С этими словами Эдди поднялся с дивана и вышел из комнаты.
По дороге к метро он думал о том, что все испортил и должен винить в этом только себя. Но Каролиной Бергер – ее выдержкой, смелостью и остроумием – он восхищался. Хотя это только делало ситуацию еще менее приятной.
Эдди пересек утопающую в зелени Карлавеген, когда почувствовал, что его кто-то догоняет. Торопливые шаги приближались.
– Подождите, Эдди Боман, – послышался над ухом голос Каролины.
Оба остановились. Женщина была в спортивных туфлях. Она запыхалась и так пристально посмотрела полицейскому в лицо, что тот опустил глаза.
– Вы тоже как мальчишка? – спросила она.
– Простите?
– Отвечайте на вопрос.
– На какой вопрос?
– Ты мальчишка, идиот или придурок? Или только притворяешься?
Эдди рассмеялся от неожиданности.
– Что-то не совсем понимаю, – признался он.
– Ты полицейский.
– И что?
– Я повидала полицейских. Некоторые из них остаются мальчишками на всю жизнь.
Боману захотелось сказать в ответ что-нибудь убийственное. Но Каролина не смеялась над ним. Она была серьезна, разве что чересчур прямолинейна. Эдди задумался.
– Я не знаю, – сказал он наконец. – Возможно, ты и права. Некоторые из моих коллег – вечные дети.
Бергер не спускала с него глаз.
– Раньше было хуже, поверь, – чуть слышно добавил Эдди.
Журналистка осторожно кивнула.
– Хорошо. Только это не для меня, слышишь? Я не умею управляться со взрослыми детьми. Ты не должен быть таким, если хочешь иметь со мной дело.
– А ты хочешь… иметь со мной дело?
Журналистка снова кивнула.
– Я обязательно посмотрю твои материалы, проверю по своим каналам… Если найду что-нибудь, с чем можно работать, дам тебе знать. Но я ничего не обещаю. А если ты будешь вести себя как мальчишка, тут же захлопну дверь.
Теперь настала очередь Эдди вглядываться в лицо новой знакомой.
– Скажи, что произошло после того, как я покинул твой дом?
– Внутренний голос велел мне остановить тебя.
– Как прикажешь тебя понимать? Ты не производишь впечатления человека, который слышит голоса.
Каролина улыбнулась и инстинктивно коснулась своей шеи кончиком пальца.
– Я… не знаю. Иногда во мне что-то прорывается… В тебе тоже, не так ли?
– Эмпатия, так это, кажется, называется? – спросил Боман.
– Да. И у тебя она тоже, по-моему, развита неплохо.
Оба растерялись. Нависла пауза, на этот раз затянувшаяся на несколько секунд дольше обычного. Полицейский царапал землю носком ботинка.
– Ну хорошо… – Это прозвучало как отчаянная попытка взять ситуацию под контроль. – Хорошо, – улыбнулась Каролина. – Я позвоню тебе, Эдди.
Она махнула рукой, и Боман, сам не зная, как это получилось, заключил ее в объятья. Бергер смутилась и отпрянула. Его щека неуклюже коснулась ее лба.
– Ну это лишнее… – прошептала она, подавляя смешок.
А потом высвободилась и быстро исчезла.
Кровь бросилась в лицо Эдди. Словно не зная, куда девать руки, он сунул их в карманы джинсов. И все-таки он почувствовал облегчение, когда повернулся и продолжил путь к метро. Несмотря ни на что, Каролина Бергер внушала ему чувство уверенности. Вероятно, потому, что он мог быть с ней откровенным. Каролина не притворялась и не играла. При всей ее прямолинейности и мужественности она не теряла чувства юмора и имела достаточно самообладания, чтобы взглянуть на ситуацию со стороны.
Так думал Эдди, когда спускался по Грев-Тюрегатан, держа руки в карманах брюк.
25Картаго
Три часа перелета от Лимы до Боготы, потом поездка на местной машине – до Перейры, что в Западной Колумбии.
Братья сзади делят бутылку «Джима Бима». Лееви Ханнула, откинувшись на спинку сиденья, насвистывает себе под нос мелодию собственного сочинения.
Арон Гейслер ведет машину одной рукой. У него недобрые предчувствия. Что, если им и в самом деле удастся устранить Игнасио и освободить Лотара? Что дальше? Как поведет себя Гектор? Полгода назад, до того, как тот впал в кому, ответ был бы очевиден. Он бросился бы на противника, сокрушая все и вся на своем пути…
Размышления Гейслера прерывает хриплый голос Лееви:
– Арон?
– Да?
Ханнула больше не свистит.
– О чем ты думаешь? – спрашивает он.
Арон смотрит на него, потом на дорогу. Кладет вторую руку на руль.
– С нетерпением жду, когда все это закончится, – отвечает он Лееви.
Они въезжают в Картаго, окутанный смарагдовой дымкой в свете вечернего солнца. Электрические провода над дорогой – как паутина.
На них глазеют люди – ведь они гринго. Кинг и Виктор развалились, высунув локти в окна машины. Озираются по сторонам, как будто ищут повода для драки.
Машина въезжает по склону холма, окутанная облаком пыли. Арон выключает мотор напротив гаража. На улице людно – снуют бездомные собаки, мальчишки гоняют мяч… Мужчины группами беседуют на скамейках. Прогуливаются женщины.
Гейслер осматривается по сторонам.
– Что скажешь? – спрашивает он Лееви.
– Не вижу ничего достойного внимания, – отвечает тот.
Арон достает мобильник, набирает номер.
– Мы на месте, – говорит он в трубку.
Металлические двери с лязгом открываются наружу. Тщедушный мужчина в не по размеру просторной военной форме улыбается белыми, как мел, зубами.
– Ян, – представляется он, по очереди протягивая им руку.
У него твердый взгляд, под стать крепкому рукопожатию. Сразу видно, что он за человек.
Ян – уроженец Южной Африки, шестидесяти с лишним лет от роду. Когда-то в молодости он расстреливал из дробовика членов АНК[19] в Йоханнесбурге. Потом охотился на ФАРК в джунглях Колумбии. Кинг и Виктор приветствуют Яна как соратника по борьбе с коммунистами.
Помещение, в которое он их ведет, заставлено ящиками с оружием – американским и относительно новым.
– Берите, что хотите, – разводит руками Ян. – Вот сюда можно положить.
Он показывает на пустой ящик. А потом берет у Виктора бутылку «Джима Бима» и делает хороший глоток.
Кинг бьет его в пах. Ян падает на пол и стонет.
Арон и Лееви не сводят глаз с ящиков на полу.
– Сначала будем действовать осторожно, с глушителями. После того как они нас обнаружат – массированная огневая атака. Так я это вижу. Что скажете? – спрашивает Гейслер.
– Согласен, – кивает Ханнула. – И автоматические дробовики, если придется штурмовать здание.
Арон и Лееви выбирают из ящиков то, что считают нужным. Братья и Ян успели сдружиться – вместе пьют виски, глотают амфетамин, хвастают бицепсами, ломают друг другу руки на шатком столе. Но и этого им оказывается мало, и компания валится на пол. Ян не сдается. Он ложится верхом на Кинга и применяет захват «одиночный нельсон».
– У тебя встал! – кричит Кинг, отпихивая его, и сыплет проклятьями.
– Чтоб тебя… – Ян вскакивает на ноги.
Братья набрасываются на него с двух сторон и обзывают геем. Наконец Лееви разнимает их, а Арон протягивает Яну бумагу – вытереть кровь с лица. Потом начинается торг, и здесь Ян не особо сопротивляется – деньги для него не имеют значения. Все, что он хочет, – это присоединиться к братьям и убивать.
– Не в этот раз, – отмахивается Гейслер.
Они грузят ящик с оружием в багажник. Ян в расстроенных чувствах запирает дверь гаража.
Путь до дона Игнасио неблизкий. Братья набираются в стельку.
У Арона звонит телефон.
– Да?
– Мальчика здесь нет, – сообщает Лешек.
– Где же он?
– В Майами.
– То есть нам надо туда?
– Нет, делайте, как решили. Но не начинайте без нашего сигнала.
Он дает отбой. Арон пересказывает их разговор Лееви.
– Теперь мне все ясно, – говорит финн и смотрит на Гейслера.
– Что тебе ясно? – спрашивает тот.
– Лешек решает, Лешек отдает команды, а ты здесь ни при чем.
Арон бросает на него быстрый взгляд. Ханнула пожимает плечами.
– Лично мне это кажется странным.
– Так решил Гектор, – отвечает Гейслер.
– Почему?
– Потому что я выдохся. Должен экономить силы.
– Это правда?
Кинг на заднем сиденье что-то бормочет во сне.
– Отчасти, – отвечает Арон.
Дальше дорога идет под гору. Перед ними – автомобиль-цистерна. Он начинает спуск – максимум напряжения на минимальной скорости. Гейслер ищет способ обогнать его.
– Но это решили Лешек с Гектором, как мне показалось, – замечает Лееви. – Не ты.
– Гектор изменился, – отвечает Арон. – Кома изменила его.
Он делает попытку объехать цистерну, но снова сворачивает на свою полосу. По встречной проносится автомобиль.
Теперь дорога свободна. Гейслер объезжает цистерну.
– Как именно изменился? – спрашивает Ханнула.
Арон пожимает плечами.
– Он как будто потерял что-то…
– А ясней можно? – недовольно ворчит финн.
– Он стал более осторожным, что ли…
Кинг на заднем сиденье снова что-то бормочет, на этот раз испуганно.
– В смысле? – продолжает допытываться Лееви.
– В нем уменьшилось злобы, – поясняет Арон. – Той злобы, которая всегда двигала им, составляла его суть.
– Что же это за злоба?
– Презрение к миру. Гектор словно высмеивал все и вся, и это был его мотор. Лично мне стало сложно понять, чего он хочет и зачем.
– Ты больше не доверяешь ему?
– Я во многом с ним не согласен.
– Значит, не доверяешь… И он, конечно, это почувствовал.
– Наверное, – пожимает плечами Гейслер.
– То есть Лешек теперь занял место Гектора? – спрашивает Лееви.
Арон молчит.
– Поэтому ты и взял на себя смелость убить его любовницу, – добавляет финн.
Гейслер косится вправо, где расстилаются непроходимые заросли.
– Я не мог молча наблюдать за тем, как все рушится, – отвечает он.
Кинг на заднем сиденье вскрикивает. Просыпается и озирается вокруг.