Она начала с места в карьер, сказав Дэнни, что слышала слухи о том, что это расследование связано с ее другом Чарльзом Калленом и что эти слухи вместе с самим расследованием «конкретно ее разозлили».
Было ясно, что она не самый скромный человек. Дэнни откинулся в кресле, давая ей выговориться и сразу определив: она то, что нужно.
Эми не помнила, как закончила смену и приехала домой. В какой-то момент она обнаружила, что сидит в машине у себя на подъездной аллее и пытается осмыслить свой день, пока ее дыхание оставляет разводы на лобовом стекле. Поначалу она была очень закрытой и злой. Защищала своего Чарли. Она сказала детективу все, что думала о его расследовании, и ей было наплевать, что Мэри Ланд это слышит. Однако детектив отреагировал вовсе не так, как она ожидала. Он слушал, казался спокойным и даже радостным. Это было странно, учитывая, что она на него накричала – Эми показалось, что он ей даже улыбнулся. А затем, вместо того чтобы задавать вопросы, детектив начал давать ей ответы. О том, что происходило в отделении, о Чарли. Кое-что из этого она уже слышала, но многое ее удивило. Эми взглянула на Мэри Ланд, чтобы увидеть ее реакцию, но Мэри уже ушла{217}. Эми была так взвинчена, что даже не заметила ее ухода.
«Послушайте, мисс Лофрен, – сказал детектив, – не знаю почему, но я вам доверяю. Хорошо?» Он подвинул к ней через стол лист бумаги. Эми поняла, что это распечатка данных из «Пайксиса». Они описывали действия Чарли в ту ночь, когда умер преподобный Гэлл.
К тому времени как Мэри Ланд зашла обратно, листа из «Пайксиса» уже не было на столе, а злая и дерзкая Эми куда-то испарилась; вместо нее сидела тихая женщина, чьи глаза были наполнены ужасом и слезами. Мэри взглянула на детектива, но Дэнни тоже больше ничего не говорил. Он напрягал каждый мускул на лице, чтобы не улыбнуться.
Эми увидела запись из «Пайксиса» Чарли и моментально все поняла. Для нее все было очевидно. Она всегда старалась защитить Чарли от издевательств окружающих и несправедливых обвинений. Бумага, которую показал ей Дэнни, отбила у нее желание это делать. Впервые она смогла себе представить, что Чарли совершал что-то странное и ужасное во время своих смен. Теперь она смогла в это поверить. Чего она не могла сделать, так это сопоставить эту бумажку с тем, как она представляла себе своего друга.
Приехав домой, Эми бросила пальто и сумку и достала большую бутылку каберне с верхней полки холодильника. Она села за стол с бокалом. Как ей с этим справиться? Для таких ситуаций не бывает пошаговых инструкций. Она видела заказы препаратов. Она знала, что произошло с Гэллом. Это не было ошибкой сестер. Это сделал медбрат. Это сделал ее друг. Возможно.
Может, такие мысли можно назвать эгоистичными, но первыми ей в голову пришли именно они. Она доверилась Чарли так, как доверялась немногим людям и еще более немногим мужчинам. Образ крутой девчонки давал ей защиту от мира. Несмотря на то что она всю жизнь имела проблемы с доверием, эта борьба сделала ее такой, какая она есть. Она не скрывала своего кошмарного детства. Ее насильник был практически членом семьи. Они ему доверяли. Но Эми знала людей, знала, на что они способны. Будучи маленькой девочкой, которая пряталась в шкафах, ящиках и за дверьми подвала, она молила Вселенную о том, чтобы сделаться невидимой. Вместо этого насильник снова и снова находил ее. В конце концов она решила, что доверять можно только себе. Она принесла свою копилку в местную психиатрическую клинику и ошарашила секретаршу вопросом: «На сколько приемов этого хватит?»{218}
На то, чтобы избавиться от чувства вины, ушли годы терапии. Она приняла осознанное решение жить и быть счастливой. Она не хотела быть сломленной, подавленной и зажатой в тиски разрушенного детства. Она решила, что слишком сильна для этого, и принялась играть выбранную роль. Вместе с психотерапевтом она приняла решение стать частью общего мира. И без того, чтобы научиться доверять людям, это было невозможно. Отчасти это повлияло на ее решение стать медсестрой отделения интенсивной терапии. Пациенты там нуждались во всем. На фоне их немощности ее собственная выглядела ничтожно маленькой, и Эми награждала их за доверие заботой. В этом и состояла суть работы медсестры: да, хорошие деньги, но еще и отношения, от которых выигрывают обе стороны. Так, по крайней мере, она думала. Если «Пайксис» не ошибался, Эми не смогла выполнить свою часть уговора. Она не смогла обеспечить безопасность пациентов. Теперь ее собственная безопасность тоже оказалась под вопросом.
46
Тим и Дэнни выехали в предрассветной тьме 24 ноября, все еще благоухая после душа и бритья на переднем сиденье «краун-виктории» с коробкой пончиков из «Данкин донатс» и свежей пачкой газет. Они поехали на север Нью-Джерси, по проселочным дорогам и мимо ферм и торговцев овощами, в ту часть, которую Тим назвал «глубокой жопой» Нью-Йорка, заезжая все дальше с каждым поворотом в горы. План состоял в том, чтобы закрепить договоренность лично – вне стен больницы и до того, как девушка передумает. На тот момент они еще не понимали, что Эми живет в нескольких часах от работы.
Дэнни рассказал Тиму о ней – сестре с четырнадцатилетним стажем, за тридцать, с детьми, красивой блондинке с крутым характером. В отделении ее знали как лучшую подругу Чарли. Рассказать Эми детали расследования было риском – она могла их поведать своему приятелю Чарли. Дэнни все еще не был до конца уверен, почему он на него пошел. Отчасти дело было в интуиции, которая подсказала ему, что с отмененными заказами в записях «Пайксиса» что-то не так и что этой девушке можно довериться, в отличие от всех остальных. Покинувшая кабинет Мэри Ланд дала ему возможность проверить свое предчувствие.
– Почему Ланд вышла?
– Без понятия, – сказал Дэнни. – Может, ей нужно было в туалет. В любом случае она ушла, а я показал этой сестре распечатки из «Пайксиса», и тут – бум! – ее это ошарашило.
– Она сказала почему?
– Да, ну… сначала она была просто… в шоке, – сказал Дэнни, – а потом такая: «О боже, черт», и так снова и снова. Будто замедлила разговор как свидетель. Понял, о чем я?
– Вау, – ответил Тим, – она думает, что Каллен виновен.
– Я думаю, она пытается все это осмыслить, – сказал Дэнни, – она как будто пропала. Я имею в виду, что… Словно информации было слишком много, словно у нее мозг перегрелся.
– Она сказала еще что-нибудь про то, что увидела на записях в «Пайксисе»?
– В основном она повторяла «черт возьми», – ответил Дэнни. – Она еще сказала что-то вроде «Мы с Чарли вместе завернули столько тел».
Дэннни рассказал, что ему показалось, будто она сейчас заплачет. Он не знал, когда Ланд вернется, и не хотел раскрывать при ней все карты, поэтому сменил тему.
– Эта сестра разговаривала с Чарли после того, как его уволили, позвонила ему. Он сказал, что кто-то увидел его фотографию, возможно, кто-то из Сомерсета.
– О какой фотографии речь?
– На штуке, которую они рассылают по почте? – ответил Дэнни. Он достал свою папку из-под стопки газет. – Погляди. Наш парень на рекламном флаере.
Тим отвернулся от дороги. Это был флаер для привлечения новых сотрудников, который больница рассылает потенциальным кандидатам. Чарли на нем улыбался, как на фотографии в школьном альбоме.
– Ты шутишь, – сказал Тим.
– Похож на убийцу, как считаешь? – спросил Дэнни.
– Да ну, – ответил Тим, – а кто похож?
Детективы приехали к белому колониального типа дому Лофрен немногим позже десяти утра и увидели, что девушка стоит в окне, скрестив руки. Она наблюдала, как двое мужчин с трудом выбрались из того, что она посчитала полицейской машиной без опознавательных знаков, и двинулись к ее парадной двери: черный и незнакомый ей белый детектив, оба большие парни в костюмах и с одинаковыми усами, подходящие друг другу, словно солонки с солью и перцем, с коробкой пончиков и лотком с кофе.
Эми привела их в гостиную. Мужчины сели, оказавшись слишком большими для кофейного столика. Эми села на диван, подогнув под себя ноги, а Тим начал первым, рассказывая ей о деле Сомерсета, на этот раз в подробностях и простым языком. Дэнни бросил взгляд на своего напарника. Сам Дэнни дал Эми немного информации, чтобы она заглотила наживку, но план состоял в том, чтобы дальше особо не распространяться. Тим же теперь рассказывал ей все. Он пожал плечами в ответ на взгляд Дэнни: ну а что? Он уже начал. Если они собирались раскрыть дело, нужно было кому-то довериться.
Листок с данными из «Пайксиса», который Дэнни показал Эми, был лишь одним из многих. Детективы наблюдали, как девушка просматривала страницы, постепенно становясь взволнованнее. Дело было не в каком-то конкретном заказе препаратов, сказала она. Дело было во всех заказах вместе.
– Во-первых, если бы вы распечатали мои заказы, то набралось бы страниц на десять, – сказала Эми, – а может, и меньше. Никто столько не заказывает.
– Так о чем это вам говорит?
– Ни о чем конкретном, – ответила она, – но это странно. – Чарли отдельно заказывал каждый препарат. – Это как будто покупать десяток яиц по одному яйцу за раз, – сказала она. И разница между многими из них была в несколько секунд – даже если Чарли заказывал одно и то же лекарство для одного и того же пациента. Эми не могла придумать для этого никакой разумной причины.
– Что насчет «дига»? – спросил Дэнни. – Нас интересует он.
Эми пролистала все листы и вернулась к заказам, которые Чарли делал в начале года.
– Видите? – сказала она, проводя пальцем по колонке. – И вот еще. И еще.
Детективы наклонились ближе.
– Да, это «диг», – сказал Дэнни. Он и раньше это замечал. – Это необычно?
– Э-э, да, – ответила Эми. – Чарли заказывал «диг» около… не знаю, десяти раз в месяц.
– Это много?
– Это, наверное, больше, чем я заказывала за все время работы в Сомерсете.