— Забыл! — честно покаялся я. — Больше не буду.
Кулак разжался, погрозил мне одним из когтей, и его тут же втянули обратно в клубок. Или он сам втянулся, поскольку из клубка полетели перья, и, судя по всему, одной лапы хозяйке стало мало.
«Блин, а если саму Болотную ухайдакают?» — посетила меня разумная, но запоздалая мысль.
— Не боись, — передо мной материализовалась Ариэль. — Выручу на этот раз.
— Спасибо, — искренне поблагодарил я.
— Ты, какого хрена попёрся к этим… — русалка сделала паузу, взглядом оценив происходящее, — ведьмам? Я тебя к одной посылала.
— Долгая история, — отмахнулся я. — Мне сейчас не до этого. Я тут типа медбрата на стрёме. Вдруг какую старушку укокошат, так должен сразу реанимационную бригаду вызывать.
— Это я уже поняла, но твой этот «стрём» рассказывать не мешает. Слушаю.
— А чего это я должен тут распинаться? — возмутился я. — Тем более той гургутке, которая попыталась меня, как пацана, лапшой завешать. Только ушки оказались маленькие, лапша соскальзывает.
— Ну что ж, — согласилась Ариэль, кивнув каким-то своим мыслям, — нам нужно поговорить.
***
— Значит, и она тебя прогнала, — печально констатировала русалка, когда я, даже не знаю почему, рассказал ей всё, даже то, чего не собирался.
— Скорее переместила от себя подальше, — уточнил я. — Как у нас говорится, с глаз долой — из сердца вон.
— Красиво.
— Идиотский народный фольклор, — не поддержал я русалку.
К тому времени, как мы с русалкой разговорились, высшее ведьминское собрание уже вовсю натешилось мордобоем и ретировалось зализывать раны, сводить синяки и отращивать волосы. Довольные до самого не могу. И от этого противные в не меньшей степени.
— Слушай, а чего ты из меня дурака делала?
— Когда? — встрепенулась русалка.
— Тогда, когда меня твоя духовская комиссия почему-то в одном лице обратно жить вышибла. Бюрократ.
— А что я должна была?
— Горбатого не лепить мне должна была.
— А? — не поняла Ариэль.
— Б, — передразнил я русалку.
— Сейчас хвостом заеду, — предупредила русалка.
— Так у тебя сейчас ноги.
— Думаешь, ногой менее болезненно будет?
— Может, лучше на вопрос ответишь?
— А что я должна была делать? Я же была уверена, что ты умер. Ну да, сама видела, — поддакнула она как будто невидимому собеседнику. — И была уверена, что это всё. А как отказать в последней просьбе? Тем более зная, что эта тайна уйдёт вместе с тобой.
— А если бы меня духом вернули?
— Во-первых, это верят ли. А во-вторых, — быстро продолжила Ариэль, видя, что с моего языка готовы сорваться возражения, — духом бы ты меня не выдал.
— С хрена ли? Ещё бы как выдал. Вот прямо первому встречному.
— Вот чего я и испугалась. Поэтому пришлось импровизировать.
— Ну, актриса! — похвалил я. — Только, думаю, зря старалась. Кроме тебя и Великого, это никому неинтересно. Ну так, романтичная история, не более.
— А я боялась за тебя.
— Не понял?
— Ты бы с этим знанием к вождю ломанулся. Хотя бы и с сочувствуем. А неизвестно, как Великий бы себя повёл. Дружба дружбой…
— Да не пристукнул бы он меня на самом деле, — перебил я русалку.
— Не знаю. Хочешь проверить?
— Не хочу!
— Поэтому давай договоримся, что об этой тайне будут знать только трое: ты, я и вождь. А о том, что это знаешь ещё и ты, — только мы вдвоём.
— А что мне за это будет? — попробовал пошутить я.
— Ну, если тебе жизни мало… — не поняла шутку Ариэль. — Короче, чего ты хочешь?
— Поцелуешь — и мы договорились, — продолжил ломать комедию я.
— Ладно, — решительно согласилась русалка и, закрыв глаза, придвинулась ко мне.
— Да не меня, — отстранился я, хотя предложение было заманчивое, и ещё совсем недавно я бы ликовал от счастья.
— А кого? — открыла глаза Ариэль.
— Вождя, — спокойно ответил я.
Увесистая оплеуха смела меня с места.
— Совсем, что ли?! — возмутился я.
— А ты? — негодуя, огрызнулась Ариэль.
— Да что я такого сказал?
— Не твоё дело!
— А получать — моё дело?
— За дело!
— Не слишком ли много дел в безобидных делах?
— Будешь продолжать — ещё не так отделаю.
— Стоп, — тормознул я русалку. — Так вы что, даже не целовались?
А вот теперь мне прилетела такая оплеуха, которую можно было назвать оплеухой оплеух. И даже можно было бы присвоить ей звание королевы всех оплеух. Да чего уж мелочиться — императрицы всех оплеух. Если бы не одно маленькое «но». Меня эта самая оплеуха вырубила из сознания, а больше с присвоениями суетиться было некому.
— Не понимаю, ему что, это нравится?
Ворчливый голос Ариэль уведомил меня, что из сознания я выбит не полностью. Но нокаут был глубокий.
— Ну понял ты что-то, держи при себе.
Русалка схватила меня за шиворот и куда-то поволокла.
— Тяжёлый, зараза, — проворчала Ариэль и, поудобнее перехватив за ворот, потащила дальше. — Ведь столько уже огребал за свой язык, что любой другой раз сто бы сдох на его месте. А этот нет, даже язычок прикусить не может.
Вот как раз сегодня и прикусил. Только да, ты права, на пользу мне это не пошло.
— А может, и правильно, что его все послали. Натворил бы он делов. А уж во время войны и тем более. Надо его пока и от вождя изолировать. Он же ведь к нему пойдёт, больше некуда. Эх, не вовремя Великий эту войну затеял. И не отговоришь…
— Какую войну? — от услышанного мой нокаут сняло как рукой. — С кем войну?
— С варами и гелами, — опешившая, что я быстро пришёл в себя, так же быстро проговорила ответ русалка.
— Он что там, совсем допился? Или у него от такого количества прожитых лет кукуха совсем поехала? Или юношеский гештальт никак не закрыть? Ну, я ему сейчас задам!
— А может, ну его? — миролюбиво предложила Ариэль. — Пусть повоюет. Сам разомнётся. Воины его разомнутся. Устанут — и обратно на болото.
— Хватит придуриваться, — схватил я за руки русалку и заглянул ей прямо в глаза. — Во-первых, я всё слышал. А во-вторых, ну не идёт тебе образ глупой гусыни. Давай возвращай обратно прежнюю Ариэль.
Как показала практика, то, что я взял русалку за две руки, оказалось моим архиверным тактическим ходом. С двумя занятыми руками оплеухи давать неудобно. Тем более если их стискивает сам будущий получатель. Да и ногой при таком тесном контакте не заедешь, чай не прима Большого театра, не гимнастка из сборной страны и, не к ночи будет помянута, Волочкова. Хотя шпагата той, наверное, не хватило бы.
Посверлив меня с минуту взглядом, Ариэль кивком дала понять, что её можно отпускать.
— И что ты предлагаешь? — спросила она, когда её руки оказались на свободе.
— Ты когда-нибудь слышала про Наполеона?
— Нет, а что это?
— Ну, в ответе на твой вопрос — торт. Но сейчас нас интересует не что, а кто. Предлагаю сделку. Ты меня быстренько доставляешь к гургутам, а я по дороге знакомлю тебя с Наполеоном. Идёт?
— Нет.
— Не понял? — удивился я.
— Ты мне здесь и сейчас рассказываешь, что ты будешь говорить Великому вождю, а уже потом я быстренько доставляю тебя к гургутам.
— Значит, компромиссов не будет?
— Не-а, — по-детски мотнула головой русалка.
— Но ты хоть понимаешь, что твоего вождя нужно остановить от этого опрометчивого шага?
— Во-первых, он не мой, — грустно вздохнула Ариэль. — А во-вторых, хочет воевать — пускай идёт воюет. Дяденька взрослый, даже местами старый.
— Какими местами?
— Возрастом, — отрезала русалка.
— А, я понял. Ты так решила ему отомстить. Коварно.
— Он сам так решил. Он всегда всё сам решает. И никогда никого не слушает. И тебя не послушает.
— А давай проверим.
— Нет, — отрезала Ариэль.
— А что сделать, чтобы было «да»?
— А поцелуй меня.
— Ты сейчас серьёзно?
— Что, не нравлюсь?
— Но почему же… очень даже…
— Тогда целуй.
— Но ты же…
— Что? Невеста вождя, да?
— Да.
— Мёртвая невеста. Для него мёртвая. Целуй. И тогда глазом не успеешь моргнуть — будешь обниматься со своим любимым вождём. Или что вы там обычно делаете?
— Чаще всего выпиваем, — пробурчал я.
— Вот и будете пьянствовать. А по пьяному делу потом пойдёте вместе крошить варов и гелов.
— Или они нас, — всё так же озадаченно пробурчал я.
— Никаких «или», — отрезала русалка. — Замени это слово на «конечно».
— Слушай, зачем тебе всё это?
— Что? Поцелуй?
Я молча кивнул в знак согласия.
— Считай это моим женским капризом.
— Давно я не был чьим-то женским капризом. Давай.
Ариэль молча закрыла глаза, приподняла подбородок и немножко потянулась в мою сторону. Чуть-чуть. Совсем капельку.
Ухмыльнувшись про себя, я осторожно чмокнул её в самый краешек губ. Буквально одно касание. Мимолётное и неуловимое.
— Ещё, — выдохнула Ариэль.
Хорошо. Я повторил всё то же самое, только в другой краешек губ.
— Ещё, — в выдохе Ариэль появились рычащие нотки.
Ну ладно. Будет тебе ещё и уже не в краешки. Только мимолётную неуловимость я, пожалуй, оставлю. А то как я потом буду вождю в глаза смотреть?
Аккуратно, не закрывая глаз, я тихонечко прикоснулся к губам русалки, и в это время её сильные руки обхватили мою голову и буквально вжали мои губы в свои.
«А целоваться она не умеет», — проскочила у меня последняя мысль. Последняя, потому что дальше у меня мыслей просто не было. Страсть, буквально потоками извергающаяся из Ариэль, накрыла меня этим водопадом. Утопила. И не дала не единого шанса на всплытие. А я ведь сопротивлялся. Но всё было тщетно.
В себя пришёл я уже на гургутском берегу. Один. Как я сюда попал, было непонятно. Точнее, понятно, но я этого не помнил. Я вообще ничего не помнил. Только жаркие губы Ариэль.
Жаркие?
Ага, это сейчас меня удивляют такие тонкости. Жаркие губы у духа, да ещё и водного. Тогда у меня даже мысли не возникало по этому поводу. А вообще, что же было? Куда завело нас всё это? Точнее, куда меня затащили? И что за чёртова привычка — стирать память?! Болотная тогда, водная — сейчас. Может, у них, этих Н2Охнутых бзик такой? Вот у самки богомола свой — пообедай партнёром. А у этих свой — сотри память. Но ведь это тогда получае