– И все же? – строго спросил Георгий.
– Курить можно?
Литвин протянул ей сигарету, щелкнул зажигалкой. Вера прикурила и улыбнулась своему «собеседнику». Улыбка не сработала.
– Не знаю, – тихим голосом ответила она.
– Напрасно вы так, – тихо сказал Попов. – Может, тогда вспомните, когда виделись с ним в последний раз?
– Это не скромно.
– Вы отказываетесь отвечать? Это в вашем положении не разумно.
Вера кокетливо повела плечами.
– Как вы его называли? – спросил Литвин.
– Николай. Дальше мне было не нужно.
– За все время, пока вы с ним знакомы, кроме имени, так ничего и не узнали? – бесстрастно поинтересовался Попов.
– Ну, вроде, фамилия его Горохов или Терехин. Работал где-то на Севере по найму, потом поругался с начальством, переехал сюда.
– Без прописки?
– Такие нюансы меня не волновали. Это ваши заботы.
– Какие отношения у Вас были с Зотовым? – снова задал вопрос Литвин.
«Железобетонные они, что ли? Неужели, совсем не видят, что я красивая молодая женщина, которая могла бы понравиться, – подумала Вера, – А про пустырь и богатого толстячка здесь не знают. Во всяком случае, со мной не связывают».
– Некоторое время достаточно близкие, – доверительно сказала она, вновь обретая уверенность в себе. – Совсем недолго. Саша – он хороший, умный… Но как мужчина… Знаете, я, как каждая женщина, хочу, чтобы можно было чувствовать рядом не только заботливого, нежного, но и сильного мужчину, – она быстро взглянула на Литвина, обещающе и заинтересованно и, как ей показалось, этот молодой сухарь смягчился. Даже едва заметно улыбнулся, а как же иначе, какой мужчина устоит против нее…
– А кто стрелял в Силаева?
Вера не поняла. Она еще раз посмотрела на молодого. Он по-прежнему едва заметно улыбался. Только теперь его улыбка казалась ей ехидной и злой.
«О чем это он? О чем? Силаев? Как Силаев? Откуда они взяли? Сашка сказал? А он здесь откуда? Неужели? О Боже!.. А вдруг проверяют? Конечно, проверяют…»
– Не знаю никакого Силаева… – едва пролепетала она.
– Силаев Вячеслав Иванович, – охотно, с участием пояснил Попов, – с которым вы с месяц назад встречались у кинотеатра «Космос». Он-то вас прекрасно запомнил.
У Веры все внутри оборвалось. Черты лица ее застыли, резко обозначились морщины под глазами и около губ глаза потускнели. Куда делась молодая, уверенная в себе покорительница мужских сердец? Перед ними сидела сразу ставшая сутулой женщина.
– А почему я вам должка давать отчет? – вдруг визгливо закричала она на Литвина. – По какому праву вы, молодой и здоровый, сидите здесь и терзаете меня? – она захлебнулась в рыданиях, – меня, женщину с несчастной судьбой, мать-одиночку? Что я вам сделала? Махинации свои прикрываете? Вон, преступники гуляют, убийцы, – она дернула головой в сторону зарешеченного окна. – Их поймать не можете? На слабых отыгрываетесь? Герои… Идите туда… Пахать на вас надо, бугаи. А мы содержим вас еще… Пахать надо!
Попов спокойно слушал. Литвин по его знаку налил стакан воды и поставил на ближний к Вере угол стола.
Она замолчала, потянулась к стакану и жадно выпила воду. Литвин молчал, и, лишь увидев, что Вера успокоилась, тем же ровным голосом сказал:
– Ставлю вас в известность, что о вашей дочери заботится ее отец, ваш бывший супруг. Очевидно, вы будете лишены судом родительских прав. А сейчас вернемся к теме нашей беседы. Так кто стрелял в Силаева?
Все. У нее больше нет сил. «Истерика» была последней попыткой спастись, изменить ход событий. Теперь уже не было сил сопротивляться дальше. Она привыкла, что ей подчиняются обстоятельства. Теперь – наоборот.
– Не знаю… Не поняла, – устало произнесла она.
– Где Трифонов?
– Не знаю…
– Обманывать не в ваших интересах.
Они спрашивали по очереди, тихо и спокойно. Но, кажется, что их слова взрываюся в мозгу, с диким шумом, бьют молотком по нервам. Спрятаться, уйти от них, от этих безжалостных, гонящихся в угол вопросов. Уйти бы? Но куда?
– Я действительно не знаю. Он исчезает на несколько дней. Потом звонит. Мы встречаемся.
– Когда теперь должен звонить?
– Не знаю. Сказал, чтобы никуда не уходила.
– У кого деньги, взятые у Силаева?
– Я не интересовалась. Кажется, у Зотова.
– У кого оружие?
– Не знаю я…
– Почему Трифонов деньги отдал Зотову?
– Откуда я знаю?
– Как долго Зотов должен держать у себя деньги?
– Николай собирается уезжать. Наверное, деньги возьмет.
– При обыске мы нашли записку. Что она означает? «Перово, шесть тридцать, у головы».
– Николай сказал, чтобы я это прочитала Сашке, когда он позвонит.
– Как прочитала? – не понял Георгий.
– По телефону.
– Когда Трифонов должен позвонить?
– Сегодня.
– В какое время он звонит?
– Обычно по вечерам.
– Зотов?
– Естественно, тоже…
– Могут они встретиться без звонка?
– Не знаю. Думаю, Сашка тоже не знает, где бывает Николай. Он никому не говорит. Осторожный.
– Где сейчас может быть Зотов?
– У него много знакомых.
– Хорошо. Если вы согласны помочь нам, то поедете сейчас на квартиру, там наши товарищи. Позвонит Зотов, пригласите его приехать. Скажите, что не можете понять, что в записке. Если позвонит Трифонов, найдите повод пригласить и его. Это ваш шанс.
Вера встала, направилась к двери и вдруг, обернувшись, с ужасом спросила:
– А вдруг он придет меня убивать?
– Не думаю, чтобы ему представилась такая возможность, – ответил прежним бесстрастным голосом Попов.
Перово … Шесть тридцать… У головы… В какой день…? В шесть утра или вечера? И чья там голова? Может, прозвище? Но Треф старался не иметь лишних контактов. Где эта голова?
Свою сломаешь… Литвин так и сяк крутил записку. Попов сидел рядом, читая протокол допроса. Отложив листки, он взял у Георгия мятую полоску бумаги.
– Какие идеи?
Литвин развел руками, что означаю полное отсутствие каких-либо соображений.
– Нам с тобой этот ребус разгадывать, нам, – Георгий понял, что у многоопытного начальника тоже пока никаких конкретных соображений нет. – В квартире Астахов, – продолжал Попов, – он все сделает как надо. Только боюсь, не придут они. Звонить будут, а сами не придут. Как думаешь, не скажет наша Вера им чего лишнего?
– Не знаю, – честно признался Литвин. – Не могу ручаться, Алексей Семенович. Судя по всему, не должна, а так – кто их разберет… Трифонов не дурак. Он и малейшую фальшь поймет. Про намек я уже и не говорю. А с другой стороны, может, и обойдется?
– Ты, Георгий, на авось-то не надейся. Давай лучше прикинем, что главное? А главное, то, что Треф с Зотовым не могут не встретиться! Будем исходить из худшего, что Треф знает о неудачной попытке задержания Зотова, – Литвин виновато опустил голову, но Попов сделал вид, что не заметил этого. – …Тогда встречаться с ним «Трефу» совсем не захочется. Он уже битый, знает, что к чему. Поймет, что и его ищут, все перекрыли: вокзалы, аэропорты…
И Сашка вряд ли останется в городе. Ребята звонили, говорят, аккуратненько так собрался перед уходом, даже мебель полированную протер. Ничего на память не оставил. Даже ни одной бумажки с записями… А холодильник забыл протереть, – посмеялся Попов, – там его пальчики и остались. Сашка будет искать встречи с Трефом. Тот – его надежда. И вывезет и всему научит, опыт есть. Но вот как Треф?
– А не может Зотов с деньгами рвануть? Что ему сообщника-то ждать?
– Не исключен и такой вариант. Хотя, не думаю, что станет он с Трефом шутить – испугается. Да и (по мнению Зотова) – труба ему сейчас без Трефа. А потому, думаю, он ему о твоем визите не скажет. Побоится один на один с нами остаться. Вдвоем ему с Трефом веселее, кажется, веселее. А в нас он сейчас врагов видит. М-да…
– Что делать?
– Думай, голова, думай, картуз куплю, как мой дед говаривал…
Наконец-то!
Телефон хрипло прозвонил один раз, потом другой. Вера зачарованно смотрела на аппарат, но трубки не поднимала.
– Берите трубочку, разговаривать будем, – кивнул ей Астахов.
Вера безропотно потянулась к телефону. Владимир взял отвод-наушник, подсоединенный приехавшим с ними телефонистом.
– Да, слушаю.
Соединение было плохим, в трубке шумело.
– Ты? – спросил низкий мужской голос.
Трифонов, понял Астахов. Ладонь, державшая трубку, вспотела, словно этот бандит был совсем рядом и сейчас его надо брать.
– Да, – ответила Вера.
– Почему долго да подходила?! У тя, что, гости? – подозрительно спросил Треф. Вера вопросительно посмотрела на Астахова. Тот свободной рукой потер голову.
– Что ты, какие гости?! Душ принимала… Сколько жду, скучаю. Ты куда пропал?
Вера говорила без особого энтузиазма, но пока все правильно. Учитывая помехи на линии, ее голос вполне мог передать тоску забытой женщины.
– На кудыкину гору… – хмуро отрезали на том конце провода.
– Хорошо… – Астахов выразительно прижал руку к сердцу и закатил глаза, изображая страстное ожидание.
Вера поняла.
– Коленька, ты приедешь? Я жду… Мы ведь с тобой так и не договорили.
– Наговорилась уже, – Треф выслушал приглашение без восторга. Чувствовалось по его тону. – Впрочем, приеду… как-нибудь. Жди. А пока, слушай меня внимательно. Философ позвонит, передашь, что я написал. Не потеряла записку-то?
– Нет. Не поняла я в ней ничего.
– И не надо. Скажешь, послезавтра, и – по документу… Все… Пока!
– Алло, алло, Коленька…
Трубку уже повесили. Вера опустилась на диван и закрыла глаза. В комнату вошел сержант.
– Звонили из автомата, из ГУМа, – доложил он. Астахов представил себе муравейник магазина и тяжело вздохнул. Там искать бесполезно.
– …Значит, убежден, что не кличка?
– … Боится он со знакомым сейчас ходить, Алексей Семенович! – Литвин убеждал начальника. – Знает, что в первую очередь все его связи проверять начнем. Все контакты оборвал, проверено! Я настоятельно предлагаю принять мой план. Знает он или не знает, что я был у Зотова, все равно ни к кому не пойдет. И раньше не ходил. Перестраховывается.