— И не говори, — только и смог я выдавить из себя.
— Я, конечно, понимаю, что это твоё дело, но зачем же так издеваться над собой? Захотел умереть, умри достойно — в бою. Но чтоб вот так медленно и монотонно, изо дня в день убивать себя медленным ядом. Для этого нужно совсем с головой поругаться.
— А у вас спиртные напитки не пьют? Вы типа ангелы? — остатки моего достоинства попытались встать на мою защиту.
— Пьют хмельное, да, — согласилась Мара, — для веселья или когда болеют. Но не убивают им себя.
Теперь даже остаткам моего принципиального достоинства стало стыдно, и я понуро повесил голову.
Мара же стала вышагивать по комнате, выцокивая коготками методичный ритм о каменный пол. Лапки она заложила за спину. Шёрстка на ней немного взъерошилась, отчего принцесса стала ещё более пушистой.
А вот интересно, если её окунуть, то на кого она будет похожа? На жалкий скелетик, как выкупанная кошка, или всё же на мокрый шарик, облепленный волосиками?
Данные мысли, пробежавшие в моей голове, были столь внезапны, что заставили безграничный стыд уползти в тайные уголки моего самосознания и затаиться там до поры до времени. Я представлял Мару в разных мокрых ракурсах; даже хмыкнул пару раз, пытаясь подавить смешок.
— Почти всё сходится, — внезапно изрекла Мара, резко остановившись на одном месте.
— Что сходится? — полюбопытствовал я.
— Хлоя была там, — продолжала вслух говорить Мара. — Это точно была она, правда в образе какого-то зверя. Но глаза были её точно.
— Да точно, точно, — попытался вклиниться я, но понял, что меня не слушают.
— Если представить, что второй зверь это Хван, а он был там долго, часто мелькал, то можно предположить, что и Хлоя была рядом, но это не факт. И всё-таки можно сделать вывод, что Хлоя не врёт. А если это так, — принцесса почесала у себя за ушком, — тогда о войне она может и не знать... Как-то гладенько всё получается. Мало доказательств, мало.
Мара снова зацокала коготками в чётком ритме, начиная очередной круговой поход по комнате в поисках истины. Её лапки снова вернулись за спину и сплелись в цепкий замок.
Я осторожно проскользнул мимо неё к окну и спокойно уставился на окрестности.
Хотя кому я вру. Спокойно. Ага, как же. Представьте самый высокий дубайский небоскрёб, который возвышается среди бескрайних изумрудных лесов в гордом одиночестве. То там, то здесь эти леса прорезают прожилки многочисленных полноводных широких рек. (Должны быть полноводные и широкие, судя по той высоте, с которых я их обозревал.) Все эти реки текут к обширному горному обрыву и грациозно ныряют вниз искрящимися водопадами, впадая в гигантское озеро. Спросите, почему не море? А вот первое, что приходит на ум. Озеро, и всё тут. Далее опять изумрудно поблёскивала полоска горизонта, слева меняя цвет на изумрудно-желтоватый. Скорее всего, там была та степь, из которой нас и доставили. Сам дворец рассмотреть не удалось. Из моего наблюдательного пункта я мог только видеть ровную отвесную стену, уходящую круто вниз и теряющуюся в клубившейся у земли дымки тумана. Вот был бы поэтом, уже бы шестое четверостишие дописывал под впечатлением нахлынувшего чувства прекрасного. А так только стоял, лупал распахнутыми глазками и держал в руках упавшую челюсть, стараясь потише переводить дыхание.
— Нравится? — поинтересовалась Мара, впрыгивая на самый край подоконника.
Челюсть моя, точным броском, вернулась на место. А руки мгновенно вцепились в меховую шкурку принцессы, спасая её от неминуемой гибели.
— Эй, эй! Полегче, шёрстку попортишь, — щёлкнула меня по верхним конечностям Мара, впрочем, несильно. — И вообще, кто тебе позволил лапать особу царских кровей? За такое пяткой в лоб не отделаешься.
— Отойди, опасно, — выдавил я, так и не разжав руки.
— Конечно, опасно, — заговорщически прошептала Мара, — вот увидит кто, и всё.
— Что «всё»? — не понял я.
— Да, в мужья тебя придётся брать, — ещё более заговорчески продолжала принцесса. — Закон такой. Покусился на честь девушки — всё, женись, если, конечно, она согласна. Ну а если нет, то лучше самому скончаться по-быстренькому. Так оно безболезненнее будет.
— На какую честь, что ты несёшь? — опешил я.
— Не, ну нахал, а! Ты меня за что держишь? Я же создание юное, ранимое, от одних пылких взглядов краснею и в обморок падаю, а тут такое...
И вот в этот момент я ощутил, что в моих ладонях находится не только стиснутая шёрстка, но и два упругих шарика. Учитывая размеры Мары... Озарение пришло мгновенно, и мои верхние конечности рванули за мою спину с такой скоростью, что шлёпнули меня, их хозяина, за пятую точку. Кровь же, напротив, рванула резко в мою бестолковую голову и там пожелала остаться.
— Эй, эй, эй, вкусненький! Не надо так сразу умирать. — Мара проворно спрыгнула с подоконника и, подскочив ко мне, стала обмахивать меня лапками. — Так уж и быть, спишем на неопытность. Простим на первый раз. И забудем. Ведь не видел никто, правда?
— Угу, — нечленораздельно промычал я, неопределённо мотнув головой.
— Вот. — Принцесса выставила в мою сторону указательный коготок, как будто ставя точку. — Никто не видел. Я никому не скажу. Ты никому не скажешь. Будем считать, что ничего не было. Согласен?
— Да, — пробормотал я. Цвет моего лица понемногу менялся от размалёванного индейского до слегка сгоревшего на солнце европейского.
— Нет, а всё-таки, — немного погодя продолжила Мара. Она наконец перестала махать лапками, но прежде убедилась, что я уже на пути в себя, — ты откуда такой впечатлительный? То у него истерики. То обмороки. То своими стадами мыслей готов свести с ума всех окружающих. Может, ты ещё и кусаешься? Может, заразный? И где тебя Хлоя такого отыскала?
— На Земле.
— Где?
— Мой мир называется Земля.
— Земля, — просмаковала Мара, явно новое для неё слово. — Звучит неплохо. Правда, если все там такие припадочные, то стоит, наверное, вас истребить, чтобы на других эта дурь не перекидывалась. С другой стороны, если все там такие вкусненькие, то можно попробовать и полечить. Вдруг чего путное получится. — Мара снова на секунду задумалась, но только на секунду. — Всё равно: где твоя Земля — неизвестно, а нам тут свои проблемы надо решать. Вот решим и тобой на досуге займёмся. Вставай давай.
Она протянула мне лапку, я машинально подал ей руку и снова удивился тому, с какой лёгкостью этот шерстяной комок рывком поставил меня на ноги. Мои глаза невольно взглянули на тут часть принцессы, где совсем недавно были мои руки, и кровь снова поползла к черепушке.
— Забыли, — строго сказала Мара, оценив направления моего взгляда. — За мной, — скомандовала она и поцокала коготками к выходу.
Глава 6
Глава 6
Выйдя из комнаты, мы свернули направо и пошли по просторной галерее, в которой не было окон, украшений, да и вообще чего-либо, кроме дверей по левой стороне и факелов — по правой. При первом же взгляде стало понятно, что галерея всё время поворачивает вправо. Значит, башня, решил я. Вот почему в окно я не углядел соседние стены. Факелы же мерцали неестественным огнём, выкидывая всполохи пламени в причудливом танце. Причём каждый факел танцевал сольную партию, но впечатление от всего огненного ансамбля было фантастическим и бесконечно завораживало. Тени и всполохи метались по стенам в таком причудливом ритме и создавали такие нереальные узоры, что я невольно залюбовался и чуточку приотстал от уверенно вышагивающей Мары.
— Шагай резвее, вкусненький. Сейчас обо всём договоримся и пущу погулять. Налюбуешься вволю.
— О чём договоримся? — обратился я к Маре, догоняя её.
— Не мешай, — отмахнулась от меня лапкой принцесса, — дай сосредоточиться. Просто не отставай и помалкивай. Там всё узнаешь.
Дальше мы двинулись молча. Впрочем, долго наше путешествие не продлилось. Мара резко остановилась у одной из дверей, прикоснулась к ней лапкой, прошептала что-то непонятное и толкнула вперёд.
Помещение было как две капли воды похожее на то, в котором недавно прибывал я, за тем небольшим исключением, что в нём находилась Хлоя. Она сидела у окна и пристально вглядывалась вдаль, хотя нет, просто смотрела в одну точку. На наше появление она даже не отреагировала.
— Привет, принцесса, — сходу по-простецки поздоровалась Мара, — тоскуешь?
— Здравствуй, Хлоя, — поздоровался я.
Ответом было молчание.
— Это правильно. Потосковать иногда — милое дело, — продолжала между тем Мара, нисколько не обращая внимания на молчание Хлои. — Слабые души тоска съедает без остатка, а вот сильные подталкивает к решительным действиям.
— Не дождёшься, — Хлоя решила явить себя этому миру целиком, а не просто верхнюю оболочку. — Я знаю, что ты специально посадила меня в эту комнату, хотя эта мужская часть башни. Ты думала, что только один взгляд в сторону моего дома заставит меня принять все твои условия. Ты ошиблась, Мара. Да, там мой дом, но он захвачен чужаками. В нём нет никого, кто был мне дорог. Мои родители убиты, моих братьев там нет...
— Знаю, они у Трёхпалой скалы, — отмахнулась Мара.
— Откуда… — впервые потеряла невозмутимость Хлоя. — Ах да, я позабыла.
— Но, там есть твой народ?
— Мой народ нуждается во мне живой, способной править ими, способной повести их в бой, если нужно. Мёртвой я не нужна своему народу. Я не пойду на обмен, Мара. Это верная смерть. Я не приму её даже ради того, чтобы ты убедилась, что мои слова правда.
— Да сядь ты, Сергей, — переключилась на меня Мара, — не маячь столбом. Не видишь, девушки беседуют. Встал тут посередине — ни обойти, ни перепрыгнуть. Побудь в сторонке, твоё время ещё придёт.
Вот по поводу «ни обойти, ни перепрыгнуть» я мог бы поспорить. Да Мара в мгновение ока оббежала бы вокруг меня раз десять. А уж прыгнуть на высоту моего роста смогла бы, оттолкнувшись одним коготком задней лапки. Видел, помню. Но сейчас я ей явно мешал, стоя психологическим барьером между ней и Хлоей. Решив не лезть в бутылку, я потихоньку удалился в сторонку, заняв место в зрительном зале, согласно выданного билета.