– И сколько нам ждать, когда «Ар Эс Эс» развернётся в полную силу и начнёт проводить такие же акции? – спросил генерал. – Да тот же «Кей Джи Би» русские создали на пустом месте примерно за такое же время, и работать они сразу начали ударными темпами!
– Да, верно! – поддержал коллегу адмирал. – Что уж говорить о другой русской спецслужбе – «Джи Ар Ю»! Мы и узнали-то о ней случайно, а она уже опутала своими сетями всю Европу и Британию!
– Что ещё за «Джи Ар Ю»? – удивился баронет. – Как это по-русски? «ГэРэУ», что ли?
– И как это расшифровать? – заинтересовался лорд.
– «The Main Intelligence Directorate», – не очень уверенно сказал адмирал. – Простите, джентльмены, мы ещё очень мало знаем об этой структуре. Поняли только, что это вроде бы чисто военная разведка, в отличие от «Кей Джи Би» – службы безопасности.
– Ага, я понял! – сказал баронет и даже заулыбался, радуясь своей догадливости. Дождавшись всеобщего внимания финансист неторопливо и с некоторым «смаком» снова произнёс по-русски без акцента: – Главное разведывательное управление!
– Военная разведка, значит? – тихонько сказал генерал. – Мало нам было одной русской спецслужбы, так они ещё одну создали…
– Джентльмены, я не хотел вам говорить, пока не проверю информацию, но… Ладно… Скажу сейчас… – с некоторой опаской произнес дипломат. – «Кей Джи Би» и «Джи Ар Ю» – не всё, что есть у русских. Один из моих агентов самого глубокого залегания донёс мне, что русский царь имеет собственную, руководимую лично им специальную службу. Чем она занимается и какие цели перед собой ставит – неизвестно. Об этом можно только догадываться по её названию: «Гэ Пэ У» – «Джи Пэ Ю» – «The main political directorate».
– Обложили, ублюдки! – сказал генерал и грязно выругался.
На несколько минут в гостиной наступила тишина. Слышно было только треск поленьев в камине и позвякивание хрусталя – участники совещания активно налегли на алкоголь, купируя сильный стресс, вызванный неожиданными новостями.
– Так что будем делать, джентльмены? – выпив для успокоения нервов полную бутылку кларета, спросил лорд. На его бледных щеках наконец появился легкий румянец. – Империя не привыкла сдаваться варварам!
– Придумать что-то экстраординарное в ответ на действия русских мы пока не можем! – осторожно подбирая слова, сказал дипломат. – Они, надо признать, опережают нас на несколько шагов. Единственное наше конкурентное преимущество – развитая промышленность. Этот козырь и надо реализовывать!
– То есть – сидеть спокойно и наблюдать за событиями, как мы практически и делаем? – нахмурив брови, спросил лорд.
– Ну, не совсем так, милорд! – отрицательно качнул головой дипломат и его голос стал ещё более вкрадчивым: – У нас есть несколько очень интересных и смелых проектов, способных удивить нашего врага! Адмирал, доложите о реализации «Проекта Т»!
– Вот в этом проекте всё развивается отлично! – обрадованно вскинулся моряк. – Согласно последнему докладу – оборудование полностью готово, персонал обучен в достаточной степени! Если, как мы предполагаем, русские в этом году нападут на «старушку» Австрию, на море их ждет огромный сюрприз!
Часть III. Возмездие
Глава 1. Рассказывает штабс-капитан Александр Ульянов
22 марта, едва земля здесь, на север от Кракова, просохла до такой степени, чтобы могла выдерживать вес тяжёлой техники, лейб-гвардии Лихославльский бронекавалерийский полк вошёл на территорию Австро-Венгерской империи тремя батальонными колоннами. Я со своим дивизионом самоходных орудий «Песец»[76] шёл в правофланговой колонне, которую лично вёл его сиятельство граф Александр Михалыч Рукавишников. Хозяин обронил в приватной беседе с бывшими стальградскими дружинниками, которые почти все сейчас занимали в полку командные должности: «Захотелось тряхнуть стариной, надоело на дворцовом паркете золочёнными шпорами звенеть!» Ну, наш славный командир – шутник-то известный: я, как его бывший секретарь, прекрасно знал, что во дворцах он бывает только на редких официальных мероприятиях, а всё время проводит или в ППД полка, или в Стальграде, спит по четыре часа в день.
Нельзя сказать, что линию границы мы пересекли играючи – нет, пришлось нашей полковой артиллерии «разогреться» – полчаса неторопливой вдумчивой работы дивизиона «Московских львов» МЛ-20[77] по дерево-земляным фортам Краковской крепости – и австрияки драпанули с позиций, как зайцы, бросая винтовки, ранцы, ремни и даже фляжки. Разведчики докладывали, что никакой сплошной линии обороны здесь не было – ударь мы тридцатью километрами левее – удар пришелся бы в пустоту. Не было у Остеррайха силёнок перекрыть шестьсот километров границы. Да даже более-менее массированную конную завесу поставить на таких расстояниях у них не вышло – самые ближние дозоры разделяли десятки километров.
Но наша проблема была в другом – дороги! Как бы хорошо наша техника не ходила по полям и лесам, но залог быстрого наступления – дороги с относительно твердым покрытием! И только они! Ну, ещё и железная дорога, которая как раз через Краков идёт. И аккурат на Вену, до которой отсюда всего триста тридцать километров. Правда – по прямой. Ну, со всеми «загогулинами» – четыреста. А мы в прошлом году ходили в автопробег «Москва – Нижний Новгород» на те же четыреста километров – и справились всего за неделю! Хотя, конечно, войсковую операцию на чужой враждебной территории и пробег двух десятков броневиков и грузовиков по своей мирной земле – не сравнить. Однако кое-какой опыт скоростного передвижения автоколонной на большое расстояние мы получили.
Сам Краков обошли по предместьям – нам нет смысла втягиваться в уличные бои – чистить город от остатков австрийских войск – дело линейной пехоты. За нами для этого и похожих целей два полка шли. Три бронепоезда во главе с легендарным «Железняком»[78], которые со своими тяжёлыми шестидюймовыми орудиями должны были стать главной ударной силой нашей войсковой группы, шли ещё западнее – по договоренности нашего государя с кайзером – через Силезию. Встреча с ними была назначена под Остравой через три дня.
Как сказал на оперативном совещании накануне начала операции наш Хозяин, австрияки, даже узнав о предстоящей войне (а сосредоточение на западной границе Российской империи крупных войсковых соединений скрыть чрезвычайно сложно!), не сумели в должной степени оценить опасность и начали мобилизацию и развёртывание регулярных частей с большим опозданием. Поэтому какого-то внятного сопротивления на начальном этапе наступления можно не ждать. Да, быть, на всякий случай настороже, но какая-либо реальная опасность ждала нас только ближе в Вене – пока мы туда доедем, австрийцы худо-бедно, но успеют сосредоточиться.
Вообще, как я заметил, в среде офицерского и рядового состава нашего полка царило весьма опасное шапкозакидательское настроение. Сказывалась уверенность в нашем техническом и тактическом превосходстве (что в принципе верно!) и опыт предыдущей войны с турками, когда мы делали с врагом, что хотели. Я доложил об этом Александру Михалычу, и он оказался солидарен с моей оценкой. Но ничего особенного поделать с такими настроениями в полку было невозможно. Только каждый день накачивать личный состав мантрами: Осторожно! Осторожно!!! Мы на территории противника! Случиться тут может всё, что угодно, ведь мы идем с «голыми» флангами! И через пару дней оторвёмся от своей линейной пехоты. То есть будем действовать абсолютно самостоятельно, в полном отрыве от основных сил.
Первые дни мы наступали в совершенно тепличных условиях, как на маневрах, в полностью «безвоздушном» пространстве. Мало того – воздушная разведка докладывала, что такая ситуация будет продолжаться ещё долго, даже лихие пилоты планеров не могли установить зрительный контакт с противником. Похоже, что наши предвоенные прикидки, базирующиеся на данных агентурной разведки, оказались неверными – в них мы относили линию развертывания основных сил Остеррайха на сто километров южнее границы. Но ничего подобного до сих пор не обнаружили. И это сильно нервировало Хозяина. Он почему-то какого-то «редля»[79] материл. Причём, как я понял, это не живой человек был, а некий собирательный образ.
В одном переходе от Остравы разведрота моего друга Ерёмы Засечного ушла вперёд на полсотни километров. Особой необходимости в этом не было – ведь примерно на эту дистанцию работали наши планеры. Но Хозяин велел Ерёме лично «пощупать за волосатые сиськи» гарнизон Остравы. Ведь воздушное наблюдение не могло точно определить количество солдат противника в городской застройке.
И как в воду глядел, провидец наш великий: в городе сосредоточились аж три дивизии. При этом агентурная разведка предсказывала всего пару полков. Как-либо миновать город нашим бронепоездам было невозможно, поэтому пришлось обкладывать Остраву по всем правилам осадного искусства, разворачивать артиллерию и пехоту, ставить временный лагерь.
Нельзя сказать, что Хозяин сильно расстроился нашей внезапной остановке. Как он сказал: во-первых, лучше бить врага в одном месте, а не ловить потом по всей стране; во-вторых, боевой технике после трёхдневного марша необходим профилактический осмотр и легкий ремонт; а в-третьих, требовалось получить от центрального командования свежую информацию о действиях наших войск на других операционных направлениях и разведданные о противнике. Связь с командованием осуществлялась по радио – Герц и Попов довели своё изобретение до размеров, когда оный агрегат смог поместиться в закрытом кузове «Захара». Однако сеансы связи, из-за необходимости установки высоченной антенны, приходилось устраивать только на длительных стоянках.
Засечный удачно провёл разведку боем, взял три десятка пленных, в том числе даже майора, начальника штаба одной из противостоящих нам дивизий. И тот, после коротких моральных терзаний, сопровождающихся выразительной пантомимой Ерёмы (мой дружок такие зверские рожи корчил, что мы с Хозяином едва сдерживали смех, а австриец по-настоящему испугался!), выложил всё, что знал и о чём догадывался. По словам пленного выходило, что чуть дальше, на восток от Брно, нас будет ждать линия обороны (которую сейчас спешно готовят) с пятью полнокровными дивизиями и почти двумя сотнями пушек. А с юго-востока подходили ещё три дивизии, причём одна из них – венгерской кавалерии. Эти дивизии были объединены в корпус под командованием генерала Виктора Данкля.