А я… я в это время скрипя зубами и сухожилиями, уводил набравшего разгон «Паладина» в крутую дугу. Затем, поняв, что не справляюсь, коротко подпрыгнул, покатившись дальше кубарем, зарабатывая себе синяки и растяжения. Зато вбок, зато мимо, из становящейся смертельно опасной зоны.
У них был план Б. С холма я увидел лишь «Ифрита», но не увидел тех, кто остался за этим холмом. Тех, кто с помощью двух небольших гусеничных кранов, наверняка спёртых с этого же завода, ставил грозную халифатскую технику в пошлую позу «раком».
Ровно так, чтобы шесть стволов лютого даже по нынешним меркам калибра, не уставились прямо на сгрудившиеся СЭД-ы приманки, отвлекающие чудовище на себя.
«Ифрит», лежа с откляченной задницей в совершенно бесстыдной и непредусмотренной конструкцией позе для стрельбы… рявкнул. Вновь из всех орудий.
Накрыло всех, растирая музейные СЭД-ы в пыль, но перед тем, как раздался бьющий по ушам грохот, я успел заметить, что отмороженный артиллерист, управлявший старым халифатским доспехом, всё-таки попал. Прямой наводкой, всего один раз, но этого хватило, чтобы гигантского монстра снесло как нашкодившего щенка.
И я рванул туда, в пыль и грязь, не обращая внимания на летящие мне навстречу куски земли и бьющие по груди обломки кирпича. Пропустить бьющееся на земле тело, уже пытающееся встать, было невозможно. Косы бульдога нелепо дергались в воздухе, тварь определенно была оглушена, но очень быстро приходила в себя, вовсю пытаясь встать. Времени у меня было на один свободный удар и бегство после.
Подставленное мне брюхо, израненное бедро, оскаленная задранная пасть, приоткрывающая горло. Куда бить монстра класса «пожиратель городов»?
«Паладин» под моим управлением впервые застонал, пытаясь передать импульс, дублирующий мои напрягшиеся мышцы и энергетику. Я вложил в вертикальный секущий удар весь максимум силы, что мог собрать в машине, в один размашистый, дуболомный удар.
Ударил и тут же отпрыгнул спиной вперед, опять на весь доступный максимум, с горящими от перенапряжения нервами и пульсацией адреналина в висках. Просеменил назад, затем еще, еще и еще, быстро, мелко, смешно, готовый в любой момент перейти в боковой прыжок или кувырок. Тень в еще стоящей пыли дергалась, воздух со свистом разрезали смертоносные косы. Раненная тварь бесновалась.
А я отходил, стараясь держать в поле зрения зону, которой по-прежнему угрожал молчаливо застывший «Ифрит». Передо мной, хрипло воя и безуспешно пытаясь встать, бился о землю миазменный монстр класса «пожиратель городов» с начисто отрубленной передней лапой.
Дело оставалось за малым — дразнить огромную и взбешенную собаку, что изо всех сил рвется за тобой, оскальзываясь и падая на каждом шаге-прыжке. Угрожать ей мечом, с тревогой наблюдая, как тварь все быстрее и быстрее учится использовать свои смертоносно острые косы для более быстрого и уверенного передвижения. Размахивать оружием, отступая и отступая назад перед тупой огромной мордой, из разверстой пасти которой брызжет черная пузырящаяся слюна.
Всё для момента, когда совершенно крохотная на фоне этого обожравшегося анаболиками слона фигурка Рейко Эмберхарт не зайдет той ровно сзади метрах в двадцати, выпуская толстый змеящийся канат молнии точно псу под хвост. Стремительно оборачивающаяся тварь, из обрубка лапы которой уже не будет капать кровь, потеряет из виду меня. Просто-напросто моментально забудет, получив такой ошеломляющий болезненный удар, сотрясший, а то и обугливший её тыл.
И тогда я, вновь перейдя в рывок, ей отрежу вторую переднюю лапу, толкая падающего во взрытую грязь пса плечом СЭД-а в бок морды. А потом моя разгневанная жена, отогнав меня на безопасное расстояние жестами, превратит обездвиженного миазменного монстра класса «пожиратель городов» в несколько тонн обугленного мяса.
Глава 17
Просыпаться у себя дома — прекрасно. Пусть даже у тебя сломана нога, пусть даже вчера ты спал до обеда, отходя от того, что тебе устроила собственная жена на обратном пути домой, пусть крепость на твоих владениях начали обстреливать из минометов, а охрана поймала троих лазутчиков, всё равно — прекрасно. Даже если у тебя в данный момент отсутствуют слуги, которые помогут подняться с кровати и одеться. Те, кто могут и захотят приготовить и принести кофе. Даже если из окна доносятся визгливые вопли чем-то сильно недовольной рыжей бестии, переругивающейся с кем-то по радиосвязи. Регина снова где-то украла пачку моих сигарет, и теперь, чтобы не задыхаться в кабинке со связью, стоит на улице с телефонной трубкой, дымит куревом и орёт на весь дом.
Почему-то я на нее не злюсь. Видимо, прошла какая-то ментальная трансформация, из-за которой я воспринимаю эту мелкую злючку уже не как постороннего человека, а как товарища по оружию.
Бурлящий кофейник, первая чашка с утра. Первая сигарета. Хорошо отдохнувший разум просыпается, анализируя, сопоставляя, выставляя дневные приоритеты. Из окна, около которого я сижу, видно, как по двору медленно бухает ножищами Гримм. Великан-сервус под предводительством Федора занят перетаскиванием ящиков с боеприпасами. Через несколько часов сюда прилетит нанятая мной на очень короткий рейс «Большая Хильда».
Мы переезжаем в крепость, закрывшую путь в долину. Идёт осада.
Самое ироничное в этой ситуации, что вчера вечером, перед сном, прижавшаяся ко мне Рейко на полном серьезе сказала, а потом многократно подтвердила (пребывая в трезвом рассудке) своё желание сделать Холд нашим новым домом. Коротышка, по-новому взглянувшая на архитектуру традиционных для Японии особняков, домов и даже крепостей, сказала, что видела их в гробу, пока в мире есть такие как она. Или «Паладин». Или монстр, который даже с отрубленными передними лапами умудрился совершить несколько прыжков, вхлам разрушая крепкие заводские подсобки, сделанные из самого настоящего красного кирпича, а не лакированного дерева и бумаги.
Приёмы? Ариста, я хочу рожать и воспитывать детей, а не ходить на приёмы! И делать это в безопасности!
Как такие откровения не могут добавить хорошего настроения? Еще как могут.
Одевшись в прошитый «паутинкой» твидовый костюм, я без всякого удовольствия начал навешивать на себя весь набранный ранее арсенал. Две гранаты, шесть револьверов, перевязь с мечом через плечо, да еще, вдобавок и примитивная трость, чтобы не напрягать ногу, закованную в гипс. Когда прилетим в крепость, еще не имеющую официального названия, я начну тренировки с пистолетами. Вчера люди Зедда передали мне первую партию патронов для подаренных Распутиным «гренделей», несколько сотен толстых металлических цилиндриков, набитых высококачественным порохом. Продукт небольшой мастерской в кишках «Большой Хильды». Мягкая оболочка из свинца с твердым сердечником вольфрамового сплава. Перед сердечником в пуле запаяно кольцо из более твердого металла, что заставляет свинец оболочки буквально взрываться в разные стороны при соприкосновении с целью.
Кажется, в моем первом мире такой вид патронов был запрещен.
Последней хорошей новостью, заставляющей меня улыбаться с утра, было то, что «Хильда» улетела, унося в своих потрохах моего «Свашбаклера». Мастера Зедда буквально капали слюной на доспех, который, при некотором желании, можно было бы назвать наиболее совершенным в мире протезом, но я был железно уверен, что они вернут мне его в целости и сохранности. Для наемников самый маленький в мире СЭД был бесполезен, никто из них не обладал достаточными навыками и энергетическим резервом для управления такими игрушками, а мышечными волокнами их могла снабдить и инквизиция. Как и наказать, если с «Свашбаклером» что-то случится.
Жизнь была настолько прекрасна, что я силком заставил себя насторожиться, чтобы выйти из этого нелепо прекрасного состояния.
Но… не вышло.
Кабинет английского джентльмена обычно его святая святых. Тут он отдыхает, тут разбирает бумаги и принимает важные решения. Сюда допускаются гости, с которыми ведутся дела. Можно сказать, что кабинеты англичан — это мелкие центры мира, вокруг которых иногда он крутится весь. Я всегда считал это правильным, но в своей ситуации, не особо заморачиваясь, сделал кабинет местом восстановления близняшек горничных. Все равно ведь лишние люди сюда не зайдут?
Такая позиция была верной лишь отчасти. В данный момент, пришедшие в себя блондинистые близняшки, лежащие на импровизированной кровати в углу кабинета, с любопытством наблюдали, как Эмберхарт Рейко, одетая в едва держащийся на ней халат, дерется с зеркалом.
Зеркало Древних, наше средство связи и путешествий, в данный момент отрастило со своей поверхности две белые тонкие руки, которые упирались Рейко в щеку и лоб, несильно пихая японку. Та занималась тем же самым, уперев руки во что-то, пытавшееся из зеркала вылезти, вовсю пыхтя и мешая осуществлению этих планов. Борьба шла на равных. Зрелище заставило меня улыбнуться и закурить. Настроение и так бывшее на отметке «великолепно!», пробило потолок, устремляясь еще выше.
Лишь одному разумному существу я всегда оставлял полный свободный доступ в свои владения, и оно сейчас явно хотело воспользоваться своим правом. Хочу понаблюдать еще немного перед тем, как вмешаться. Это… умиляет.
К несчастью, буквально через несколько секунд произошло непоправимое. Моя супруга энергично дернулась, из-за чего белая конечность соскользнула с её плеча и, потеряв упор, дёрнула за полу халата. Тот радостно сдался. Напор тут же ослаб.
— Всевидящее Зазеркалье! — раздался из зеркала потрясенный девичий голосок, — Вот это грудь!
— Ха! — гордо выпятила Рейко свои достоинства, победно сверкая глазами и уперев руки в боки, — Посмотрела? А теперь уходи, странная бледная женщина!
— Я к своему жениху! — попытались объяснить из зеркала все тем же зачарованно-обалдевающим голосом.
— Здесь таких нет! — категорично опровергла японка, всё-таки запахивая халат.
— Алистер Эмберхарт, — копнула мою будущую могилу зазеркальная девушка, — Он тут!