– Потеряли, – ответил Тим, – звучит знакомо. Да что же это за хрень?
У них в списке была еще одна клиника в Нью-Джерси: мемориальная больница Морристауна. Тим позвонил и попросил информацию о бывшем сотруднике; в этот раз он ничего не сказал про расследование убийств, а Морристаун не ответил, что потерял или уничтожил личное дело Каллена. Тим отправился на север, чтобы забрать документы, а затем им с Дэнни предстояло встретиться с юристами Медицинского центра Сомерсета.
Внутреннее расследование в Сомерсете теперь вел Пол Ниттоли, один из адвокатов, с которыми Тим и Дэнни виделись на брифинге. Фирма Ниттоли была нанята руководством Сомерсета 19 сентября, почти через месяц после передозировки инсулина у «пациента номер пять», Фрэнсис Агоады, и за неделю до того, как Сомерсет сообщил о ней в департамент здравоохранения{184}. Тим не знал о Ниттоли ничего, кроме того, что до устройства в фирму «Дринкер, Биддл и Риз» тот был помощником прокурора в Эссексе. Эти сведения дали Тиму понять, что Ниттоли, вероятнее всего, был сообразительным и задиристым и что ему известны особенности работы детектива убойного отдела. Бывший помощник прокурора мог бы оказаться им очень полезен.
Ниттоли встретил детективов в приемной: ему было за пятьдесят, у него были крупные черты лица, особая седина, свойственная обеспеченным людям, и хороший темный костюм и галстук с узором. Дэнни внимательно осмотрел его одежду, пока Ниттоли вел их в свой кабинет, уставленный книгами в кожаном переплете. Он представил их своему частному детективу, неуклюжему парню по имени Рокко Э. Фушетто. После этого Ниттоли сел за стол, а Рокко остался стоять сбоку от него, скрестив руки на груди.
Заметки Ниттоли, интервью, записи и список контактов сотрудников отделения интенсивной терапии сильно ускорили бы ход расследования и сэкономили бы детективам время, которое те тратили на копание во всяком старье. Тим подумал, что они откровенно поговорят о пятимесячном расследовании Сомерсета без всяких медицинских штучек. Он надеялся, что вернется в офис с целой коробкой документов.
Однако, как позже вспоминал Тим Брон{185}, Ниттоли, казалось, хотел закончить встречу побыстрее. Он сказал, что они с частным детективом расследовали происшествия, но не смогли найти того, кто за них ответственен. Они не составляли никаких финальных отчетов, сказал Ниттоли, и не смогли прийти к какому-то определенному выводу. Как только они поняли, что нужно обращаться в полицию, они позвонили в офис окружного прокурора.
– А как насчет ваших интервью с медработниками? – спросил Тим. – Нам пригодится все что угодно.
– Мы не составляли никаких отчетов, – ответил Ниттоли.
– У вас нет никаких записей или…
Ниттоли покачал головой.
– Это были неформальные беседы, – сказал он. – Мы ничего не записывали.
– Ну хоть что-нибудь, – сказал Тим, – тетрадь с записями, краткие заметки или…
– Мы не делали заметок, – ответил Ниттоли.
Тим моргнул.
– И заметок нет?
Они с Дэнни переглянулись.
– Мы ничего особенно не записывали, – сказал Ниттоли.
– А что насчет имен и контактной информации? – сказал Дэнни. – Для сотрудников. Ну чтобы нам не приходилось заново через все это проходить.
Ниттоли переглянулся с Рокко.
– Простите. Мы дали вам все, что у нас есть. Вы получили посылку?
– Ага, – сказал Тим. – Четыре страницы. Получили.
– Насчет этой памятки, – сказал Дэнни, – там упоминается медбрат, Чарльз Каллен. Вы с ним говорили?
– Он был одним из сотрудников отделения, с которыми мы разговаривали, – сказал Ниттоли.
– Что-нибудь необычное помните?
– Ничего особенного, – сказал Ниттоли. – Помню, что он был странноватый.
– Да, чудаковатый, – подтвердил Рокко.
– Окей, ладно, – сказал Тим, – чудаковатый.
– Да.
– Но вы ничего не записывали, когда с ним разговаривали?
– Нет, – ответил Ниттоли, – простите.
Тим пытался сохранять спокойствие, но про себя он кричал: «Что это за адвокат, который ничего не записывает?» Тим подумал спросить его об этом. Потом подумал врезать ему. Потом подумал о парковке. Ниттоли начал отвечать вопросом на вопрос, интересоваться, нет ли у детективов зацепок, чего-нибудь нового, но Тим и Дэнни не собирались играть в его игру. Через пять минут разговор был окончен.
Тим подождал, пока они выехали на шоссе, и тогда изо всех сил врезал по рулю.
– Окей, – сказал он, – может, ты объяснишь, что это за хрень была?
– Какая-то чушь, – сказал Дэнни. В процессе расследования записывается всё.
Детективы об этом знали, адвокаты – особенно бывшие помощники прокурора – тоже. Должны быть распечатки, записи, памятки, ежедневники. Пишутся списки, заметки во время интервью – и, как минимум, ты должен иметь список имен и телефонов на бумажке, чтобы знать, с кем говорить. Пятимесячное расследование, шесть подозрительных смертей и целое отделение сотрудников, а у парня нет даже заметок в блокноте?
– И это юристы, – сказал Тим. Он ехал быстро, подрезая другие машины. – На что они еще годятся, кроме как возиться с бумажками? Как им выписали чек?
– Может, они не хотят казаться идиотами, – сказал Дэнни, – и показывать детективам, как они облажались{186}.
Тим мог это себе представить: как частный сыщик Рокко проверяет медицинские карты, понимая в них не больше, чем они сами. Это было забавно представлять, но сути дела не меняло.
Ниттоли и Рокко не дали ничего, кроме памятки и имени: Чарльз Каллен. «Чудак», который не был подозреваемым. Парень с темным прошлым. Дэнни сидел, смотрел на шоссе и думал о том, почему они дали именно это, если на парня у них больше ничего нет.
35
Дэнни отпросился на утро, чтобы поехать на запад в Пенсильванию в казармы полиции штата. Несколько часов он слушал капрала Джеральда Уолша и полицейских Игана{187} и Бручака, пытаясь ухватить как можно больше информации о расследовании в отношении Чарльза Каллена и инцидентов в Медицинском центре святого Луки. Он вернулся на 78-ю магистраль как раз вовремя, чтобы встретиться с Тимом и обсудить все за обедом. В этот раз они выбрали дайнер, взяли будку в задней части зала, где Дэнни мог все подробно изложить. Расследование в Пенсильвании шло меньше года, и оно было очень большим. Там были трупы, реальные улики, десятки свидетелей, готовых к сотрудничеству, и серьезный подозреваемый – все, что нужно детективу из отдела убийств, кроме счастливого финала.
Судя по материалам дела полиции штата Пенсильвания, копам позвонило не руководство «Святого Луки», а работавшая там медсестра Пэт Меделлин. Она была свидетелем нескольких подозрительных смертей в ее отделении больницы, а также видела, как Чарльз Каллен ходил за невыписанными опасными препаратами. Меделлин была уверена, что Каллен ответственен за необычные смерти в отделении, и надавила на администрацию больницы, чтобы та приняла какие-то меры{188}. Руководство больницы святого Луки сказало Меделлин, что Каллен не причинял вреда никому из пациентов. Расследование было окончено.
Такой ответ не устроил Пэт Меделлин. 29 августа 2002 года{189} она рассказала свою версию истории знакомому, который работал копом в департаменте полиции Истона, штат Пенсильвания{190}. Это дошло до вышестоящего руководства: коп рассказал капитану, капитан – коронеру, а коронер – офису прокурора округа Лихай Джеймсу Б. Мартину{191}. Полицейские штата Пенсильвания вызывали сотрудников «Святого Луки» на допрос одного за другим{192}. Их рассказы о смертях в ночную смену поразительно согласовались между собой.
Многие подтверждали рассказ сестры Линн Тестер{193}, которая заметила, что люди, «идущие на поправку», умирали внезапно и трагичным образом сразу после того, как медбрат Каллен менял им капельницу{194}. Сестра Робин Солсберри заметила, как Чарльз Каллен быстро выскочил из палаты ее пациента сразу перед тем, как у того неожиданно остановилось сердце и он скончался. Позднее Солсберри с дрожью вспоминала, как Каллен пялился в ЭКГ-монитор отделения настолько завороженно, что не отрывался от него даже во время разговора. Солсберри, которая была доктором химических наук, всерьез подозревала, что пациенту дали пронестил – препарат, который, как выяснилось, Каллен выбрасывал с полок хранилища.
Она была уверена, что с тех пор, как Каллен пришел в отделение кардиологии, стало умирать больше пациентов. Сестра Тестер подсчитала, что, хотя Каллен работал лишь 26 процентов часов, он оказывался на месте при 58 процентах смертей{195}. Другие медработники{196} вспоминали, что, когда Каллен работал в отделении кардиологии, среднее количество остановок сердца было 20–21 в месяц, а как только он ушел, не было ни одной остановки сердца на протяжении шести недель{197}. По заданию штата коронеры Закари Лайсек и Скотт Грим начали работу над кучей медицинских карт. В личных беседах Лайсек выражал беспокойство по поводу количества смертей, за которые мог быть ответственен Каллен; по его предположениям, их могло быть пятьдесят. Но с другой стороны, их могло не быть вообще. У коронера были подозрения, но спекуляции в такой ситуации бесполезны и даже вредны. Только научный подход мог дать ответы. К этому моменту окружной прокурор нанял стороннего патологоанатома, доктора Исидора Михалакиса – врача, участвовавшего в расследовании подозрительной смерти Хелен Дин в больнице Уоррена за несколько лет до этого. Доктор Михалакис провел месяцы за пересмотром карт семнадцати пациентов, которых «Святой Лука» отобрал, но не нашел в документах ничего, за что можно было зацепиться. В это время Чарли Каллен перешел на новое место работы, в Медицинский центр Сомерсета, с нейтральными рекомендациями.