмоции, я сгрёб Ита в объятия и крепко прижал к себе.
— Прощай, Серёжа, — просипел Ит. — Хотя, если тебя сделают духом, то мы ещё встретимся.
— Конечно встретимся, даже если и не сделают. Я решу эту проблему.
И тут моих ушей достиг вой. Да-да, именно вой. Определить, кто или что издавало такие жуткие звуки, я бы не смог даже под угрозой смертной казни. А впрочем, казнить мертвеца — это моветон.
— Да можно это уже успокоить как-нибудь?!
— Иди, Ит, удачи тебе. — Гургутка практически вырвала младенца из моих объятий и придала ему ускорение. — Иди, если попадёшь в рабство, то вы точно не встретитесь. Спеши.
Ит ещё секунду смотрел на меня, потом резко развернулся и полетел прочь, не оборачиваясь.
— Ты хотел знать, кто это воет? Это твои принцессы убиваются по тебе.
— Но почему именно так?
— А потому что по-другому у них уже не получается. Они действительно очень сильно любили тебя. Любили и убили. Хотя ты это сделал сам, но они считают по-другому. И вот этот вой — всё, что осталось у них из эмоций. Нравится?
— Ты издеваешься?!
— Но ты же этого хотел, когда лез на верную смерть?
— Я хотел прекратить поединок девчонок.
— Я всё-таки была права, ты идиот. Жил идиотом и умер как идиот. Вот теперь наслаждайся. Сейчас ещё Болотная-младшая вернётся, она уже знает, и идёт сюда ведьмовской тропой. Вот тогда ты насладишься по полной.
— Нет, — не выдержал я и зажал уши ладонями что есть силы. Не помогло.
— Наивный, тебя нет. Нет твоих ладоней, нет твоих ушей. Нечем и нечего зажимать.
— Но я же как-то слышу! — практически проорал я.
— От тебя остались только воспоминания. Сейчас они сильны. У этих воспоминаний горе. В этих воспоминаниях ты ещё живой. И в тебе остались чувства, как у живого. Со временем всё будет притупляться и исчезать. Чем дольше память, тем длительнее этот процесс. Длительнее и болезненнее. Впрочем, до конца его ты не дойдёшь. Ты сойдёшь с ума ещё на середине пути.
— И что, совсем нет выхода?
— Конечно есть, — усмехнулась гургутка. — Первый — это стать духом.
— А что, есть ещё и второй?
— Второй — это умереть окончательно.
— В смысле? — не понял я.
— Ты не умер до конца, — загадочно произнесла гургутка.
— А можно хоть после смерти без загадок? Бесит.
— Давай по порядку. Сначала тебе откажут в духовстве.
— То есть ты уверена, что откажут?
— Увидим. Идём или подождёшь Болотную и насладишься и её горем?
— Идём, — твёрдо ответил я и взялся за предложенную руку гургутки.
Глава 15
На этот раз «идём» выразилось не в преодолении водных гладей, а в подъёме наверх. Гургутка взяла меня за руку, как Ариэль, и мы медленно полетели вверх.
— В воде ты была поактивнее.
— Не терпится получить отказ?
— Опять ваша местечковая самоуверенность. Вы всегда всё наперёд других знаете. Точнее, за других. Ещё точнее — за другого.
— И оказываемся правы, — парировала гургутка. — А если бы ты ещё и слушал других, то нежился бы сейчас в обществе любящих и обожающих тебя двух принцесс и одной ведьмы, а не летел бы со мной мёртвый туда, где решится твоя судьба.
— Если бы я слушал тебя, то сейчас бы хоронил одну из этих двух любящих принцесс.
— А так они хоронят тебя. И вообще, кто сказал, что они поубивали бы друг друга?
— Ит.
— Ит малец ещё, мало что соображающий.
— Слушай, ну поскольку я умер. Ну, почти. И ты уверена, что духом я не стану и умру окончательно…
— Если повезёт, то и быстро, — дополнила гургутка.
— Скажи, что у тебя было с Великим вождём?
— Охренеть! — гургутка аж тормознулась, словно налетела на бетонную стену. — Это всё, что тебя сейчас заботит? Не собственная смерть. Не то, что твои дети станут сиротами. Не разорванные в клочья любящие сердца. Тебя интересует, что у меня было с вождём? Серьёзно?
— Знаешь, я столько раз умирал. Алкоголизм вообще вещь, близкая к смерти. Наверное, где-то внутри я уже смирился со смертью, а сейчас просто принял её как должное. А дети и девчонки? Ну что теперь… Это свершилось. И это уже никак не исправишь. Жаль. И это всё, что я могу, — просто сожалеть об этом.
— Как обыденно и цинично ты об этом говоришь, — ужаснулась гургутка.
— А ты бы что делала? Рвала на себе волосы и убивалась о ближайшее дерево?
— Я не знаю. Хотя и волосы ты на себе порвать не сможешь, и о дерево убиться. Тебя нет. Ты просто воспоминание.
— Вот видишь. Но ещё остались чувства. И одно из них — чувство любопытства. Не откажи в последней просьбе перед окончательной смертью. Между прочим, в нашем мире последняя просьба приговорённого всегда выполняется.
— Вот поэтому вы такие уроды и есть. Вдруг ваш приговорённый пожелает, чтобы все сдохли вместе с ним. И что? Радостно броситесь исполнять его последнюю просьбу?
На это справедливое замечание мне было совершенно нечего ответить. А вот сделать максимально просящие глаза, добавить в них вселенскую грусть с капелькой надежды мне никто не запретил. И вот именно этими глазами я уставился на гургутку.
— Идём, — дёрнула она меня за руку.
Но я остался стоять на месте и только добавил во взгляд ещё больше грусти и надежды.
— Вы все мужики — манипуляторы, — сказала гургутка. — И твой вождь тоже был манипулятором. А ещё эгоистом. Видел только себя и свою войну, а то, что вокруг, замечать отказывался.
— Безответная любовь, — невольно прошептал я и тут же прихлопнул рот, побоявшись спугнуть откровение.
— Почему безответная? Очень даже ответная. Ты хотел знать, что было у меня с вождём? Так знай: я была его невестой. И он меня убил.
— Великий?! Да в жизни не поверю.
— Ну, формально я это сделала сама. Но подтолкнул меня к этому он.
— То есть ты суициднулась по-тихому, а на вождя всё свалила?
— Чего сделала? — не поняла гургутка.
— Ну, в твоём случае утопилась, — внёс уточнения я.
— Да, — потупилась гургутка. — Молодая была, горячая, гордая и… не умная.
— А потом мы умнеем, сожалеем, но продолжаем обвинять других в своих грехах.
— Тогда ещё гургуты не жили на болотах, — продолжила моя спутница, словно и не слышала последнего замечания. — И вели войну со своими соседями — гелами и варами. Точнее, это они вели с нами войну, а мы защищались.
— Конечно, если это будет рассказывать гел и вар, то они будут все такие белые и пушистые, а вы агрессоры и вселенское зло.
— Думай как хочешь. Только гелы и вары решили тогда истребить нас всех. Гургуты были процветающим народом. Земли плодородны. Леса, реки и озёра богаты многочисленной живностью. Мы не были ленивы и завистливы. Мы были трудолюбивы, а ещё добры до бесконечности. И нами правили мужчины. А в это время у гелов и варов к власти пришли женщины.
— Подожди. Судя по рассказу, это было очень давно?
—Да, очень, — кинула гургутка.
— Ну хорошо ты. Возможно, вы, духи, вообще бессмертны? Но Великий вождь? На древнего старика он не тянет. Мужчина в полном расцвете сил самого привлекательного возраста. Несостыковочка.
— Дослушай, и ты всё поймёшь! — первый раз повысила голос гургутка.
— Молчу, — пошёл на попятную я.
— В тот год случилась страшная засуха. Практически весь урожай погиб. Живность в лесах и водоёмах частично умерла, частично ушла в поисках пропитания. Наступил голод.
— Давай я закончу, — предложил я.
— Попробуй.
— У гургутов, как у хороших хозяйственников, были приличные запасы пищи на чёрный день. Сама же говорила, что гургуты были не ленивы. И вот когда наступил тот самый день… — Я немного помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил: — А вот тут два варианта. Первый — гургуты сильно сократили продовольственные поставки варам и гелам. Второй — прекратили эти поставки полностью. А, нет, есть ещё третий вариант. Раньше гургуты вообще не поставляли продовольствие другим расам, и когда эти расы в голод обратились к ним за помощью, то гургуты им отказали. Типа, идите на хрен, самим жрать нечего.
— Да, гургуты действительно активно торговали с варами и гелами. Мы не были нацией воинов.
— Подожди, а как же Великий вождь — великий воин?
— Именно тогда он и стал и Великим и воином. Дослушай.
— Всё, молчу, молчу.
— Гургуты ограничили продажу пищи, но сделали это не из вредности. Просто они разделили запасы поровну, чтобы хватило всем и нации не вымерли из-за голода. Всё, что нужно было от гелов и варов, — это ограничить потребление и растянуть то что есть до следующего урожая. Но они не стали этого делать.