Лейтенант на секунду растерялся, а затем промямлил.
– Не заметил, товарищ-подполковник.
– Нам здесь кровь не нужна. К Рудовой бегом!
Отвесив пинка еще и третьему, он вышел в коридор. Кажется, у Инны сегодня будет слишком много работы – пора бы остановить сплетни, которые плетутся вокруг Эли, словно кокон из паутины. Она не должна чувствовать себя так, будто в чем-то виновата. Если понадобится, он заткнет и Галояна с Сухановым.
Суров хотел прокатиться.
Сидеть и ждать, пока найдут Черникову, – пытка. А ведь уже утро. Где она, черт побери?
– Подполковник Суров! – Воробей поймал его почти у самого выхода. – Вы поедете за Элей?
– Что хотел? – кажется, Суров был способен приревновать ее даже к столбу.
Артем протянул ему пакет.
– Там вода и печенье. Если она захочет есть.
Суров был привычен к жестокости, смерти и боли, но на заботу он порой не знал как реагировать. Что это за зверь такой, вообще?
Он молча взял пакет. По инерции, наверно.
Черт, а ведь он даже не подумал, что она будет голодна. Единственное, что его беспокоило – поскорее забрать ее от чужака.
Он шумно выдохнул, провожая оптика пытливым взглядом.
Ох, ему нужна скорость… чтобы педаль в пол, чтобы ощущение смерти холодило нутро, чтобы чувствовать хоть что-то. Когда Эли нет рядом с ним – он бесчувственный.
И он постоянно вспоминает тот поцелуй.
В его жизни не было ничего более сладкого, чем короткое касание ее губ. Он даже думать боялся, что будет, если между ними произойдет что-то посерьезнее.
Черт, эти мысли сводили его с ума.
Он выехал с территории базы, точно безумец. Машина рычала, несясь по пустой дороге, мокрая поверхность которой бликовала под лучами белого осеннего солнца. Он хотел бы ехать вечно, пока не вылетит с орбиты. Может Шилов прав, в этом мире для него больше нет места?
Дотянувшись до звякнувшего телефона, он взглянул на экран – фото со спутника. Следом раздался звонок, и Суров произнес:
– Я заберу ее.
– Сура, ехать далеко. Ты провозишься с этим до вечера. Не лучше оставить ее там? С ним она в безопасности.
– Конечно, в безопасности, – раздраженно проговорил Константин. – Поторопи Севастьянова, полковник. Девочку я заберу, – и бросил телефон на соседнее сидение, вдавливая педаль в пол.
Почему именно сейчас он думал о том, что, забрав Элю, он уже не вернет ее обратно?
Глава 28
Заглушив двигатель, Суров выключил фары и оглядел дом сквозь лобовое стекло. Что это за…
…хреново респектабельное жилище?..
…в стиле французского шале, с мансардой и большой террасой…
…наполненное светом, словно китайский фонарик в сумраке утреннего неба…
Точно с обложки журнала.
Константин машинально схватил пачку сигарет, не спуская глаз с окон, сжал фильтр зубами. Кажется, он начал слишком много курить.
Когда он вышел на улицу, выпуская дым из легких, ветер врезался в него с немой мольбой: «Уходи!»
Паранойя…
Во дворе дома, под крышей стоял темно-зеленый «Рено». Внеземной мудак припарковался словно добропорядочный семьянин, который привез свою жену в семейное гнездышко.
Чувствуя удушающую ярость, Суров облокотился ладонями на холодный капот – ему просто нужно успокоиться. Мрачно усмехнувшись, он взглянув на стеклянные двери террасы, – почему чужак выбрал именно это место? Неужели он привык брать только самое лучшее? А ведь он приготовил тут все заранее: в доме есть свет и, наверняка, тепло.
Сделав несколько глубоких затяжек, он затушил сигарету об капот и взъерошил светлые волосы.
Двери, ведущие с террасы в дом, поехали в стороны с тихим щелчком, пропуская мужчину внутрь. Суров почувствовал себя, словно вор, посягнувший на чужое. Неосознанно он старался двигаться бесшумно.
Первое, от чего он просто остолбенел – это разбросанные на полу окровавленные вещи.
Вдоль его позвоночника пронесся холодок. Может, Суров и был непробиваемым, как танк, но сейчас страх пронзил его сердце и застрял там намертво.
Распахивая одну за другой двери, он в безмолвной панике рыскал по дому с одной лишь мыслью: «Только бы она была жива! Только бы…»
В спальне он ожидаемо обнаружил большую постель, в которой, словно маленький воробушек, спала Эля. Крошечная, безмятежная и юная, она вытянула восхитительно-маленькие обнаженные ступни из-под одеяла.
Суров застыл. Застыл, словно преступник, и вместо облегчения, он вспыхнул от ярости и страшного желания овладеть ей прямо сейчас.
Он нерешительно приблизился.
Хотел окликнуть ее, но не смог вымолвить ни слова, осознав, что под одеялом она полностью обнажена.
Ее губы распухли от чужих поцелуев.
Именно в этой постели она отдавалась тому, кто пришел в этот мир, неся смерть и боль всему человечеству.
Константин стиснул зубы. Он присел на кровать, испытывая странную дрожь возбуждения. Эля сладко потянулась, выгибая спину – одеяло сползло с ее хрупких плеч, оголило ключицы и ложбинку грудей.
Суров сглотнул.
Он коснулся ее подбородка, медленно склонился и пропал… Его дыхание участилось. Он с горячностью поддался к ее губам и жарко, развязно поцеловал эту девушку. Эля потянулась навстречу, раскрывая губы и касаясь его языком. Но это изумительное удовольствие продлилось недолго – ее глаза распахнулись, и она смущенно отпрянула, вытирая губы.
Хлопая ресницами, она не сразу сообразила, кто перед ней.
Ее глаза болезненно блестели, кожа была бледной.
Суров многое хотел сказать ей, но, заметив пропитавшиеся кровью бинты на ее руке, процедил сквозь зубы:
– Что этот мудак сделал с тобой? – не дожидаясь ответа, он снова склонился, поднимая ее вместе с ворохом белья. – Давай-ка покажемся Рудовой, Эля. Ты вся холодная… Сейчас, малышка, обними меня за шею.
Вместо душившей его ревности, он испытал безумную жажду защитить эту молодую неопытную женщину от мерзавца, кто ее лишь использовал.
– Не нужно, я… – испуганно возмутилась она.
– Еще как нужно, – он поморщился, потому что придерживать ее лишь одной рукой было довольно непривычно, – возьмись покрепче, Эля.
– Голова кружится…
Суров тихо выругался, проклиная гребанного чужака.
– Твоя одежда в крови, я отнесу тебя в машину прямо так, – он зашагал к выходу, чувствуя, как девушка прижалась к нему.
Ее волосы касались его щеки и пахли цветочным мылом. Самый невероятный запах на свете.
Когда она была такой беззащитной, доверчивой и находилась в полной его власти, Суров стыдился сам себя, а вернее своих грязных мыслей.
– Он не виноват, я просто не рассчитала силы, когда делала этот порез, – прошептала Эля на ему на ухо, касаясь теплым дыханием его кожи, – он старался не делать это слишком часто…
– Он что… пил твою кровь? – опешил Суров. – Чертов кровосос!
– Он сказал, что в доме есть все, что нужно… Даже еда… – ее тихий шепот был лучшим доказательством того, что гуманоид не заслуживал даже сносной смерти.
– В самом деле? – ехидно заметил Суров, толкая дверь ногой и быстро сбегая со ступеней во двор: – Какой заботливый сукин сын.
– Он придет за мной, если увезете…
– Переживу как-нибудь.
– Я его люблю.
Константин стиснул зубы. Изловчившись, он открыл дверь «Патриота», и усадил Элю на сидение. Заглянув ей в глаза, беспечно ответил:
– Разлюбишь. В твоем возрасте это сплошь и рядом. Ничего серьезного.
Она смотрела на него сквозь полуприкрытые веки. Такая хрупкая.
– Я люблю его больше жизни.
– Юношеский максимализм, Эля.
– Я хочу всегда быть только с ним…
– Синдром жертвы.
Она слабо улыбнулась, потому что Суров был способен на любую отговорку, лишь бы не воспринимать ее слова всерьез.
– Тебе Воробей передал воду и печенье. Прости, это не самый полезный завтрак, но сейчас тебе нужно поесть что-нибудь сладкое, – хорошенько укутав ее в одеяло, он положил пакет ей на колени, – нужно поторопиться, малыш.
– Пожалуйста… я не хочу уезжать, – попросила она. – Тай все-равно заберет меня.
– Ну это мы еще посмотрим. Не списывай меня со счетов раньше времени, хорошо?
– Инна Владимировна посмотрит меня, и я вернусь.
– Не думаю.
Суров сел за руль и сдал назад, выезжая на дорогу.
– И больше не строй планов по спасению мира за моей спиной, маленькая заговорщица, - увидев, что она возиться с бутылкой, он притормозил и напоил ее из своих рук: – Какого черта этот чужак сделал это с тобой?
– Ему было трудно сдержаться.
– Не оправдывай его, Эля. В этом случае он, вообще, не должен был тебя трогать. Подумай, что именно ты значишь для него.
Она насупилась. Конечно, она понимала, что ее ненаглядный Тай едва ее не прикончил.
– Как ваша рука? – вдруг спросила она.
– Спасибо за заботу, малышка. Я в норме.
Эля покраснела. Возможно, его обращение задевало какие-то болезненные струны в ее душе?
– Не хочешь, чтобы я тебя так называл?
– Просто… – она спряталась в одеяло по самый подбородок, – вы поцеловали меня.
– Эм… – Константин почувствовал, что смущается, как школьник, – ага.
– Больше никогда не делайте так.
Положив на руль кисть, он с усмешкой взглянул на нее:
– Запрещаешь?
– У меня… – она запнулась, и, несмотря на бледность, на ее щеках вспыхнул румянец: – другой мужчина.
– По утрам он имеет свойство растворяться в воздухе. Это не считается. Забудь о нем, малышка. Я заменю его во всех сферах твоей жизни.
Конечно, Суров не скупился на бахвальство. Но он понимал совершенно точно, что не так-то просто вытравить из сердца этой девочки поганца, который засел там, словно рыболовный крючок.
***
Преданность Хатико меркла перед моим желанием снова оказаться рядом со своим мужчиной. Кто станет отрицать, мне положена волшебная пилюля под названием Тайгет Касар. Ее следует принимать внутрь, строго по расписанию…
А все, что между этими приемами, – гнетущая реальность, от которой мне хотелось бежать прочь без оглядки.