– А кто Змея зарубит, – торжественно произнёс он, чтобы все слышали, – да Забаву, племянницу мою дорогую, вырвет из лап злодеевых, быть тому её мужем!
Что? Да как он смеет! Обещать мою Забаву какому-то там! Да я сам её спасу!
– Послушай, князь... – начал Добрыня. – Позволь-ка я сам с Горынычем разберусь.
Князь недовольно нахмурился, глянул по сторонам.
– Так, ну-ка... все вон!
Бояре поспешно вышли в дверь. Добрыня тоже собирался уйти, но князь остановил его.
– А тебя, Добрыня, я попрошу остаться.
Добрыня непонимающе посмотрел на князя. Такие события тревожные, тут каждая минута на счету. Но князь больше не плакал и не убивался. Он вдруг улыбнулся Добрыне, ласково взял его под локоть и провёл по опустевшему залу.
– Ты ведь, поди, устал совсем от службы-то ратной? – елейным голосом произнёс князь и похлопал Добрынин по руке. – Ты, мил друг, ступай, отдохни. Я тебе отпуск даю. На неделю. Съездите с женой куда-нибудь.
Добрыня остановился.
– Да как же это? – замотал он головой. – Бросим Забаву пропадать, князь?
Князь снова взял его под локоть и повел теперь уже в сторону двери.
– Ой, Добрынюшка! Ну что ты? А я разве могу людьми верными рисковать, их жизнь да здоровье врагу отдавать? Ступай, ступай, отдыхай. Да и лошадку в конюшню мою поставь. Тоже умаялась, поди.
И выставил Добрыню за порог.
Вот вы что-нибудь поняли? Я в тот момент вообще ничего не понял. Но точно знал: я спасу Забаву. К какому бы злодею в лапы она ни попала – освобожу! И будет она моей.
Глава 7
Добрыня ушёл домой, князь закрылся у себя в высоком тереме. А мне что делать? I Я-то этого так оставить не могу. Это же Забава! Её нельзя бросать в беде. И как это Добрыня мог так просто взять и уйти? Понятно же, что, кроме него, со Змеем никто не сможет справиться. Змей же большой – с царский терем. А ревёт так, что падают деревья. И огнём дышать вроде бы может. Я, конечно, и один выйду на битву. Но с богатырём будет надёжней.
Поняв это, я побежал к Добрыне. Заглянул в окно – оно как раз приоткрыто было, – богатырь сидит за столом, тешит свой богатырский аппетит. Ну как тешит, ложкой в тарелке водит. Голову опустил на руку. А взгляд грустный-грустный. Перед ним, вот как раз между плошек и чашек, лежит огромное кольцо.
– С одной стороны – князь приказу не давал, – под нос себе бормотал Добрыня. – С другой – что-то здесь нечисто. Ну, Змей!
Жена его, Настасья, стояла у печи. Красивая, высокая, статная, толстая коса перекинута через плечо. Только взгляд у неё был... ух! Посмотрит – словно приложит ухватом.
– Ну и ничего, – раздражённо говорила она, переставляя горшки у печки. – Посидишь дома. Не век же тебе за злодеями бегать!
А Добрыня и не слышит, кольцо вертит в пальцах.
– Только служба на уме, – не унималась Настасья. – А обо мне кто позаботится?! Живу как вдова при живом-то муже!
С этими словами она поставила перед Добрыней котелок с картошкой.
– Да что ты в самом деле! – отмахнулся от неё Добрыня. – Не мешай, дай подумать!
Настасья руки в бока и пошла на мужа:
– Конечно, тебе до жены нет никакого дела! А то, что она второй год в старой шубе ходить будет, это для тебя мелочи. Об этом ты не думаешь.
– Да как же не думаю?! – пробормотал Добрыня и снова стал водить ложкой в миске.
– Не смеши меня! – в раздражении Настасья перекинула косу с плеча на плечо. – Он думает! О чём?
Я понял, что Добрыню надо спасать. Выбежал на крыльцо, поправил шапку и резко распахнул дверь.
– Послание от князя! – крикнул по всей форме.
В доме замерли.
– Чего случилось-то? – растерянно спросил Добрыня. Но по глазам было заметно, что рад он видеть меня.
– На нас напали... – начал я и споткнулся. Вот ведь! Надо было подготовиться. Что ж я ничего не придумал-то заранее?
– Кто?! – грозно спросил Добрыня и сжал кулаки.
– Тёмные силы... – пожал я плечами. А кто ещё мог на нас напасть? Супостат да они, тёмные.
Добрыня помрачнел лицом. Медленно поднялся. Ух и грозен он сейчас был. Враз всех врагов победит. Но прежде чем выйти, богатырь подошёл к жене, обнял и коротко произнёс:
– Извини, дорогая, служба.
И пошёл на выход. Что Настасья на это может сказать? Служба – это серьёзно, против этого не посмотришь.
Добрыня вышел, я скользнул следом. Не сдержался, хихикнул. Здорово я всё провернул.
На улице Добрыня похвалил меня:
– Слушай, а ловко ты это придумал. Я вначале даже не понял. Молодец!
И пожал мне руку. Я пожал в ответ. И тут у меня какое-то нехорошее предчувствие закралось, что он хочет ехать без меня. От волнения я потянул его руку к себе. А то ведь уйдёт, я его и не догоню.
– Подожди, Добрыня, – заговорил я. – Ты ведь хочешь Горыныча зарубить, правда?
– С чего ты взял? – Добрыня забрал руку и отвернулся.
– Да я ж всё слышал! – обежал я его и снова посмотрел в глаза. – Возьми меня с собой, а?
– Слушай, гонец, – нахмурился богатырь. – Даже если и так, запомни, – он подхватил меня за поясной ремень, и я почувствовал, что мои ноги оторвались от земли, – я работаю один, никакой напарник мне и даром не нужен! Я понятно объясняю?
И сбросил меня на землю. А сам пошёл прочь.
– Понятно, – согласился я. Вернее, совсем не согласился. Не для того же я Добрыню освободил, чтобы он без меня Забаву спас. Условие-то какое? Князь её отдаст замуж тому, кто освободит её. И кто им должен быть? Я, конечно!
– Мне очень нужно, Добрыня, – побежал я за богатырём.
Но он меня опять не услышал.
– Сказано ж тебе... – сурово произнёс он. – Ну всё, бывай!
Сказал и хлопнул меня по плечу. Я аж присел. Рука-то у него мощная. Но я же всё равно не отстану.
– А ученик? – крикнул я и снова догнал богатыря. – Ты ж меня учеником хотел взять, помнишь?
– Не-а, – помотал головой Добрыня.
– Сам же говорил – как только станешь не «кого попало» – сразу учеником возьму к себе! Было?
Добрыня дёрнул бровью. Да неужели он не помнит своих же слов?
– Что – было? – спросил.
Он упрямо не хотел меня понимать. Но я был настойчив.
– Так ты ж сам сказал! – заторопился я. – Я тебе говорю: «А если не «кого попало»?» А ты говоришь...
Добрыня прикрыл глаза рукой.
– Всё, достаточно. – И посмотрел на меня вдруг очень внимательно. – Коней достать сумеешь?
Ха! Это он правильно обратился. Гонцы что угодно раздобыть могут!
Кинулся я искать коня. Туда-сюда. Княжеские конюшни заперты. А там и мой конь, и конь Добрыни. Я побежал на рынок, никто не продаёт коня. Пометался. И вдруг увидел верблюда. Настоящего, одногорбого. Стоит, жуёт жвачку, прикрыл глаза. И рядом никого. Я его схватил под уздцы и бежать. Какое-никакое, а всё же средство передвижения. Кто-то ведь на нём приехал. Ещё я слышал, что верблюды необычайно выносливые. Корабли пустыни. Их можно не кормить неделями. Наверное... Сколько там идти через эту пустыню? Вот столько можно и не кормить. А мы ж быстрее обернёмся.
– Вот доверь дело дураку... – проворчал Добрыня, разглядывая найденного мной «коня». – Увидят – засмеют.
– Так не было коней, Добрыня, я ж тебе говорил, – развёл я руками. – А этого зато можно и не кормить вовсе;
А что оставалось делать? Другого транспорта всё равно не было. Так и отправились мы на ратные подвиги на верблюде. Добрыня впереди сидит, я сзади пристроился. Не очень удобно, конечно. У верблюда же горб, и я с этого горба всё время сползал. Но ничего. Ради Забавы я готов стерпеть и не такое. Сейчас главное – освободить её. А на чём мы приедем к Змею, это не так и важно. Эх, когда-нибудь певцы былин непременно опишут наш поход. И начнут так: «Поднималось солнце раннее, озаряло дорогу дальнюю, а по той дороге извилистой ехали два витязя храбрые. Путь им непростой выдался. Да только что приятней может быть в походе опасном, чем верный да надёжный друг рядом».
Глава 8
Мы уезжали, а в деревне Колывана творились злые дела. Не ведала Забава, не чаяла, как оказалась запертой в чьей-то избе.
Сундуки с драгоценностями в одном углу, красивые платья и обувь – в другом, столы от сахарной пахлавы ломятся. Дверь заперта, на окнах решётки. Не успела она осмотреться, как дверь в комнату открылась и вошёл Колыван. Раскинул руки для объятий и произнёс ласковым голосом:
– Здравствуй, душа моя, Забава Путятишна! Прими в мужья спасителя своего! – Заметив, что Забава смотрит на него с удивлением, покопался в кармане, достал сухарик и предложил: – Хочешь пряничка медового?
– Колыван?! Ты?! – закричала моя Забава. – Какие пряники?! Ну-ка, выпусти меня отсюда!
– Чем тебе здесь не любо? – повёл рукой Колыван, показывая на платья и сундуки с драгоценностями. – А завтра свадебку сыграем.
– Что?! – возмутилась Забава. – Какая свадьба?! Не бывать этому, слышишь! Я... я другого люблю!
Эх, милая, милая моя Забава. А я-то как тебя люблю. Но Колыван-то не отставал.
– Да при чём здесь любовь-то? – пошёл он на неё. – Всё чин по чину: я Змея Горыныча зарубил, я тебя освободил... Стало быть – тебе замуж за меня идти! Ну, упади в мои объятия.
И он попытался её обнять. Ой, что тут случилось. Забава как начала в него горшки да тарелки кидать, как полетели сундуки да наряды. Колыван еле унёс ноги из комнаты.
– Ах ты, мухомор старый! – кричала Забава, отправляя в купца самовар.
– Забава! Забава! – бежал по ступенькам вон из комнаты Колыван. – Да ты чего? Я же пошутил! Ой!
Очередной горшок разбился о его голову. Дверь в комнату захлопнулась. И если раньше она была заперта снаружи, то теперь Забава заперлась изнутри.
Купец оглядел разгромленную комнату – посуда побита, стол опрокинулся, со стены сорвался шкафчик. Как-то Колыван себе всё это гораздо проще представлял. По сказкам, кто освободитель – тот и муж. А тут, значит, по-другому...
– Ишь ты! Любовь ей подавай! – пробормотал Колыван, почёсывая пострадавший в разговоре с Забавой затылок. – Ну так будет тебе любовь. На Кудыкины Горы поеду!