– Как что? – удивился он, совершенно не ожидавший этого вопроса, оглянувшись на Куропаткина.
– Куда вы будете наступать дальше? Прямо на Карпаты, в которых нет дорог? Полагаете, что в славной армии нашего государя служат горные козлы?
Сидящий рядом полковник Алхазов усмехнулся и тихонько произнёс:
– Ну, допустим, какой-то контингент их там действительно имеется…
– Но не все же! – ответил Ренненкампф, с немецкой старательностью пытаясь удержать на лице серьёзное выражение.
Олегыч, услышав шуточки своих фаворитов, тоже с трудом сдержался от улыбки. Взглянув поочередно на Куропаткина и Драгомирова своим «фирменным» строгим взглядом (внучек называл этот взгляд «комбатским»), император спросил высших военных руководителей страны:
– А если не в Карпаты, то куда?
– Э-э-э… – напрягся Драгомиров, поняв, что дело пахнет чем-то нехорошим.
– Я своевременно подал вам, Алексей Николаевич, доклад о численности и составе противостоящих нам сил австрийцев! – Я встал со стула и неторопливо, позвякивая шпорами, подошел к Куропаткину. – Напомню некоторые сведения из него: У нашего двуединого соседа триста пятьдесят тысяч солдат и офицеров при восьмистах орудиях в армии мирного времени[39]. И семьдесят процентов этих сил стоит в Галиции. Причём стоят не в голом поле, а в довольно неплохих укреплениях. В случае войны по мобилизации в течение трех месяцев австрияки должны развернуть там ещё около шестисот тысяч солдат и офицеров.
Забрав у растерянного Куропаткина указку, я добавил:
– И снабжать всю эту группировку неприятель будет через вот эту железную дорогу! – показываю на карте магистраль, ползущую тонкой ниткой через Карпаты. – Она одноколейная и проложена в горах[40]. И какой из этого можно сделать вывод?
– Что за игру ты затеял, полковник?! – прорычал Драгомиров, делая непроизвольное движение рукой, словно пытаясь нащупать эфес шпаги.
– Такой же вопрос следует задать вам, Михаил Иванович! – ответил я, сделав шаг вперёд и глядя на военного министра в упор.
Почти минуту мы бодались глазами, и в итоге я победил – генерал отвернулся, вроде бы ища поддержки от начальника штаба.
Я посмотрел на Олегыча и тот едва заметно кивнул. Мол, продолжай, Альбертыч, жги!
– Нашему государю, полагаю, нужна победа, а не красивая битва эпического размаха! – продолжил я бичевание. – Как в старой сказке, где одним движением уничтожаются целые полки врага. К сожалению, в реальности за такие подвиги приходится платить кровью своих солдат и офицеров! Мне интересно, Михаил Иванович, какой чёрт вас дёрнул играть в поддавки с австрияками? Буром переть на хорошо окопавшегося противника – верный способ потерять десятки тысяч наших бойцов! Или вы, господин генерал, получаете жалованье не только в Москве, но и в Вене?
– Да как ты смеешь, полковник?! Молокосос! – завопил Драгомиров, скребя ногтями крючки на воротнике – генерал задыхался.
Бля, как бы старика удар не хватил! Но остановиться я уже не мог!
– А что ты затеял, генерал?! Старый хрен! – в ответ заорал я. – Хочешь себе на потеху уложить в землю как можно больше русских солдат в тупых атаках?!
– Но почему тупых? – дрожащим голосом спросил Куропаткин. – Мы тщательно просчитали возможный уровень потерь и потенциальный успех. Соотношение…
– Что, блядь, вы просчитали, долбоебы?!! – перестав сдерживаться, закричал я. – Да скажите вы уже, наконец: какую стратегическую цель преследует ваше наступление в Галиции?
– Выбить оттуда австро-венгерскую армию! – обиженно вскинулся Куропаткин.
– А зачем? – вдруг совершенно спокойным тоном спросил я. – Они ведь отступят в горы и оседлают перевалы. Выбить их оттуда будет ещё сложнее, чем на равнине. Нет, ну я бы понял вас, если бы целью вы поставили окружение и полное уничтожение галицийской группировки войск противника. Но нет – вы собираетесь заставить их отступить, используя такой «прогрессивный» тактический приём, как лобовая атака.
После моих слов Драгомиров грохнулся на пол, суча по паркету начищенными до синих искр хромовыми сапогами. Как говорится, пиздец! Инфаркт или инсульт? Ни то, ни другое здесь лечить ещё не умеют.
На подмогу своему непосредственному начальнику бросилась добрая половина штабистов. Они бестолково суетились, и было непонятно, что именно они хотят сделать с телом министра. То ли расстегнуть на нем мундир, то ли стащить сапоги. Перекрикивая начавшийся гвалт, император громко и четко скомандовал:
– Махаев, возьми своих парней и отнеси Михаила Ивановича к врачу!
Откуда-то из угла кабинета вышел ординарец и несколько стрелков-телохранителей. Они бережно подняли тело Драгомирова, по лицу которого разлилась жуткая бледность, и вынесли из помещения. Как бы наш «стратег и тактик» в натуре ласты не склеил…
– А что вы можете предложить, Виталий Платонович? – в наступившей (в очередной раз на этом чёртовом совещании!) тишине, спросил император.
Пока «осиротевшие» генералы и полковники, поняв, что мероприятие и не думает заканчиваться, торопливо рассаживались по своим местам, я спокойно ждал.
Да, у меня был готовый ответ, иначе не стоило этот скандал устраивать.
Я, хоть и был в прошлой жизни генералом, но полководцем, в общепринятом смысле этого слова, не являлся. Операции планировал и проводил тихие, широкой публике незаметные. И только в молодости почти пару лет принимал участие в почти обычных (с оглядкой на местную специфику) боевых действиях, командуя эдакой «армией в миниатюре» – полноценной батальонной группой, в которую входили, хоть и в небольших количествах, почти все рода войск, начиная от танкистов, артиллеристов и пехотинцев и заканчивая связистами, химиками и тыловиками. Однако азы военного искусства мне вдолбили качественно – сначала преподаватели в училище, а несколькими годами позже – профессоры в академии Генштаба.
Галиция, наравне с Царьградом, всегда была для русских эдаким «гробом Господним». На протяжении десятков лет Российская империя мечтала прибрать эти земли к своим рукам. О чем в Австро-Венгрии и Османской империи были прекрасно осведомлены. И предпринимали все шаги к тому, чтобы этому воспрепятствовать. После молниеносного разгрома в позапрошлом году мощнейшей (когда-то!) восточной империи, австрияки, конечно же, догадались, что следующие на очереди – они. И постарались хорошенько подготовиться к войне с нами. Ну, понятно, что в меру своих сил и возможностей – ведь противопоставить нашим броневикам, пулеметам и планерам им, фактически, было нечего. Но сражаться за Галицию австрияки решили до последнего, для чего именно там сейчас сосредотачивались основные силы мирного времени Двуединой монархии. И, как уже говорилось, сидели они не в чистом поле, а на неплохо подготовленных оборонительных позициях. Причём устроенных таким образом, что наше преимущество в бронетехнике и управлении войсками практически нивелировалось – выбить из укрепрайонов массу окопавшейся пехоты, прикрытой батареями полевых орудий и аналогами «противотанковых рвов», не смогла бы и 1-я Гвардейская танковая армия генерала Катукова на пике своего могущества в 1945 году. Подозреваю, что сделать это под силу только ударным дивизиям ГСВГ[41] образца 1984 года, да и то – с применением тактического ядерного оружия.
В этом была сила австрийцев. В этом же и их слабость. Так как отсечённые с запада Карпатами, эти войска там сидели чуть ли не в «мешке». Да, к Перемышлю шла железная дорога через горы. Но в одну колею. Из-за чего её не хватило бы даже для того, чтобы должным образом снабжать такую ораву людей. А какая армия сможет воевать без снабжения?
Тем более что перекрыть эту горную дорогу было несложно. Там хватало удобных для подрыва мостов, и любая диверсия выводила бы эту транспортную магистраль из эксплуатации на многие недели.
И я недоумевал, как этого можно было не понимать. Тем более, что «сонная артерия» полноценной двухколейной железной дороги, что бежала от Кракова[42] в Вену вдоль верхнего течения Вислы, лежала как на ладони. Она манила. Она завораживала. Она отчетливо выделялась на карте, приковывая к себе все возможное внимание.
– Если ударить сюда, то можно отрезать основную группировку австро-венгерских войск в Галиции от снабжения! – показал я на карте. – То есть, по сути, загнать её в мешок окружения. Причём наступать нужно будет на узком фронте и в удобный для нас момент. Конечно, было бы недурно подождать, пока австрияки проведут мобилизацию, и закрыть без снабжения тут армию побольше. Но это затянет войну, что нам не на руку. А так – раз! И снабжение перекрыто. Что эти сотни тысяч солдат станут кушать? Чем стрелять? Долго они там продержатся до капитуляции?
– Но вы же сказали, что вот тут, имеется железная дорога! – вмешался Куропаткин.
– Одноколейная, – кивнул я. – Вы, я полагаю знаете, пропускную способность такого рода дорог? – и расплылся в мерзкой улыбке, потому что генерал, судя по выражению лица, не знал.
– Я… – вякнул Куропаткин.
– А также тот факт, – перебил я его, – что даже имеющаяся транспортная сеть ставит группировку войск Австро-Венгрии в Галиции в крайне сложные условия. А ведь там, согласно плану мобилизации, будет много кавалерийских частей, которым нужно завозить фураж эшелонами. Их там и так сорок тысяч. Вот уже прямо сейчас. Если перекрыть им вот эту дорогу, то много они навоюют?
– Браво, Виталий Платонович! – император несколько раз хлопнул в ладоши. Типа, поаплодировал. – Но я вижу в твоём предложении один просчёт – когда мы начнём сосредотачивать ударную группировку под Краковом, австрияки перекинут туда свои войска и успеют построить крепкую полевую оборону.
– Правильно мыслишь, государь! – похвалил я Олегыча. – Поэтому мы не будем сосредотачивать ударные силы под Краковом! Мы сосредоточим их под Варшавой!