Пытаясь скрыть доказательства геноцида, в последние дни войны нацисты сровняли с землей лагерь смерти Треблинка. За четырнадцать месяцев в его газовых камерах погибли девятьсот тысяч человек. После войны место лагеря смерти превратилось в тихую поляну посреди леса. На месте газовых камер высится большой монумент, а вокруг – камни поменьше в память о погибших в Треблинке жителях тысячи семисот еврейских городов и местечек. Перед отъездом из Польши Миша и София побывали на поминальной церемонии в Треблинке, их сердца были переполнены болью за родных и друзей, которых они там потеряли. Они постояли у единственного камня, на котором есть имя. С надписью: Януш Корчак и дети.
В 1994 году в Швеции Роман собрал средства и занялся разработкой проекта памятника холокосту в память о родных и друзьях евреев, живущих в Швеции. На гранитной стене написаны имена многих людей, упомянутых в этой книге. Есть на ней и надпись о Корчаке и детях, как в Треблинке.
Однако настоящий памятник Корчаку – его призыв сделать мир лучше для всех детей независимо от происхождения. Корчак принимал участие в создании первой международной декларации прав ребенка 1924 года. Принятая в Женеве Лигой Наций в том же году, в расширенной форме она была принята Организацией Объединенных Наций в 1959 году и действует по сей день.
В Польше, Израиле и во всем мире учение Корчака, его принципы уважения и сочувствия к детям по-прежнему актуальны, их изучают в школах, университетах, на педагогических конференциях. Его призыв относиться ко всем детям справедливо и рассматривать благополучие любого ребенка независимо от расы как основополагающий принцип любого государства остается столь же важным сегодня, как и более века назад, когда он, армейский доктор, при свечах в больничных палатках за полями сражений на Сомме писал «Как любить ребенка».
В 2016 году правительство Польши основало в Варшаве музей истории польских евреев «ПОЛИН», в котором есть зал, посвященный Корчаку, его принципам, таким как терпимость, справедливость, уважение и сочувствие к детям. Существует также музей, посвященный Корчаку, и в здании первого приюта Корчака на улице Крохмальной (теперь переименованной в Якторовскую), а перед домом во дворе дети снова играют под присмотром статуи Корчака.
Дневник Корчака был тайно вывезен из гетто через несколько дней после того, как доктора и детей увезли. Один из мальчиков, вероятно, рыжеволосый Муниус, передал его учителю Игорю Неверли, который в течение многих лет издавал детскую газету для Корчака. Марина Фальская спрятала дневник за стеной в польском детском доме, которым она когда-то руководила вместе с Корчаком. Но женщина умерла во время войны, и в течение нескольких лет никто не знал, где находятся записи. В шестидесятых годах дневник был обнаружен в Америке и опубликован на английском языке Библиотекой Холокоста в 1978 году. Под советским контролем Польша оставалась до 1980-х годов. Лишь через 59 лет после начала Второй мировой войны она наконец стала свободной и независимой страной.
От автора
Когда я была молодой мамой и начинающей учительницей, вопросы воспитания детей волновали меня очень сильно. На одном из обучающих семинаров я услышала о принципах Корчака и будто прозрела, будто луч солнца осветил мне путь. Он отстаивал не раз и навсегда установленные правила как лучший способ воспитания детей, а отношение к ребенку как к личности, уважение, понимание детей и их потребностей. Другими словами, он учил, как любить ребенка.
На том семинаре наставник рассказал нам и о жизни Корчака. Поразительно, что раньше я никогда не слышала об этом замечательном человеке. И решила написать книгу, чтобы о его идеях и жизни узнало как можно больше людей.
Однако у меня было две проблемы. Я очень мало знала о его жизни и не умела писать книги. Я начала посещать писательские курсы, издала три книги и только десять лет спустя взялась писать о Корчаке.
Мне пришлось погрузиться в самые мрачные страницы истории двадцатого века. Я много читала, в том числе дневники из Варшавского гетто и записки Януша Корчака, Мери Берг, Адама Чернякова, Михаила Зильберберга, Галины Бирнбаум, Владислава Шпильмана, Янины Давид, Ицхака Цукермана, различные свидетельства из первых рук из архивов «Онег Шаббат»[13], опубликованные в книге «Слова переживут нас». В поисках книг о Корчаке я посещала Британскую библиотеку, Библиотеку Вайнера, Польскую библиотеку в Лондоне и Бодлеанскую библиотеку в Оксфорде. О жизни Корчака я прочитала в книгах Бетти Джин Лифтон, Ханны Морткович-Ольчаковой, Игоря Неверли, Шломо Наделя и Адира Коэна. Мне также удалось найти некоторые работы Корчака, в том числе «Как любить ребенка», «Право ребенка на уважение», «Когда я снова стану маленьким» и «Король Матиуш Первый».
Я связалась с некоторыми ассоциациями Януша Корчака по всему миру и обнаружила, что Миша Вроблевский является главой ассоциации Корчака в Швеции. Но его сын, Роман Вроблевский-Вассерман, сообщил, что Миша недавно скончался, и выразил готовность помочь. Я поехала в Швецию, чтобы встретиться с Романом, и в последующие годы он стал моим другом, от него я получила много ценной информации о Корчаке и Варшавском гетто. Эта книга была бы невозможна без его упорного труда, его щедрости, с которой он делился историей жизни своих родителей. Родители Романа, Миша и София, работали с Корчаком до и во время войны, жили в гетто вместе с ним и детьми. Они были немногими из более чем полумиллионного населения Варшавского гетто, кто выжил. Эта книга также стала историей их судьбы.
Начиная работу над книгой, я поехала в Варшаву, чтобы посетить музей Корчака, просветительский и исследовательский центр «Корчакианум». Он расположен в здании первого приюта Корчака на улице Крохмальной, ныне Якторовской. Экскурсию для меня провела Агнешка Витковская-Крич. Кроме того, я посетила новый музей истории польских евреев «ПОЛИН» и прочитала рассказы Исаака Башевиса-Зингера о довоенной еврейской Варшаве. Через Романа на мои вопросы отвечала Ева Братосевич, гид по еврейской Варшаве. Роман также связался с Барбарой Энгелкинг, и многие детали жизни гетто я почерпнула из ее книги «Варшавское гетто», написанной совместно с Яцеком Леочаком.
Во время войны Варшава была практически стерта с лица земли. В наши дни средневековый центр представляет собой почти идеальную реконструкцию, которой на самом деле не более 50 лет. Гетто и многие еврейские районы исчезли, на их месте теперь жилые кварталы времен социализма и современные офисные здания. Однако можно отыскать части стены гетто и уцелевшие старые постройки, а также мысленно представить те места, пройдя по историческим местам, отыскивая их на карте. Синагога Ножиков и площадь Гжибовского существуют и поныне, в целости со времен гетто сохранились и несколько зданий.
Сначала моя рукопись была так напичкана фактами, что ее было трудно читать, поэтому, следуя совету моего агента Дженни Хьюсон и редакторов издательства «Корвус» Сары О’Киф и Сюзанны Гамильтон, я переписала книгу заново, сделав из нее роман с придуманными сценами, дала простор воображению и позволила себе те же вольности, что и режиссер, снимающий исторический фильм. Я очень благодарна этим женщинам за их советы, внимательное отношение к моей работе и готовность вложить столько усилий в эту книгу.
Я решила придерживаться точности в биографии Корчака, в деталях военного времени, а недостающие подробности, например, о еде и транспорте, почерпнуть из исследований. Некоторые детали я подмечала в фильмах, например, в «Пианисте», где Полански приложил огромные усилия, чтобы воссоздать точные исторические реалии, основанные на его собственных воспоминаниях о Краковском гетто. Я посмотрела фильм Анджея Вайды 1990 года о Корчаке, прекрасное поэтическое воссоздание тех событий. Заядлыми кинодокументалистами Варшавского гетто были и сами нацисты, эти материалы также доступны в Интернете.
Януш Корчак – псевдоним, который писатель взял, когда стал известным в Польше. Настоящее его имя Генрих Гольдшмит. Он родился в 1879 году в богатой еврейской семье успешного адвоката. Его родители общались как с польскими, так и с еврейскими друзьями в Варшаве fin de siècle[14].
Корчак не осознавал, что он еврей, пока не умерла его канарейка. Ему тогда было пять лет, он похоронил птицу во дворе. Но польский мальчик сказал ему, что он не имеет права поставить крест на могиле, потому что птица принадлежала еврею. Польша в те дни была разделена между тремя сверхдержавами – Германией, Россией и Австро-Венгрией. Корчак начал учиться в российской школе, где телесные наказания приводили его в ужас. Из-за тех воспоминаний он всю жизнь стремился дать ребенку право голоса и научить взрослых понимать детей.
Любимый и талантливый отец Корчака умер в лечебнице для умалишенных Творки, когда Корчаку было всего 17 лет, семья обеднела, и Корчак был вынужден содержать мать и сестру. Он подрабатывал репетитором и учился на врача. Позже Корчак стал успешным педиатром. И, кроме того, известным писателем, издав романы о жизни беспризорных детей, с которыми он работал в свободное время. Царская полиция преследовала его за участие в крамольном «Летучем университете», где Корчака чрезвычайно увлекали новаторские лекции по экспериментальной психологии. В конце концов он решил последовать зову сердца, оставить медицину и полностью посвятить себя работе с детьми в убогом приюте, которым руководила замечательная молодая женщина по имени Стефа Вильчинская. Он и Стефа так и проработали вместе всю жизнь, посвятив ее детям. После Первой мировой войны Корчак открыл в Варшаве приют и для польских сирот, где старшей воспитательницей стала Марина Фальская.
После Первой мировой войны Польша обрела независимость. Следующее десятилетие было золотым временем для королевства детей Корчака. Он много писал и читал лекции о детях и для детей, вел на радио передачи о воспитании детей, основал детскую газету и был адвокатом в суде по делам несовершеннолетних правонарушителей. Но с наступлением экономической депрессии в 1930-х годах в Европе распространились идеи фашизма, Польша становилась все более националистической, и работа Корчака была свернута из-за того, что он был евреем.