— Эмбер-харт, — почти проквакал Герой, — Эмберхарт!
Он повторил мою фамилию еще несколько раз на разные лады, тщательно проговаривая. Похоже, вспоминал как говорить. Я прищурился от неприятных ощущений, в лицо била энергия, излучаемая Героем, открытые участки тела у меня слегка зудели, кожу коробило. Слабо, но достаточно ощутимо. Если пассивное излучение сквозь Тишину таково, то мне точно крышка от любого мало-мальски серьезного удара.
Что тут скажешь? Рано или поздно это должно было свершиться. Я нарвался.
— Эмберхарт. Алистер, — наконец внятно проговорил Герой, — При-вет. Подо-жди.
…и шагнул вперед. В зону Тишины.
Мне показалось, что подконтрольное моей способности пространство закричало от того, что в него вторглось столь противоестественное существо. Внутри неприятно запульсировало, живот забурчал, руки настигла мелкая дрожь. Пришлось призвать всё свое самообладание для того, чтобы медленно вытащить портсигар, заняв себя привычным ритуалом курения. Вся природа, вся натура, все вбитые установки буквально умоляли меня выдернуть длинный меч из-за спины, а затем рвануть с ним вперед ради одного отчаянного удара. Вообще, длины рук для такого фокуса не хватило бы и у Сунь Укуна, но у меня был в запасе фокус. Если придержать левой рукой ножны за край, а правой дернуть чуть вверх и вбок, то гладийное лезвие распарывает держатели как бумагу, позволяя освободить меч за долю секунды…
Ты быстро перестаешь воспринимать смерть панически, когда то и дело лезешь под пули, когти, болезни, мечи и эфирные техники. Здравая доля страха, безусловно, остается, но ты её переступаешь, бросаясь в схватку. Она хранит тебя, но не контролирует. Опираясь на свои возможности, знания, оружие, ты увеличиваешь шанс чужой смерти, уменьшая шанс своей. Здесь же я видел подавляющую силу, что идёт мне навстречу. Даже вступив в зону, отрицающую существование эфира, Таканаши сохранил существенную часть своей силы. Недостаточную для того, чтобы пассивным излучением от своего тела заставлять меня морщиться, но сияние его кожи стало лишь вдвое слабее, а вновь потекшие черты лица быстро восстановились.
— Привет, — повторил он, вставая в метре от меня.
— Привет, Таканаши Кей, — повторил я, изо всех сил стараясь сдержать дрожь пальцев, сжимающих сигарету.
— Не Таканаши, — покачало головой существо с сияющей ядовитой зеленью радужкой глаз, — Лью. Кей уснул. Давно. Совсем. Ослаб. Я его исторг. Искра улетела.
Здорово. Вместо могущественного, но одолеваемого раздвоением личности существа, передо мной стоит могущественное существо-телокрад с разумом уличного трусливого подонка из другого мира.
— Охотился за Старверсом, — внезапно продолжил Кист Лью, — Он долго бегал. Не убежал. Тебя встретил. Повезло. Вдвойне.
— Хочешь сразиться? — на язык мне буквально прыгало недавно задолбавшее «давай подеремся» из уст Сунь Укуня, но я всё-таки справился с собой.
— Нет, — покачал головой Герой, излучающий зеленоватые эманации смерти, — Сначала да. Теперь нет. Дай сигарету?
Не сумев в достаточной степени удивиться по-английски, я охренел по-русски, но тем не менее, выдал существу, лишь отдаленно похожему на человека сигарету, а затем даже, не особо конфликтуя с собственной, задохнувшейся от офигевания, природой, даже прикурил ему её, поднеся зажигалку. Кист Лью, ничем не выразил отношения к происходящему, сосредоточенно делая затяжки одну за другой.
— Ничего не чувствую, — признался он через минуту, — Надеялся, что под твоим влиянием смогу почувствовать. Значит, всё. Но мне сейчас легче. Намного. Давай поговорим? Я хочу побыть в твоей зоне подольше.
— Поговорим, — медленно кивнул я, — Только ответь на один вопрос, Кист Лью. Почему ты меня не убиваешь?
Мне было поручено издеваться над тандемом Таканаши Кея и Киста Лью. Пугать, третировать, травить демонами, бить и издеваться. Делать всё, чтобы раздраженный разум Героя день изо дня пробуждал свою силу. Местным аристократам хотелось сверхпородистого семенного бычка для их дочерей, и Алистер Эмберхарт, науськанный своим отцом, выполнил эту трудную работу. Жалкий пугливый простолюдин, вытащенный японскими спецслужбами из какой-то дыры, проданный правительству родителями, стал энергетическим чудовищем, способным манипулировать энергией далеко за пределами возможностей смертных, Иных… а возможно, и богов.
— Я тебя больше не боюсь. Больше никого не боюсь. Нет страха, — спокойно поведал мне Герой. Виновник тысяч смертей на севере Японии, настоящий бич высокородных, а теперь, как выяснилось, и американцев. А еще, насколько я знал, — самое пугливое существо из всех возможных. Лью сделал вздох, немного постоял так, выдохнул. Наклонив голову набок, задумчиво затуманил взгляд. Затем посмотрел на меня. Попросил, — Давай поговорим. Дай еще сигарету.
Глава 19
— Дайте выпить! — прохрипел я, вываливаясь из «Паладина» и поспешно хромая прочь от доспеха и бегущих ко мне людей, — Киньте выпить! Не подходить! Никому не подходить!
Отковыляв от всех подальше, я крикнул, чтобы не подходили к самому СЭД-у, а затем одновременно сделал две вещи: с болью и надрывом выпустил из себя Тишину, попутно присасываясь к фляжке с каким-то ядреным денатуратом. Глотку и внутренности немилосердно опалило алкоголем, но это лишь заглушило ту боль, что сейчас бурлила у меня внутри.
Он ушел. Кист Лью ушел и ушел мирно, но без последствий наш разговор не остался. Я и некоторые части «Паладина» буквально пропитались излучаемой им смертоносной энергией. Ничего хорошего в этом не было.
Организм человека поглощает эфир, перерабатывая его в личную энергию, которая, при её неиспользовании, изливается наружу, если в системе есть излишек. Чем мощнее энергетика, тем интенсивнее процесс, но, более того, у таким образом «переработанной» энергии есть специфика. Когда я учился в Якудзёсейшин-академии, то видел студентов, оперирующих холодом, огнем, ветром, молнией и другими трансформированными из поглощенного эфира стихиями. В то время, как у всех аристократов мира энергия была нейтрального типа, но в очень небольших количествах, местные столетиями оттачивали одну из таких форм, повышая эффективность впитывания, преобразования, выпуска наружу. У Героя этот процесс прошёл лавинообразно — Кист Лью буквально сочился чем-то, очень напоминающим радиацию.
Раньше, когда мы были студентами, этот парень, будучи больше Таканаши, чем Кистом, был способен на разные фокусы. У него была буквально прорва нейтральной энергии, из которой он воображением и силой воли мог сформировать то, что ему нужно. Огонь, лёд, просто концентрированный импульс — всё это он проделывал с энергетическими потерями, но они его не волновали. Под конец, когда мы активно противостояли друг другу, вектор и форма его развития сменилась на энергию, губительно воздействующую на органику. Ядовито-зеленое излучение, которое называли просто — стихией Смерти. Так, как он к ней привык, паразитных потерь уже не было, эффективность преобразования дошла до ста процентов… то есть, он стал чудовищно силен. Сильнее Рейко.
За прошедшие два часа беседы меня здорово «облучило». Хреновое физическое состояние усугубилось тем, что я решил не оставлять СЭД в опасной зоне, зайдя в нем за КПП, а для этого нужно было отключить Тишину. Перенапрягшийся организм сейчас буйствовал, вынужденный поддерживать поле, исторгающее влияние Героя.
Перед тем, как меня согнуло в приступе жестокой рвоты, я увидел, как ко мне невозмутимо едет на своей коляске Фридрих Мария Зедд, капитан наёмников. Остановить его по причине занятости не получилось, поэтому прибывший аугментированный инвалид смог в полной мере насладиться зрелищем судорожно блюющего аристократа. Смерти и увечий он уже давно не боялся.
— Лорд Эмберхарт, у меня два важных вопроса. Ответ на первый я получил, увидев, что зеленая тварь упрыгала, остаются второй и третий. Итак — вы выживете? И… что нам делать?
— Жить буду, — прохрипел я, — Нужна выпивка. И… какой-нибудь из стимуляторов. Срочно. Еще… объявите всю прострельную зону перед воротами зараженной территорией. Никому не заходить. Сообщите всё Ятагами… кха… пусть отправляет доклады в Токио и останавливает… поезда.
— Эта гадость надолго? — поинтересовался старый наемник.
— До первой Бури…, - прохрипел я, почти отключившись, но капитан уже рычал в рацию, чтобы принесли затребованное.
Путь домой был тяжел, водить «Паладин» в пьяном состоянии было делом сложным, но кое-как получилось справиться. Рухнув в кровать, я впал в тяжелое забытье, приказав Уокеру не подпускать к комнате ни одной живой души, особенно Момо. Принятый регенерационный эликсир взялся за дело, от чего меня скрутило почти на сутки. Лежа в постели и периодически рыча на выглядывающую отовсюду кошкодевочку, либо пытающихся просочиться внутрь супруг, я думал.
В истории Киста Лью не было ничего примечательного. После того, как я его отпустил после нашей последней схватки, он бежал, бежал и бежал. Его загоняли и травили японцы, постоянно подключая к погоне местных. Довольно быстро наступил момент, когда Герой решил дать отпор. Он сжег наследника трона Японской империи Горо Таканобу вместе с его отрядом охотников. Хабитат, в котором произошла стычка, он тоже сжег. А потом вновь побежал, преследуемый другими. Довольно быстро наступил момент, когда он вновь решил драться, а не бежать. Затем еще, еще и еще.
А потом он нападал сам. Произвольно. На красивое поместье, мирно себе стоящее у небольшого озерца, на богатый дом, замеченный в городе, на дворец местного даймё, попавшийся у него на пути. Так и понеслось. Сила Киста Лью продолжала расти, а от этого росло и его желание причинить боль обидчикам, в которых он записал всю японскую аристократию. Наверное, он был бы даже счастлив, не адаптируйся его тело к росту силы. Он перестал нуждаться в пище и воде, утратил все чувства, кроме зрения и слуха. А приблизившись ко мне вплотную и поняв, что Тишина не делает его бессильным смертным, окончательно потерял страх. Для Киста Лью, самого пугливого в мире подонка, это оказалось… чересчур.