— Война — это всегда непредсказуемо, — попытался я возразить русалке. — И потом, разбитое войско не конец сопротивления. Существует ещё партизанское движение.
— Это как? — не поняла Ариэль.
Я, как мог, на пальцах объяснил русалке стратегию и тактику партизанской войны, почерпнутую мною из книг и фильмов моего детства.
— Нет, у нас таким не занимаются, — категорично отрезала русалка.
— А откуда ты знаешь, если у вас войн не было? — поддел я Ариэль. — Вот, то-то, — поставил я финальную точку, видя её замешательство. — И тем более твой горячо любимый вождь сам действовал методом партизанского отряда. А теперь представь, что его, наотмечавшегося победу, банально прирежет какая-нибудь завоёванная гелка. А его войску подсыпят в вино медленно действующий яд вперемешку со слабительным, и смерь их будет не только мучительной, но и с ярко выраженным запахом позора.
Ариэль скривила носик, а потом, не выдержав, зажала его пальцами.
— Ты доставишь меня к принцессам?! — резко выкрикнул я.
— Проще их уговорить доставиться к тебе. И безопаснее.
Обдав меня напоследок водопадом брызг — война войной, а привычки неискоренимы, — русалка исчезла в глубине.
— Ух. Как тяжело с ней, — выдохнул я вслух.
А сейчас ещё парочка тяжёлых нарисуется. И если у этой есть личная заинтересованность, то тем двум и Великий вождь, и все его гургуты до интересного места. Ладно, как-нибудь прорвёмся.
Решив положиться на русский авось, я растянулся на мху, попытался максимально расслабиться. Гонять в голове варианты диалогов с Марой и Хлоей абсолютно не хотелось. Ну, во-первых, лень. А во-вторых, занятие это бесперспективное. Предугадать реакцию на моё предложение этих двух особ было так же невозможно, как заставить дролонга петь фальцетом. Хотя нет, с дролонгом проще. А эти же и до беременности были как чёрт-те что, а сейчас стали бог знает как. Поэтому разбираться будем по ходу пьесы. Импровизация — наше всё.
— Послушай, вкусненький, ик, бывший вкусненький, если сейчас окажется, что три дамы оторвались от важного занятия ради какой-нибудь хрени, тебе не жить.
Пьяная Мара вывалилась из ближайших кустов и, зацепившись практически за воздух, рухнула в мох.
— Я буду участвовать.
Следом за принцессой варов из тех же кустов выползла принцесса гелов и, запнувшись о первую, приткнулась рядом.
Последней из кустов вылезла Болотная ведьма-младшая и молча рухнула между принцесс.
— Нравится? — вынырнувшая Ариэль была само олицетворение сарказма.
— Где ты взяла эту пьянь? Вытащила с собрания беременных анонимных алкоголичек?
— Там, где вы от их матерей прятались. Сидели втроём в обнимочку, хлестали гургутское вино и ревели в три горла.
Только сейчас я заметил припухшие веки и красные носы у Хлои и Болотной. По Маре, как всегда, было ничего незаметно. Шерсть и мех — великое дело.
— И даже не пытайся этого понять, — предупредительно перебила меня русалка.
— Да я, собственно, и не собирался, — соврал я. — Только хотел спросить, а ты за каким их в таком виде сюда притащила?
— Ну, стартовали-то они более-менее вменяемые. Это уже их в пути развезло. То ли вино догнало, то ли ведьминские тропы так влияют. Младшая ведь, как доступ к ним получила, так теперь по ним и шастает, и принцесс за собой таскает.
— Спелись, значит, — констатировал я.
— Скорее спились, — хмыкнула русалка.
— Да, мало мне было проблем с вождём, а теперь ещё добавилась тройная проблема с матерями моих детей.
— Да какая проблема. Проспятся — да обратно отправятся.
— Ты что, не понимаешь, что алкоголь очень вреден для будущих детей?
— Да? — недоверчиво спросила Ариэль.
— Зуб даю.
— Ну ладно, верю. Только это не проблема. Гургутское вино есть только у гургутов. Попроси Великого вождя наложить запрет на него, и всё, твои девы вернутся в трезвый образ жизни. А кстати, зачем они были тебе нужны?
— Вождя хотел похитить, — признался я.
— А? — не поверила своим ушам Ариэль.
— Хватит акать. Что тут не понятного?
— Да практически всё, — выдохнула русалка. — Всё-таки разума в тебе как не было, так и нет. Похитить Великого вождя! Это ты как себе представляешь?
— Да чего тут представлять. Проще простого. Вождь сейчас валяется в полном отрубе. Вот прямо как эти, — кивнул я на бодро сопящую троицу. — А когда очнётся будет что?
— Что? — переспросила Ариэль.
— Будет жутчайшее похмелье. Поверь бывшему алкоголику со стажем.
— Верю, и чего?
— Тут я с винцом спешу на помощь. Алко скорая помощь на дому. Слово за слово, кувшинчик за кувшинчиком, вывожу его из деревни, типа на поговорить о важном и очень секретном. И вот где-нибудь здесь накачиваю его снова до сонного состояния. Потом мы вместе с принцессами его вяжем, грузим на дролонга и прячем в укромном месте. Всё. Гургуты обезглавлены. Война закончилась, так и не начавшись. Как план?
— Ужасен, — честно сказала Ариэль. — Ну, во-первых, Великий тебе этого не простит.
— Лучше иметь живого бывшего друга, чем мёртвого настоящего, — парировал я.
— Во-вторых, с чего ты взял, что принцессы будут тебе помогать? Они хотя ещё и не у власти, но потенциально к ней готовы. Зачем им лишние осложнения с гургутами?
— А война — не достаточное осложнение? — опешил я.
— Война — это война, — философски заметила Ариэль.
— Перестань говорить фразами персонажей Григория Горина.
— Кого?
— Неважно, — отмахнулся я. — Ты этот фильм не смотрела.
— Кого не смотрела? — снова переспросила русалка.
— Всё, забыли, потом расскажу, когда всё закончится. Значит, война для вас не повод ни для чего?
— Война — это…
— Война, — перебил я русалку. — Знаю, давай без повторений.
— Ну как бы тебе это объяснить. Война — это честно. А похищение — это подло. Это не прощается.
— Да что тут подлого? Похищение лидера одной из воюющих сторон — это один из элементов войны. Да даже убийство его — это один из элементов войны.
— Убийство на поле боя — да, — согласилась русалка.
— А если отряд диверсантов пробрался и замочил его в каком-нибудь своём сортире, это как? Уже сразу нет?
— И это да, — согласилась Ариэль.
— А похищение — сразу нет? Это сразу подлость? А когда твой Великий вождь хитростью вырезал захватившее гургутов войско, это вот было прямо да, да, да!
— Там была война.
— А сейчас нет?
— Нет. Её ещё никто не объявлял. Ты правда не чувствуешь разницы?
— Я чувствую, что вы всё подстраиваете под себя. И понятия честности, и законы морали. Вон, мамаши своих дочерей нехило так подставили, и, я бы даже сказал, подложили, и это у вас честно и морально.
— Ну, ты же знаешь, для чего это было сделано?
— Но от этого их поступки не перестают быть аморальными. А то, что я спасу не одну сотню гургутов, варов и гелов, всего лишь на время изолировав одного вождя, это вот прямо трындец как ужасно.
— Думай как хочешь, — махнула рукой Ариэль. — Только принцессы помогать тебе не будут. И Болотная не будет. Поэтому придумывай что-нибудь другое.
— Думаешь, это так просто? Щёлкнул пальцами — и вот тебе вариант А. Два раза щёлкнул — вариант В. Три раза…
— А ты щёлкни, — перебила меня русалка.
— Да пожалуйста. — Я со всем усердием щёлкнул пальцами перед носом Ариэль. — Видишь, ничего не происходит. Хочешь ещё? На. Раз, два, три, четыре. Ну, появился хотя бы план А?
— У меня нет, — спокойно ответила русалка. — А вот у тебя?
— И у меня нет, — попробовал я язвительно скопировать Ариэль. — Девки эти ещё тут.
— Девки, — произнесла русалка. — И не всё неправильно, что аморально.
С этими словами Ариэль скрылась в воде, на этот раз даже не побрызгав на меня хоть парочкой капелек.
А ведь это идея. Да простят меня будущие дети. И согласие получить можно добровольное. И от перемены мест слагаемых сумма не меняется. Спасибо тебе, учительница математики, не знал, что заученная формулировка пригодится в жизни. И война же ещё не началась.
Глава 19
Пробуждение двух принцесс и одной ведьмы было прекрасным в своей ужасности. Столько страдания прописано на их заспанных личиках, что даже у меня невольно заломило в висках. Всё-таки генетическая память вечна, а муки похмелья во мне прописались именно на генетическом уровне.
— Ну что, — обратился я к страдающим, — стоило всё вот это того, что было вчера?
— Вкусненький, отстань и так плохо, — простонала Мара.
— Зато вчера было хорошо, да?
— И вчера было плохо, — присоединилась в стоне к Маре Хлоя.
— Тогда зачем было так накачиваться?
— Замолчи, — потёрла виски ведьма. — Тебе не понять.
— Вы что, не понимаете, что своим детям делаете в сотни раз хуже? Вот им конкретно сейчас в сто раз хуже.
— Добрый, не бухти, — положила мне на плечо руку Хлоя. — Тут не у вас, тут волшебство. Ведьма дала нам порошок, и… короче, на детей это не действует. Дай водички.
— Чего? Правда? — обратился я к Болотной.
— Ага, — кивнула ведьма, но сделала это так интенсивно, что не удержала равновесие и воткнулась в мох. — Бабушкин рецепт, — добавила она уже оттуда.
— Вот всё у вас через…
— Водички дай! — перебили они меня втроём.
— Вон, целое озерцо. Я же не в ладошках вам носить буду.
Опираясь друг на друга, три молодые пьяни побрели к озеру, благо идти было недалеко, шагов десять–пятнадцать. Делали они это с такой пластикой и с такими выражениями на лицах, что захотелось залить их всей холодной минералкой в мире, чисто из жалости.
Добредя до озера, они синхронно упали в воду. Сидеть на корточках на берегу и черпать воду горстями, как я понимаю, у них не было никакой возможности.
Проконтролировав, чтобы три девахи плавали на поверхности и ни одна не решила поиграть в будущего водного духа, я стал прикидывать, как лучше осуществить свой недавно зародившийся, а от этого не менее безумный план.