…и вот тут эти амбициозные смертные в поисках высококачественных «батареек» начинают переходить дорогу Аду. Эдакая борьба зла и зла… за нефть. Сплошная чернуха, одним словом.
Его Сиятельство граф Роберт Эмберхарт, изгоняя меня из рода дипломатов и посланников наших рогато-хвостатых друзей из ближнего иномирья, позволил тем самым друзьям сделать мне чрезвычайно заманчивое предложение через некоего синекожего индивидуума…
…и теперь я стоял в прорезиненном костюме ниже уровня цивилизации и пах подсыхающими японскими какашками, слушая тело, в котором демон по имени Кагион Эззи поставил раком душу опытнейшего японского прохиндея, ловкача и мерзопакостника, торговавшего тем, чем человеку торговать не положено. Как не положено знать и догадываться.
— …после того, как я здесь закончу, тебе передадут ненужное, — болтал тот самый Кагион, наконец-то полностью обжившийся в теле, — Заведу новые счета, запишу допросы этого типа… В общем, всё, что тебя может заинтересовать. Насчет рухляди, что тут есть…
— Она меня не интересует, — мотнул головой я, — Мне не нужно то, у чего может быть след.
— Как хочешь, — вальяжно махнул рукой демон, — Смотри сам. У этого деятеля тут кроме всего прочего, около центнера неграненых алмазов попрятано…
За секунду внутри меня произошла борьба сущностей. Жаба и хомяк накинулись на змею, олицетворяющую мудрость, но той помог маленький пушистый песец, вовремя вцепившийся в хвост хомяка… Звериный ком целую секунду ворочался, дергался и разбрасывал в разные стороны клочья меха, кожи и чешуи, но победа все равно осталась за здравым смыслом. Приходить домой, под очень внимательные взгляды моих домашних шпионок, вовсю благоухая фекалиями и с мешком алмазов было бы… неразумно.
— Сделай тайник, — попросил я пересохшим горлом, — Что не потратишь, то спрячешь и мне сообщишь.
— Не обещаю, что успею, — скривился Ловчий Ада, — Это тело протянет в лучшем случае месяца три. Слишком серьезной дряни бывший хозяин нажрался перед тем, как ты позвал меня, её действие можно лишь придержать.
Ну и демон с ним. На халяве прокалываются чаще всего.
Я уже собирался было уходить, как скрипучий голос одержимого остановил меня:
— Ты воняешь, Эмберхарт, — с ухмылкой заявил Ловчий, — Хочешь выйти отсюда чистым?
Конечно же, я хотел! И у этого подземного долгожителя всё-таки был бассейн!
Домой я безнадежно опоздал, явившись под осуждающие взгляды всех и каждого в японской одежде с чужого плеча, совершенно безоружный. Костюм после недолгого рассуждения, я решил сжечь, пусть на сердце и скребли кошки, а вот оружием занялся Арк, перенесший мои железяки на чердак особняка. Потом буду долго топить их в керосине, а затем в масле.
— Представляете, случилось уже три дуэли из-за очередности по приглашению герцога Мура на приём! — с очень удивленным видом поделился я новостями из газеты с тремя очень хмурыми девушками.
— Дурак! — выпалила Рейко, пробкой выскакивая из столовой.
Следом ко мне вплотную подошла Момо, явно находящаяся в расстроенных чувствах. Я даже испытал укол вины, вспоминая, как лихорадочно импровизировал, пытаясь гарантированно вывести её из строя. Судя по слегка побитому состоянию как Момо, так и Эдны с Камиллой, у меня не особо получилось.
— Алистер — плохой, — вердикт был поставлен тихим и жалобным голосом. Следом было такое же несчастное «Ой», с которым телохранительница мелко и быстро просеменила вслед за Иеками.
— Ты мог просто сказать, — холодно заявила пурпурноволосая мечница, прислонившаяся плечом к косяку, — Просто. Сказать.
— Мог, — спокойно согласился я, глядя на Цуруму поверх газеты, — Но тогда бы мне пришлось убивать тех, кто пошёл бы по моим следам. Или, хочешь сказать, таких людей бы не было?
— Я хочу сказать… — сделав несколько шагов, Шино уперлась обеими руками в стол, за которым я сидел, — …что доверие к тебе, Алистер Эмберхарт, серьезно понизилось! Очень серьезно!
Я встал, приблизившись к девушке вплотную, нарушая все и каждый из культурных законов социальной дистанции. Между нашими носами вряд ли бы смог пролезть и кусочек тонкой рисовой бумаги. Шино не отстранилась, его обиженно-холодный взгляд буравил мои глаза.
— Дашь мне слово чести, что ты и Момоздесь только как мои телохранительницы? — спросил я её прямо, — Что у вас нет никаких других приказов, никаких других поручений, никаких других дел? Дашь слово, что я могу вам обеим доверять как близким друзьям?
Потупилась. Отодвинулась. Даже слегка покраснела. Промолчала… но не ушла.
— Вы обе работаете, причем не на меня, — продолжил я, — Но отношение к вам обеим у меня как к близким друзьям. Вы живете со мной, мы принимаем пищу за одним столом и учимся в одной академии. Более того, я при живой будущей невесте позволяю одной из вас спать в моей кровати. Голой.
— Ты…
— Зная о том, что вы за мной шпионите, — надавил я голосом, отстраняясь и отворачиваясь. Через плечо бросил, — Не забывай, что я многое могу изменить. Могу отыскать Таканаши Кея и продолжить работу с ним, не обращая внимания на текущие интересы Японии. Могу принять вызов очередного дурака и заставить его меня искалечить так, что работа с Героем станет невозможной. Могу просто игнорировать вашу академию, занявшись вместо этого получением настоящего образования. Прежде чем говорить о доверии, пусть те, кто отдают приказы, заслужат от меня его хотя бы каплю!
Хлопок двери мне через несколько секунд стал ответом. Зато прояснили ситуацию. Цурума, несмотря на свой боевитый внешний вид, чересчур наивна и молода, оправдывая в своих глазах любые приказы начальства. Лечение от подобного болезненно, но не всегда возможно.
Ну а насчет меня всё просто. Алистер Эмберхарт сидит на цепи, имя которой «договор на Героя», только вот нужно напомнить всем и каждому, что эту конкретную цепь не держит ни одно живое существо.
Мысли на этот счет имеются…
Глава 17
Дефицит хвалёной английской невозмутимости был совсем не тем, с чем я хотел бы когда-то столкнуться. Самоконтроль, вошедший в привычку, и сохранение лица при любых обстоятельствах — это хлеб насущный для каждого, у кого есть за душой что-то большее, чем его жизнь и кошелек. Гнев, печаль, радость, обида, злоба или испуг — всё должно быть твоим и только твоим сугубо внутренним делом, не мешая демонстрировать окружающим непоколебимую уверенность и невозмутимость английского джентльмена…
…но сейчас веко дёргалось даже у нечеловечески терпеливого Уокера.
А что такого могло произойти? А вот ничего особенного, просто к молодому хозяину в это тихое, благостное и спокойное воскресенье пришли его однокурсники. Представившись друзьями.
Последнее было чрезвычайно большим преувеличением с любой из точек зрения.
Во-первых, хорошие друзья заранее оповещают о своем визите. Более того, они его вовсе не наносят, если вы и так проводите по четыре дня в неделю в одном учебном заведении! У приличных молодых людей по выходным своя работа! К примеру, сегодня я планировал провести собеседование с тремя кандидатами на должность поверенного, что чрезвычайно важно!
Во-вторых, друзья никогда не нанесут внезапный, но деловой визит лично. Тем более — спустившись на задний двор моего дома на ярко-алом дирижабле, что чрезвычайно уместно лишь для какой-нибудь сверхэпатажной итальянской куртизанки, навещающей своего бенефициара, дабы поймать того прямиком на своей сестре или дочери.
В-третьих… и это будет самым главным — друзья, кем бы они ни были, никогда не будут ставить тебя в неловкое положение перед посторонними. Сознательно.
Великолепный табак моего «эксельсиора» издал зловещее тихое шипение, когда я вцепился в сигарету побелевшими губами и затянулся с совершенно неприличной силой, разглядывая стоящих передо мной вредителей. Где-то там, за моей спиной, на самой дальней в зале тахте тихо хрюкали в подушку два неприличных животных, бывших буквально десять минут назад гордыми представительницами японской аристократии. Им определенно было хорошо.
Впору позавидовать.
Миновав двух неловко чувствующих себя балбесов французского и русского происхождения, мой тяжелый взгляд уперся в еще одну представительницу японской аристократии, чья инсинуация о дружбе со мной была самым большим преувеличением, случившимся в Токио с времен правления династии Огава.
— Госпожа Арай, я не привык отступать от данного мной слова. Я беру вашу служанку, известную мне под именем Мао, под свое покровительство. Обязуюсь приложить все свои силы для исправления нанесенного ей ущерба. Однако, я не совсем понимаю необходимость, из-за которой принцесса клана оказывает мне честь личным визитом. Развейте мою скорбь по этому вопросу, молю вас.
Не развеяла. Даже не попыталась, стервозина мелкая. Гордо задрав нос, и что-то протрещав на тему того, как Мао ей дорога, Эми Арай удалилась на диван к ржущим втихомолку Рейко и Шино, сказав, что «подождет, пока я освобожусь, дабы удостовериться, что её ненаглядную Мао устроят как полагается». Кажется, после этих слов я услышал тихий, но отчетливый скрип зубов от Легран.
Следующий из почтивших меня визитом людей тоже явился не один. Более того, в бывшей конюшне, которая уже стала бывшей казармой, итога нашего разговора ожидало самое настоящее человекообразное чудовище. Два с лишним метра ростом и около полутора метров в ширине плеч, с грубой серой кожей, которую пробьет не всякий калибр легкого стрелкового оружия, с нижней челюстью, которая была шире талии Рейко, этот монстр с большой натяжкой и после панических приступов воспринимался как всё-таки нечто, отдаленно напоминающее человека. Чистокровнейший homo servus во всей своей небрежной красе бритого гигантопитека. Прелестно.
— Мы долго думали, чем можно отблагодарить тебя за великодушную и бесценную помощь с размещением танков… — заворковала синеглазая немка, потряхивая блондинистыми кудряшками и лучезарно улыбаясь, — …но, увы, у меня не нашлось ничего соразмерного, кроме Гримма. Но Голденштерны всегда отдают свои долги! …поэтому прими его, пожалуйста, от всего моего сердца! Он будет служить тебе вечно!