с помоги мне накрыть на стол и сбегай к Виктору за молодым вином. После еды и выпивки даже у господ языки развязываются. Тогда и будем думать.
Никос смог только кивнуть. Мама погладила его по голове, поцеловала в макушку и сказала:
— Ну, за дело!
Работа в данный момент была единственным утешением. Мальчик принес воды и стал помогать накрывать на стол. Обязанности отвлекали от тяжелых мыслей, но перед глазами снова вставало лицо отца.
Когда Никос вернулся от Далонье с полным кувшином лучшего вина, трапеза была уже в самом разгаре. За столом вместе с герцогом и епископом восседали воевода и несколько рыцарей. Прислуживали юные оруженосцы — чуть постарше Никоса. Кубки с вином все чаще стучали друг о друга. Пили во славу и за здоровье короля Бия V, за мудрость и щедрость монсеньера герцога Жерома Алурийского, за силу и опыт воеводы Тревора Тордье, за смелость и разные подвиги присутствующих рыцарей — Бриссона, Жуаеза, Фуко и Шервиля, а также, за успех предстоящего похода. И хотя языки у компании давно развязались, а у некоторых рыцарей уже изрядно заплетались, о характере и цели похода ничего сказано не было. Или, возможно, за стуком посуды в многоголосом шуме Никос просто не разобрал нужных слов.
— Сынок, сбегай в сарай и отнеси солдатам поесть и выпить, — сказала Хельга, вручая корзину и кувшин Никосу. И, заметив, как при этих словах герцог бросил в их сторону строгий, но уже хмельной взгляд, добавила громче: — И возвращайся поскорей. Еще дел невпроворот.
Никос посмотрел маме в глаза и понял ее замысел. Он улыбнулся, кивнул и быстро скрылся за дверью.
Перед дверью сарая дежурили два гвардейца. Никос заметил, как тоскливо они вытягивают носы в сторону дома, как жадно и напряженно прислушиваются к шуму трапезы, непроизвольно облизываясь и глотая слюну.
— Мама велела угостить вас, — робко сказал им мальчик, подойдя ближе.
— А вот это дело, сынок! — радостно пророкотал дородный краснолицый стражник, тот, что был постарше, и обратился к напарнику: — Эмиль, слушай сюда. Был приказ охранять старосту, а не сарай. Староста внутри, под крышей и в тепле. Значит и мы должны быть рядом с ним, не спускать с него глаз, а не мерзнуть на дворе на голодный желудок, черт меня подери! За домом под навесом я приметил небольшой стол с инструментами. Предлагаю оставить инструменты под навесом, а стол перенести сюда.
— И то верно! У меня во рту пересохло, и живот крутит с голоду. Все по домам, а мы, как собаки, на улице. Надо все сделать по-людски, — откликнулся в сердцах Эмиль и, принимая корзину и кувшин у Никоса, добавил: — Спасибо тебе и твоей маме, мальчик.
Затем стражники отправились под навес за столом, на котором отец обычно занимался мелкими столярными работами по хозяйству. Никос осторожно заглянул в сарай и у дальней стены увидел связанного отца. Их глаза встретились. Мальчик не успел и слова сказать, как послышались голоса возвращавшихся гвардейцев.
— Жак, а ты уверен, что герцог не накажет нас за это? — засомневался Эмиль.
— За что?! Мы четко выполняли указания и всю ночь не спускали глаз с арестованного, сидя с ним рядом. Уф… А потом, если и возникнут проблемы, его преосвященство возьмет нас под защиту. Зря мы, что ли, возимся с его деревяшками в повозке? Не-ет, он нас в обиду не даст… Да под ноги смотри, чтоб тебя!
Кряхтя под тяжестью верстака, стражники скрылись в сарае. Оставшись у приоткрытой двери, Никос уже через минуту услышал, как солдаты стали разливать вино по кружкам…
Еще три раза бегал Никос к Далонье за вином и в сарай, угощая солдат. Однако стражники розовели, добрели, краснели, но никак не хотели засыпать. Герцог и епископ уже давно уснули в родительской спальне, богатырски храпел на овечьих шкурах у входа суровый воевода, рядом блаженно сопели рыцари, а гвардейцы все продолжали нести службу. Они улыбались пареньку, шутили заплетающимися языками, но подойти к отцу, по-прежнему, не было никакой возможности. Когда расстроенный Никос вернулся домой, Хельга поняла все без слов.
— Этих вояк не взять без военной хитрости, — сосредоточенно сказала она и, порывшись на полках, высыпала в последний кувшин порошок из черного мешочка. Добавив сахара и перемешав содержимое, она вручила кувшин сыну. Затем присела на колени и добавила шепотом: — Слушай меня внимательно, Никос. Здесь снотворное. Обязательно дождись, когда они уснут. Ты должен переговорить с отцом. Будь осторожен и не шуми. Ну, да ты лучше меня знаешь, как это сделать. Посоветуйся с отцом. Слушай его внимательно, твой отец самый умный. Передашь мне все слово в слово. Вместе мы обязательно что-нибудь придумаем. — Она поцеловала его в голову и перекрестила. — Ну, с Богом, сынок.
Никогда Никос не видел ее такой решительной. Пожалуй, только на беспорядок, царивший обычно в его углу, она набрасывалась с таким же выражением лица.
— Не волнуйся, мам. Я все понял, — сказал он и вышел во двор.
— О, а вот и наш, ик… виночерпий!!! — радостно заорал старший стражник, как только мальчик перешагнул порог. — А мы… уф, мы уже жаж-… жажда-… тьфу, за-жда-лись, — наконец произнес он по слогам. — Вот.
— Угощайтесь, — Никос поставил тяжелый кувшин на стол.
— Это уж всенепременно. За нами не станет… — пыхтел Жак, разливая вино по кружкам. Эмиль уже полулежал на столе. Он подпирал взъерошенную голову и смотрел на поставленную ему кружку мутным взглядом.
— О, да это вино лучше прежнего! Какого черта нас поили до этого кислой бурдой?! — загромыхал Жак.
— Господа уже спят. С их стола немного осталось. Мама решила вас угостить, — нашелся Никос.
— Хорошая у тебя мама. Это она правильно решила. От господ не убудет. Они то, небось, каждый день такое вино пьют! Хо-хо!.. Эй, Эмиль, хватит спать! Не спать!!! — затряс своего напарника старший стражник. — Ты забыл? А ну, отвечай, в чем наша служба?.. За что нам платит герцог? За охрану!.. А ну не спи! На, лучше выпей этого вина. Клянусь, лучшего ты еще не пил в своей жизни. Это говорю тебе я, Жак Леро!
Эмиль скривил лицо и попытался отодвинуть кружку.
— Э, нет, дружок, так не пойдет. А ну, пей! — Леро стукнул кулаком по столу. Затем схватил Эмиля за чуб и дружески затряс: — Пойми, дурень, завтра господа проснутся, и это вино пойдет им на опохмел. Нельзя упускать такой… ик, случай!
Эмиль нехотя взял кружку, выпил залпом и, почти сразу, уронил голову на руки.
— Вот так! Молодец! Уважаю, — басил Жак.
— Хры… хры… — ответил Эмиль ему храпом.
— А, слабак, — презрительно махнул рукой Леро, налил и осушил новую кружку.
— Да-а, забористое винишко! — крякнул он. Затем тяжело вздохнул и огляделся. Потеряв аудиторию в лице уснувшего Эмиля, Жак решил обратиться к Никосу. — Слушай, мальчик… Ты знаешь, кто при дворе главный? Думаешь герцог?.. Или этот, как его… его преосвященство? Во!.. — стражник показал смачный кукиш.
— Не-е-ет, — он покачал головой. Затем, многозначительно подняв указательный палец и ненадолго задумавшись, ткнул себя в грудь. — Вот! Я… Да… Я самый главный. Я… Мы!.. Стража! Мы решаем, кого пустить в замок, а кого нет. Мы охраняем и бережем… Ох, какое пьяное у вас вино… Фу… Да-а!.. Надо же, как ударило по ногам… Эх, — с этими словами пьяный служака сел на кипу сена, лежавшую в углу и блаженно вытянул ноги, уставившись в одну, только ему известную точку.
Так прошло несколько минут. Никос боялся пошевелиться, чтобы не вызвать всплеск новой активности «самой главной» при дворе персоны. Леро уже начал клевать носом, но внезапно вскинулся, заметил Никоса и вновь заговорил громко, но еще менее членораздельно:
— А дракон?!.. Кто будет охранять вас… нас… всех… У? Ведь мы же…. Когда он… Тогда у-у-у, что будет… Но я… Ты не бойся… Его преосвященство… Мы все… И тогда, эх…, — Леро не смог договорить. Он завалился на сено, отвернувшись головой к стене. Еще какое-то время он что-то бурчал, но теперь совсем неразборчиво. Наконец он замолк, и через минуту раздался оглушительный храп. Никос даже испугался, не проснется ли Эмиль. Однако прошла минута, другая, а оба стражника продолжали дрыхнуть. Только тогда Никос начал осторожно пробираться к отцу.
— Подойди поближе, Никос, — прошептал отец и, видя, как сын в нерешительности топчется на месте, с опаской поглядывая на стражников, добавил: — Зря не шуми, но особенно не беспокойся. Вы их так напоили, что спать до первых петухов они будут как убитые, — староста попытался улыбнуться, но тут же поморщился от боли в разбитой губе. Сердце Никоса защемило. Он подошел ближе и положил руку на кудрявую голову отца:
— За что они тебя так?
— А ты не догадываешься?
Никос отрицательно покачал головой.
— Из-за медальона, сынок, из-за медальона, будь он неладен. Я как чувствовал, что нельзя было брать его. Ты не должен был принимать столь дорогой подарок от своего дракона. А я не должен был продавать его…
— Но ведь это был подарок в знак дружбы, — начал оправдываться Никос.
— Помню. Знаю и верю тебе. Но, все равно, надо было выбросить его… Да-а… — заметив переживания сына, староста продолжил: — Ты не виноват. Ты поступил как настоящий друг, приняв подарок, и как послушный сын, отдав его мне. Это моя вина. Захотел убить двух зайцев: от медальона избавиться и деньгами разжиться. Бес попутал. Запомни, сынок, не заработанное богатство счастья не приносит. Всех воров рано или поздно ждет тюрьма, виселица, неизлечимая болезнь или потеря близких. Награда, полученная даром, портит людей.
— Но мы же не воры. И получил я медальон не даром, а в знак благодарности, — продолжал оправдываться Никос.
— Да, конечно, в какой-то степени ты его заслужил. Но за дружбу не расплачиваются золотом! За дружбу платят дружбой. Твой дракон не человек. Он всю жизнь провел в пещере с сокровищами, многого не знает и не понимает в людях. Да и как медальон попал к нему? Он ведь его тоже не заработал… Эх, надо было прислушаться к своему сердцу, поверить интуиции. Я же предчувствовал несчастье… Но что теперь говорить об этом? Сейчас самое время подумать, что делать дальше. Послушай, эти ребята, — отец кивнул головой в сторону спящей охраны, — настроены решительно. Оказывается, медальон когда-то принадлежал самому королю Бию IV. Много лет назад его отряд бесследно исчез среди скал Драконьей гряды, по всей видимости, в пещере твоего друга. От него королевский медальон попал к тебе, от тебя ко мне, а я продал его на рынке в городе. Но вот беда. Уж очень хорош оказался медальон. Многие знатные люди заинтересовались им. И присмотревшись, узнали королевский вензель. А откуда у селянина королевский медальон?! Схватили. Позвали стражу. Отвели во дворец… Бросили в темницу… Стали допытываться: что, да как. Откуда медальон?