Войну с австрийцами рота начала за неделю до объявления – боевые тройки заранее забросили на территорию противника. Кого-то водой, по Дунаю и Адриатическому морю, кого-то воздухом – на планерах, кто-то ножками через редкую приграничную завесу. В пункте постоянной дислокации, разместившимся возле ставки верховного командования, остался только комендантский взвод, медики и личная тройка генерала Целебровского, в которую входили я и сержант Гришка Котовский, возглавлял нас лейтенант Тихон Лихопляс.
Командир вернулся в располагу после объезда линии фронта на рассвете второго дня войны. С ним приехал молодой офицер, одетый в униформу Лихославльского полка, но со знаками различия подполковника лейб-гвардии Гусарского. Встречающий вместе со мной неожиданного гостя лейтенант Лихопляс внезапно выпучил глаза от удивления и вытянулся по стойке «смирно», что делал, на моей памяти, всего раза три.
– О, Тишка, и ты тут! – радостно сказал молодой гусар и, хлопнув лейтенанта по плечу, вдруг порывисто обнял его. – Рад тебя видеть, старый чёрт!
– Здравжелаю, командир! – рявкнул Лихопляс. – И я рад вас видеть! До сих пор вспоминаю наших храбрых ребят и… Кейтлин. Как там она?
– Погибла Кейтлин… – посмурнев лицом, ответил подполковник. – В засаду карателей попала, отстреливалась до последнего патрона. Перерезала себе горло, чтобы живой не взяли.
– Господи, горе-то какое! – прошептал наш бесстрашный лейтенант, на его глазах блеснули слезы. – Земля ей пухом! Славная была девушка!
– Она тебя тоже вспоминала, Тихон! – медленно проговорил гусар, кладя руку на плечо Лихопляса. – Я планировал её в Россию привезти, но… не успел. Сам знаешь: она в тылу отсиживаться не любила, на каждую операцию рвалась. Ладно, крепись, дружище! – и, повернувшись к генералу, сказал: – Альбертыч, пойдём уже! Дел полно!
Дождавшись, когда генерал и таинственный подполковник зайдут в палатку, я спросил у угрюмого Лихопляса:
– Тихон, а кто это? Кто этот гусар?
Лихопляс молчал почти минуту, вспоминая, видимо, неведомую Кейтлин, геройски погибшую в бою с англичанами, а потом, повернувшись ко мне, ответил, выдавив на лице улыбку:
– Это же знаменитый подполковник фон Шенк, он же «товарищ Кухулин»! Мы же все его операции на Британских островах на уроках тактики изучали!
– Да ты что! – охнул от удивления стоящий рядом сержант Котовский. – Сам Кухулин! Я думал, он крупнее! А ты, Тихон Петрович, откуда его знаешь, почему «командиром» назвал?
– А я, ребятки, его знаменитых на весь мир «бекасников» русскому рукопашному бою учил! – уже вполне «живой» улыбкой ответил Лихопляс. – Ещё во время «Мятежа великих князей». Послал меня тогда капитан Целебровский в Ирландию, дружку своему поручику фон Шенку помочь. Ух, ну и зажигали мы! В прямом и переносном смысле! Сколько гарнизонов спалили, сколько эшелонов под откос отправили, сколько лимонников перестреляли…
– А кто такая Кейтлин? – спросил бестактный Котовский.
– Кейтлин, ребятки, была местной пастушкой. Рыженькая такая, всё лицо в конопушках. Глаза зелёные, отчаянные… Замечательная девушка! – закрыв глаза, сказал Лихопляс. – Каратели у неё всю семью убили, вот она в наш отряд и пришла. Сначала связной была. А потом, подучившись стрельбе, начала в операциях участвовать. Храбрость неимоверную проявляла, парням в пример! – Помолчав, лейтенант, добавил: – Полюбил я её, братцы, полюбил! С собой в Россию звал, жениться обещал! Но она уезжать наотрез отказалась! До полной, сказала, свободы родного острова! Вот так то…
Мы помолчали, поминая героическую ирландку. Но не прошло и трёх минут, как нас позвали в штабную палатку командира.
– Вот, Дорофеич, знакомься: лейтенант Лихопляс, позывной «Лихо». Ты его знаешь, он в командировку в Ирландию ездил. Отличный рукопашник, гений маскировки на местности. – Начал представление генерал. Фон Шенк молча кивнул. – Второй номер расчёта: сержант Симон Тер-Петросян, позывной «Камо». Бывший планерист, замечательный снайпер, примерно на уровне Воробьёва. Третий номер: Григорий Котовский, позывной «Кот». Мастер взрывотехники, золотые руки. Может собрать СВУ[131] из коровьего навоза и стеблей борщевика.
Меня немного покоробило, что, давая оценку моему таланту, генерал сравнил меня с Николаем Воробьёвым. Да, мы все знали, что именно он метким выстрелом убил Узурпатора, однако я считал, что давно превзошел Воробья. С тем же боковым ветром, из аналогичной «Фузеи» с такой же оптикой мне удавалось попасть в ростовую мишень на дистанции вдвое большей. Осталось только сделать это в настоящем бою, а не на стрельбище.
– А это, товарищи бойцы, подполковник Владимир фон Шенк, позывной «Кухулин». Мой давний друг и командир Ирландской республиканской армии, наводящей ужас на лимонников прямо на их островах! – продолжил представление Целебровский. – Лучший диверсант на данный момент во всём мире.
– Ну, ты сказанул, Альбертыч! Лучший диверсант… – усмехнулся «Кухулин». – Хотя… Наверное, ты прав…
– Вот что, бойцы… Дело предстоит сложное и опасное! – помолчав минуту, начал говорить Целебровский. – Надо взорвать мост в тылу австрийцев. Тот самый, через ущелье Менгевир. Мы его с вами прорабатывали месяц назад. Все помнят?
– Так точно! – хором ответили мы.
Действительно, этот мост являлся очень важным объектом – единственное сооружение такого типа на единственной железной дороге в тылу всей австрийской группировки в Галиции. Проблема заключалась в том, что подходы к этому мосту были сильно затруднены – не только австрийцами, но и условиями местности.
– И, конечно, все запомнили, что пробираться к мосту надо почти двести километров по горно-лесистой местности, пересекая линии обороны и минуя охранные посты противника?
– Так точно! – снова хором ответили мы, гадая, что последует за этим напоминанием.
– Так вот: мы придумали новый способ заброски – по воздуху! Прямо к мосту! – с лёгкой улыбкой сказал Целебровский.
– Дык это… – сказал Лихопляс и задумался.
– Планер туда не дотянет! – уточнил я, переглянувшись с Котовским. Мы с Гришкой втихаря обсуждали разные варианты проникновения к объекту. В том числе и воздушный.
– Есть воздушная машина покруче планера! – сказал Целебровский и весело хмыкнул. – Называется «самолёт». Придумали его инженер Горегляд из Стальграда и генерал Рукавишников. Испытали месяц назад. Первым взлетел и, самое главное, благополучно приземлился, твой, Камо, старый приятель – Йосиф Джугашвили, с позывным «Сталин».
– Ого! – только и сумел сказать я. Признаюсь честно: в этот момент меня прямо-таки завидки взяли – Сосо какой-то инновационный аппарат первым испытал, а я простой солдат, хотя начинали летать вместе.
– Мичман Джугашвили пригонит аппарат в ставку сегодня днём. Самолет может взять на борт четверых, включая пилота. Высаживаться будете с парашютами. Сегодняшний вечер уйдёт на изучение матчасти, завтра тренировки в десантировании, послезавтра – вылет на задание.
– На задание пойдёт наша тройка? – спросил Лихопляс.
– Да! Но старшим будет подполковник фон Шенк! – неожиданно заявил Целебровский. – Не надо так глазами сверкать, Лихо! Сам прекрасно знаешь, что «товарищ Кухулин» гораздо опытней тебя! Окончательно с кандидатами на две вакансии мы определимся завтра вечером, после всех тренировок: прыжки с парашютом – дело новое и довольно опасное! Тьфу, тьфу, тьфу, но хрен его знает, как там завтра сложится – вдруг кто-то травму получит.
– Не каркай, Альбертыч! – сказал фон Шенк. – Ребята ловкие, всё пройдёт гладко!
– Ну, дай бог, чтобы ты оказался прав! – пожал плечами генерал. – А пока наше транспортное средство не прибыло, давайте разберём условия объекта диверсии и составим план атаки. Вот карта местности – сразу предупреждаю, Дорофеич, она условно-верная – честно стырена из Генштаба нашего противника. Сам понимаешь, провести тщательную аэрофотосъёмку местности мы на данном этапе технического развития не смогли!
– Да тут даже мост не обозначен! – возмутился фон Шенк. – А размеры ущелья верные? А то ведь на расстояние от стены до стены на десять метров больше или меньше – можем разбиться о скалы!
– Спокойно, Дорофеич, всё учтено, поправка на дурака сделана! – усмехнулся генерал. – Вот кроки[132] моста и прилегающей территории, сделанные нашим опытном агентом, проезжавшим через этот мост на поезде всего две недели назад. Сведения свежайшие! Вряд ли они, как в старом анекдоте, успели за это время вручную изменить ландшафт![133]
– Ну-с, посмотрим! – сказал фон Шенк, доставая из офицерской сумки курвиметр[134] и принимаясь делать измерения на карте, изредка записывая в блокнот какие-то цифры.
Мы так и застыли рядом со столом, практически не дыша, благоговейно вглядываясь в работу над картой «лучшего диверсанта» нашего времени.
– Так, воины… – минут через пятнадцать «Кухулин» оторвался от карты и по очереди посмотрел на всех. – Предлагаю выбрасываться вот на это плато в глубине ущелья. С него мы на веревках спустимся вот на этот карниз, а по нему пройдём прямо к будке охраны. Вернее – мы будем над будкой и над мостом. С этой точки расстреливаем солдат противника, затем спускаемся, минируем мост и уходим тем же путем – за плато есть крутой подъём на перевал, за которым заросшая лесом долина. Там мы укрываемся до окончания переполоха. Потом пойдём на восток, где через полдесятка других перевалов и долин, будет относительно ровная местность. Там нас в условленное время подберёт самолёт.
– План хороший, но… – задумался генерал. – Но указанное тобой плато обозначено в кроках как «площадка, заваленная камнями». Вы там ноги при приземлении поломаете. А этот карниз, по которому ты хочешь пройти прямо к объекту, – местами шириной всего в полметра. Или даже меньше. Побьётесь… Но, допустим, дойдёте… А про охрану ты подумал? Они вас перещёлкают на этотм карнизе, как голубей! Какими бы криворукими и слепошарыми стрелками они ни были – вы будете представлять отличную мишень!