— Боишься, что передумаешь? — спросила Хлоя.
— Да как ты могла подумать?! — взвилась на месте Мара, подпрыгнув метра на два с половиной минимум. — Боюсь, — честно призналась уже по приземлении.
— Я тебя понимаю, — серьёзно сказала Хлоя. — Сама боюсь, что ещё немного — и приму его предложение, а там пусть хоть из принцесс выгоняют, да пусть хоть из целого мира, всё равно. Лишь бы с ним.
— А давайте я заберу, — предложила материализовавшаяся прямо из воздуха Ариэль.
— Тебе зачем? — в унисон спросили принцессы.
— Не бойтесь, он мне не нужен, — улыбнулась русалка. — Подкину гургутам, как вы и хотели.
— А с чего такая любезность от духа? — не удержалась Мара.
— Ну, не хотите, несите сами.
— Нет, нет, нет, — замахала руками Хлоя. — Хотим. Правда, Мара?
— Ага, — поддакнула принцесса варов. — Забирай его. С глаз долой — из сердца вон.
— Тоже из его мира? — спросила Хлоя.
— А то. Всё зло из его мира.
— Ну не всё, — возразила Хлоя и нежно погладила ещё совсем плоский живот.
— Ладно, — согласилась Мара. — Будем считать, что жизнь мы ему подарили только за это.
— Согласна, — подтвердила Хлоя. — Забирай, — обратилась она уже к русалке.
— Только до воды донесите. Мне на ногах несподручно. А там я уже…
И вот я снова в воде, и меня снова на бешеной скорости волочёт Ариэль. И я даже знаю, чем это закончится. Шлепок хвоста под зад, и я обсыхаю у гургутов.
А и хрен с этими принцессами. Значит, сама судьба толкает Болотную в мои объятия. И вот, назло всем, мы будем самой счастливой парой. И у нашего сына будет не только мать, но и отец. А вы там кусайте локти в бессильной злобе, потому что ваши мальчики в неполноценных семьях вам ещё дадут проср… прикурить за выгнанного вами отца. Вы ещё приползёте ко мне с мольбами о помощи.
— Хватит всякую злобную чушь в голове гонять, — перебила поток моих фантазий русалка. — Ты мне, между прочим, спор проиграл. Как расплачиваться будешь?
— Какой спор?
— Ты утверждал, что принцессы чуть ли не в объятиях тебя задушат, когда узнают о твоём предложении. И мы поспорили.
— Не было такого.
— Это хорошо, что мозг от безумных фантазий не атрофировался. Давай, чеши к гургутам и попытайся хоть как-то устроить свою жизнь. Ведьма — твоя последняя надежда. Будешь не нужен и ей, тебя с радостью пристукнут, чтобы ты остался только воспоминанием.
— Кто пристукнет-то?
Ответом мне был шлепок хвоста об воду.
И всё. Даже ручкой не помахала. Не говоря уже про воздушный поцелуй. Рыба, что с неё взять.
Глава 17
Оставшись в одиночестве, я поначалу отдался в руки давно не посещавшему меня чувству. Злости. На Ариэль, на Мару, на Хлою, на Великого вождя, да вообще, на весь этот стебанутый на всю голову мир. И на себя, куда уж без этого. Нет, я, конечно, эгоист, но чувство здравого смысла мне было совсем не чуждо, особенно наедине с собой.
И какого я вообще попёрся сюда? Что это мне спокойно не сиделось в своём мире? Жил ведь вполне счастливо. Крыша над головой была. На литрушечку и закусочку наскребал. Потребности минимальные. Женский пол? Да при такой «счастливой» жизни он был не то что не нужен, а даже служил помехой. Корми их, пои, знаки внимания оказывай. Нет, приятности от женского пола, конечно, были, тут спору нет. Хотя те, с кем я последнее время общался, вызывали чувства противоположные приятности. И тут на тебе! Одна! Вторая! Третья! И все как на подбор. Конкурс «Мисс Вселенная» можно отменять. Какой это конкурс из трёх участниц. Нужна всё-таки массовость, а тут даже самая отшибленная на голову, считающая себя красавицей из красавиц, увидев это трио, плюнет под ноги и с достоинством удалится знаменитой походкой Софи Лорен. И даже в этом случае на неё не обратят никакого внимания, поскольку взгляды всех будут прикованы к этой троице. Короче, я и они. И как тут устоять?
Так. Стоп. А это уже не злость. Это уже оправдания по полной программе. А дальше будет что? Жалость? Ах, бедненький я, ах, несчастный. Из собственного мира выдернули. Приличный уклад жизни испортили. Мозг запудрили. Поимели и бросили.
А вот тут второй раз стоп. Что-то в этом явно женское. Поимели… бросили…
«Матриархат, придурок», — снова проснулся голос в моей голове.
— Ну, знаешь ли! — возмутился я.
Хотя кто знаешь и что знаешь — придумать с ходу не получилось.
А вот и третий стоп. Голос. Тот, который в моей голове. Два раза здесь. И там, наверху, когда умер.
Ну Ариэль!
Ну актриса!
Значит, когда поняла, что меня вернули, разыграла эту комедию. Типа я не я, лошадь не моя. Точнее, Великий вождь. И это у меня глюки на почве шибанутости по голове энергией двух принцесс. Точнее, как она уверяет, одной Мары. Энергию Хлои взял на себя Ит.
Ит?!
Он же пошёл искать себе новое прибежище в виде немага. А совсем не пострадал от магической энергии принцессы гелов. И не отлёживается сейчас весь в бинтах, гипсе и компрессах из мази Вишневского. Хотя кто его знает, как тут лечат духов. Наверное, никак, просто добивают за ненадобностью.
— Ит, — на всякий случай позвал я. — Ит, паршивец, а ну быстро ответил мне.
Естественно, ответом мне была тишина.
Я потерял Ита!
Он или прибился к кому-то, или не успел и его захватил какой-то маг.
Ощущение невосполнимой утраты накрыло меня с головой, как это бывает при потере самого близкого человека. Захотелось сделать то, чего я не делал очень давно, а точнее никогда, — разрыдаться. Разрыдаться в голос, не стесняясь никого, а точнее, просто никого не замечая. Вот так вот взять и завыть, как Хлоя с Марой над моим трупом, — по-звериному.
Но и это у меня не получилось. У меня никогда не получалось даже заплакать. Максимум пара слезинок непроизвольно выступали в уголках глаз. Ну, и щемящая боль в груди. Хотя какая боль… тоска. И то недолгая. Вот не получилось и сейчас ни завыть, ни разреветься, ни просто заплакать. И две слезинки отказались выкатываться из моих глаз в этом мире. А ведь он меня изменил, и я только сейчас это понял. Правда, ещё не понял как и что конкретно сделал со мной этот мир, но то, что сделал, это было точно. А вот говорить ли ему за это спасибо или насылать проклятие? Хотя стоп. Хм, четвёртый стоп. Я отплачу этому миру его же монетой.
Я его изменю.
Я переверну его с ног на голову.
Я удивлю его по самое не балуйся.
Я сотворю с ним то, что он не видел даже в самых страшных своих снах.
Ещё, правда, даже не знаю что. Ну, не придумал. Но в моём случае этого и не требуется. Главное — начать, а цель обозначится по ходу пьесы.
Как там было у Наполеона? «Главное — ввязаться в бой, а война план покажет».
Или у Конфуция: «Путешествие в тысячу миль начинается с одного шага».
Правда, Конфуций этого не говорил, и Лао-цзы не говорил, но коль им приписали, будем считать, что могли сказать и тот, и другой. Свидетелей нет, поэтому трактуем историю по-своему. Как это, в принципе, всегда и делается. Впрочем, свидетели трактовать историю по-своему редко кому мешали.
— Ну что, Добрый, готов сотворить добро с этим миром? — спросил я вслух сам себя.
— Готов, — ответил я самому себе. — Пусть даже это добро будет и не доброе.
— А посоотвествовать фамилии? — возразил я сам себе.
— Не занудствуй, моралист, — приструнил я сам себя. — Придумал, с чего начнём?
— Конечно, с гургутов, они ближе всего, чего пять раз бегать.
— Ну, с гургутов так с гургутов.
Проведя вслух, сам с собой, диалог сумасшедшего (не в смысле его содержания, а в смысле что сам с собой и вслух), я лихо вскочил на ноги и направился к деревне гургутов. На это раз организм меня не подвёл. И вскочить получилось, и ноги удержали, и даже зашагали легко и лихо. А ведь помнится, совсем недавно я был не лучше столетнего паралитика. Вот что мотивация с человеком делает. Сказал, что мир пойдём менять — и всё, все ресурсы тут как тут. Активировались, подключились — и вперёд выполнять невыполнимое и осуществлять неосуществимое. Как будто в каждом человеке с рождения заложена потребность изменять мир, пусть даже и чужой. Хотя какой он чужой? Уже давно свой, только немножко неправильный. Вот сейчас мы его чуточку и исправим. Или не чуточку. Как пойдёт.
***
Поход к гургутам не должен был занять много времени. Тут, как говорится, рукой подать. Вот только шаги мои в этом походе становились всё короче и медленнее. В конечном итоге я просто остановился. Всё-таки я не Наполеон. И чтобы ввязываться в бой, надо понимать хотя бы, что это за война. Какая победа была мне нужна? Что я буду считать переворотом этого мира? И только получив ответы на эти вопросы, я смогу сделать тот самый пресловутый первый шаг. Короче, мне нужно подумать, а не с шашкой наголо нестись. И уж тем более не с вкрадчивыми идеями приставать к вождю: «А давай мир перевернём, а гургуты домкратом прослужат».
Вождь, конечно, свой парень и в лучшем случае предложит выпить. А в худшем… Интересно, а у них тут дурка в принципе существует? Что-то юродивых я здесь не встречал. Значит, либо топят в болотах, либо изолируют от общества. Хотя у них тут всё общество — дурка.
— Ты зачем пришёл? — Голос Болотной ведьмы был одновременно настороженным и взволнованным. — Я же сделала для вас всё.
— В смысле? — не понял я.
— Я отвела вас в укромное место, — в свою очередь не поняла ведьма.
— И?
— Слушай, чего тебе надо?! Что ты за мной постоянно таскаешься?
— Да я… — Сказать, что я удивился, значило бы согрешить перед истиной в последней инстанции. Я очень сильно удивился, причём на букву «о». И как вы понимаете, моему очень сильному удивлению не было предела.
— Я отвела вас в укромное место, где вас не найдут! Я оставила его наедине с принцессами! Я…
Дальше мой слух отказался участвовать в этом обвинительном оре и просто отключился, за что я ему тут же вынес мысленную благодарность. Есть время постоять, подумать, да чёрт возьми, просто полюбоваться истерикующей ведьмой.