То, что результатом сложения стольких неизвестных стала бы культурная катастрофа, стало пронзительно ясно всем присутствующим.
Итак, у нас был один день, две ночи, несколько членов клана Арай и предоставленный мной телефонный номер некоего Йоганна Брехта, могущего обеспечить нас авторитетным мнением иностранцев-старожилов. Всё это мы использовали, чтобы исправить, утрясти, найти компромисс, выработать стратегию, договориться и исполнить.
Почему мы?
А потому что мы с Цурумой наивные дети, что нам и объяснил раздраженный, но по-прежнему сосредоточенный Озэму, периодически поглядывающий на свою бледную дочь с ясно читающимся предвкушением. Не принеси мы в клювиках дурные вести на порог клана, провал Эми был бы её личной жизненной трагедией. Возможно даже посмертной. Не совсем, конечно, её, клану бы это потом припоминали бы часто, но с аргументом в виде наказанной Эми, они бы вполне справились с некрасивой ситуацией. А вот если бы все случилось как я планировал — одним телефонным звонком, то клан Арай бы потом устроил мне веселую, но очень недолгую жизнь. За чистой воды подставу и по необходимости хоть кому-то натянуть глаз на задний проход.
Но у нас всё-таки всё вышло. Вместо «дебатов» получилась вкусная, долгая и обстоятельная дискуссия, где юные интеллигентные студенты с милыми улыбками на рожах лица обменивались изысканно-вежливыми фразами, источая комплименты как своей, так и японской культуре. Мы с Эми тщательно и подробно обсудили (при многочисленных и весьма важных наблюдателях!) нашу конфронтацию на фестивале в районе Арай и публично каялись, пообещав учиться, учиться и еще раз учиться. Тем не менее, компромиссное предложение было высказано и одобрено едва ли не единогласно — о создании ряда расширенных методичек, в которых будет изложен курс основ японского этикета и местечковых традиций. Под это дело даже умудрились пропихнуть «специалистов» Мезальянс-холла в качестве консультантов, чему наверняка обрадуется Брехт.
В общем выкрутились, оставшись с кланом Арай при своих и чистенькими. За исключением, разумеется, Эми, но о ней думать спустя почти трое суток без сна не хотелось абсолютно. Я бы даже не уверен, что стал бы сопротивляться, вернись она сейчас назад своей пошатывающейся походкой и попытайся меня зарезать. Сил хватало лишь на то, чтобы валяться на скамье и курить, тихо ненавидя излучающую энергию Рейко, которая, судя по хитрым взглядам, бросаемым коротышкой на нас с Шино, явно планировала долго и со вкусом инсинуировать о том, чем мы занимались.
Спустя еще один умирающий вздох, я пожалел о том, что Распутин сбежал. Его можно было бы попросить донести нас с Шино до общежитий…
Воздух качнуло, а по ушам как будто хлопнуло двумя небольшими плотными ладонями. Я не успел сообразить, что случилось или что происходит, как тело само выполнило с лавки длинный прыжок-нырок вперед, подставляя предплечья под мягкий перекат. Лишь выпрямляясь после него, я немного пришёл в себя, насилуя наработанные наставниками рефлексы и едва ли не стирая подошвы туфель, чтобы обернуться и рвануть назад, к смотрящей перед собой ошеломленным взглядом Шино. Подскочив к девушке, я вздёрнул её на ноги, гавкнув на увязавшуюся за мной Рейко, и, пригибаясь под обрушившимся на нас мелким стеклянным дождиком, вновь попытался отбежать от здания.
Отсутствие других взрывов и начавшие раздаваться вопли, слабо доносящиеся до нас от главного входа в Якусейсшо, подсказали мне, что это явно не артиллерийский удар и не авианалёт. Но что-то определенно произошло. Нужно принять меры.
— Стой! — Цурума схватилась за мою руку и уперлась обеими ногами в асфальт, мешая мне утащить как можно дальше обеих девушек подальше от эпицентра непонятного взрыва, — Стой, Алистер! Пусти! Там мой отец! Тетя с дядей!
Ну да, верно. «Дебаты» же кончились. В тот момент, когда мы растекались по скамейке, приглашенные гости как раз должны были чинно и размеренно покинуть территорию Гаккошимы. Очень неторопливо покинуть, так как конные экипажи подъезжали по одному за раз. Что бы не рвануло так мощно, оно случилось именно в той стороне.
— Сначала посмотрим! — сделал я страшные глаза, — Осторожно посмотрим!
Альтернативное решение созрело до того, как я выпалил эти слова. Даже изможденный мозг, только что получивший по шапке ослабленной зданием взрывной волной, сообразил, что предпосылок для немедленного бегства маловато, да и бежать-то, в основном, некуда. За стадионами начинался парк, за которым были общежития и забор, который мы бы не перелезли. Воздушное пространство над парком было абсолютно чистым, поэтому ни о каком вторжении речь не шла. Также мы не слышали выстрелов. Аккуратно взглянуть на главный вход академии ради блага Цурумы мне показалось чрезвычайно удачной идеей.
…естественно потому, что там совсем рядом был здание студенческого арсенала на случай Бурь.
Мысленно вызвав Арка из моего нового дома, я покрался вдоль стены главного здания на разведку, продолжая оборачиваться и пугать девушек страшным взглядом, дабы не лезли вперед. Помогало не особо, но понятливая Рейко вцепилась Цуруме в юбку, вынуждая ту встать перед выбором — рвануть вперед, сверкая голым задом, или всё-таки действовать разумно.
Зрелище, представшее нашим глазам, нормальным назвать было нельзя. Половины школьного двора не было видно, как и дороги со зданиями за ним. Вместо них вздымалась полусфера медленного и тягучего белого тумана, по краям которой в видимой части двора стояли двенадцать оскалившихся комаину. Позы псов-духов были чрезвычайно напряженные, замершие с приподнятыми лапами — они определенно сдерживали туман. За спинами защитников и хранителей академии лежало, стонало, ползло, стояло на четвереньках или спешно ковыляло внутрь здания множество японцев.
Что-то хрипнувшую Цуруму снова пришлось оттаскивать назад. Рейко заехала ей ладошкой по лицу, дождалась, пока изумленные глаза Шино сфокусируются на ней, а затем злобно прошипела:
— Присмотрись, дура!
В густом и вязком тумане с трудом, но можно было разобрать движение. Правда, напрягаться нам не пришлось, те, кто расхаживал внутри полусферы, периодически из нее выходили, невозмутимо проходя между скалящимися, но неподвижными комаину. Люди в железнодорожных доспехах и дыхательных масках неторопливо шли к ближайшему лежащему телу и хватали то за ноги, уволакивая в туман. Что тут, черт побери, творится?!
— Ариста, нам нужно что-то сделать! — категоричным тоном потребовала Иеками, продолжающая напирать грудью на вяло брыкающуюся Цуруму.
— Заходим в арсенал, вооружаемся, открываем огонь по мужикам в доспехах с крыши, — выдвинул я рацпредложение, — или бежим сейчас.
— Я не ношу с собой ключи от шкафчиков! — вновь дёрнулась вперед Цурума, — Пустите!
Схватив её за грудки и сильно встряхнув, я прошипел в лицо теряющей контроль девушки:
— Куда ты рвёшься?! Это не просто туман! Это «соулдаст»! По-вашему «пустое зло»!
Как только мои слова дошли до её сознания, Цурума тут же обмякла, потеряв всякий пыл. «Соулдастом» называли очищенную, почти стерильную миазму, превращающуюся из жуткого чёрного полутумана в плохо рассеивающуюся, но почти безвредную для обычного человека взвесь со отличными характеристиками снотворного газа. Нюанс был в том, что эти свойства касались лишь «обычного человека». Попадая в организм тренированного практика, которым являлся каждый японский аристократ, вещество нарушало его энергетический баланс, вводя вместо тяжелого сна в кому, из которой выбирались далеко не все. Каждый на площади, кто вдохнул этой дряни, уже был обречен не один месяц пролежать в больнице.
— Будешь нас прикрывать! — приободрил я телохранительницу.
Это же надо, не носить с собой ключа от арсенала. Девушки…
Арсенал оказался закрыт, что было совершенно не удивительно на фоне сегодняшних «дебатов», но психующую Цуруму это не остановило ни на секунду. Ступня девушки на краткий миг засветилась белым, затем свечение охватило всю ногу, забираясь под юбку. Шино резко двинула набравшей энергию пяткой в дверной замок, вышибив его вместе с дверью и половиной коробки. Путь был открыт.
Кто бы не продумывал творящийся бедлам, он определенно включил в свои планы попытку нескольких студентов или преподавателей вооружиться в арсенале. Правда, сделал он это откровенно слабо, просто послав тройку одетых в железнодорожные доспехи похитителей, поспешивших нам помешать. Хотя… как сказать. Доспехи железнодорожных рабочих, так же используемые в чрезвычайно популярной по миру игре под названием «гритбол», были универсальным, хоть и грубо сделанным экзоскелетом. Запитываемые от городских сетей или железнодорожных рельс, они здорово расширяли возможности человека по переноске грузов, а грубая сбруя-костюм, на которой крепились механизмы, позволяла не бояться легкого стрелкового оружия. Троица в заряженных костюмах вполне могла раскидать десятка три студентов, еще не ставших и на одну треть такими же опасными, как их родители.
Легкого и тяжелого оружия на момент, когда троица «богатырей» гуськом вломилась в арсенал, у нас еще не было. Но у нас было кое-что получше.
Иеками.
Грохнуло так, что я чуть не оглох повторно, едва успев вскрыть свой шкафчик. Пока я в нём рылся, из коридора показалась Рейко. Запыленная, оглушенная, обзаведшаяся несколькими длинными царапинами девушка доковыляла до нас, шлепнулась задом на пол, сплюнула грязью и прохрипела:
— Готово. Никто не зайдет.
Кивнув, я вновь зарылся в свой ящик. Оружие — очень относительное понятие. С чем-то ты идешь на лису, с чем-то на человека, а что-то готовишь на все случаи жизни. Но универсальность этого последнего весьма спорна, у меня, в предполагаемых случаях, никак не стояла война с бронированными людьми на внеклассных занятиях!
— Мне нужен меч, — выдохнула Цурума.
— Взломай свой шкафчик, — благожелательно посоветовал я ей, — Время есть.
— Меч у меня в комнате…
Я потратил три секунды, возмущенно пялясь на… как бы её назвать? А потом сунул этой блатной девушке в руки свой собственный длинный меч Эмберхартов. Вдобавок к нему, туда же Шино были силком запиханы два заначенных мной «линьера» и коробка патронов. Прод