Дэвид произнес:
– Он не пропустит тебя, Джек. Эти слова разозлили меня.
– Ты так думаешь? Посмотрим.
Собственно говоря, следующий мой шаг был очевидным. Рой, находившийся так близко к земле, был уязвим. Если я разрушу скопление частиц, им придется реорганизоваться – примерно так же, как разогнанная стая птиц восстанавливает свое построение в воздухе. А это даст мне несколько секунд, необходимых, чтобы прорваться к двери.
Но как его разрушить? Мозг мой лихорадочно работал, отыскивая решение.
Сзади ко мне приближалось второе облако. Оно двигалось зигзагами, словно пресекая возможные попытки миновать его. Я в оцепенении наблюдал за ним. Рой демонстрировал все признаки самоорганизующегося, развивающегося поведения, а цель его была мне слишком ясна.
Рой охотился на меня.
Сделав полный круг на месте, я оглядел землю. И не увидел ничего, чем мог бы воспользоваться.
У меня не было ничего, кроме рубашки на теле, и никого рядом, кто мог бы помочь мне…
Ну конечно!
В наушниках зазвучали слова:
– Джек, знаешь, что…
Дальнейшего я не услышал. Когда я через голову стягивал рубашку, наушники упали на землю. Я широко взмахнул рубашкой, завизжал, точно китайский демон, и помчался к двери.
Рой вибрировал, слегка уплощаясь, пока я приближался к нему. Когда я оказался в гуще его частиц, мне показалось, будто я попал в пыльную бурю. Я ничего не видел – дверную ручку пришлось нащупывать вслепую, – глаза щипало, однако я продолжал описывать рубашкой широкие круги над головой и через мгновение тьма начала рассеиваться. Я разогнал облако частиц, разметав их во все стороны.
Теперь я видел дверь. Ручка ее находилась слева от меня. Я все размахивал рубашкой, и облако вдруг отлетело в сторону, туда, где я не мог его достать. В тот же миг я проскользнул в дверь и захлопнул ее за собой.
Я заморгал в неожиданной тьме. Я почти ничего не видел. В горле пересохло, дышал я с хрипом. У меня начинала кружиться голова.
По другую сторону воздушного тамбура стояли, глядя на меня, Мэй и Рикки. Я услышал, как Рикки крикнул:
– Сюда, Джек! Скорее!
Чтобы не упасть, мне пришлось привалиться к стене. Дышать становилось все труднее. Хватая ртом воздух, я ждал, когда откроется стеклянная дверь, однако она оставалась закрытой. Я тупо таращился на воздушный тамбур. – Встань перед дверью!
У меня совсем не осталось сил. Тело ослабло, меня била дрожь. Глаза теперь жгло еще сильнее. Каким-то образом мне удалось отделиться от стены и, шатаясь, сделать несколько шагов к тамбуру. Дверь, зашипев, отворилась.
Я ввалился в воздушный тамбур. Дышать с каждой секундой становилось труднее. Я понимал, что скоро наступит удушье.
Я взглянул на себя, но почти ничего не сумел разглядеть. Кожа казалась черной. Я был весь в пыли. Полетевшие на меня брызги жидкости показались едкими. Потом с громким свистом заработали насосы. Я увидел, как из моей рубашки высасывается пыль. В глазах прояснилось, однако дышать все еще было нечем. На меня накатила тошнота. Колени подогнулись.
Я смотрел сквозь вторую стеклянную дверь на Мэй и Рикки. Они вдруг начали удаляться от меня и скоро оказались где-то совсем далеко. Я закрыл глаза и упал на пол. Рев насосов стал стихать, сменившись холодным, абсолютным безмолвием.
День шестой: 11.12
Не шевелись. Всего секунду, ладно?
Какая-то холодная жидкость потекла вверх по моей руке. Я открыл глаза. Свет падал прямо сверху, слепящий, зеленовато-яркий. Я зажмурился.
Все мое тело болело. Я лежал на столе в биологической лаборатории. Щурясь от света, я увидел рядом с собой Мэй, склонившуюся над моей левой рукой. Из локтевого сгиба торчала трубка для внутривенных вливаний.
– Что происходит?
– У тебя был анафилактический шок. Острая аллергическая реакция.
– Аллергическая реакция на рой?
Она поколебалась с секунду, потом ответила:
– Конечно.
– Разве наночастицы способны вызвать аллергическую реакцию?
– Они определенно могли бы…
– Однако ты так не думаешь, – сказал я.
– Нет, не думаю. Я думаю, что реакция вызвана колиформ-ным токсином.
– Колиформным токсином… – Я пытался осознать сказанное Мэй. – Токсином бактерий Е. coli?
– Да.
В этом не было никакого смысла. Рикки говорил, что бактерии Е. coli используются только для производства сборщиков.
– Но ведь бактерии не должны присутствовать в рое, – сказал я.
– Не знаю, Джек.
Почему она так странно себя ведет? Обычно Мэй была всегда увереннее в себе.
– Ладно, – сказал я. – Кто-то же должен это знать. Рой был спроектирован. И присутствие в нем бактерий либо заложено проектом, либо нет.
Мэй вздохнула, как будто я так ничего и не понял. Но чего я не понял?
– Мэй, кто-то должен объяснить мне, что тут происходит. Не Рикки. Мне нужен человек, который расскажет мне действительно все.
– По-моему, это хорошая мысль.
Вот так я и оказался сидящим перед компьютером в одной из здешних комнат. Рядом со мной был инженер проекта Дэвид Брукс. Рассказывая, он все время оправлял что-то в своей одежде – разглаживал галстук, поддергивал манжеты, подтягивал воротник. При моей головной боли это меня могло бы и раздражать, но мне было не до того. Потому что с каждым новым фрагментом информации, сообщаемой мне Дэвидом, головная боль только усиливалась.
Он рассказал мне все с самого начала. По контракту «Ксимос» должна была создать облако микророботов, которое исполняло бы роль летающей видеокамеры. Компании удалось наладить производство частиц, рой которых хорошо работал в закрытом помещении. Однако при испытаниях под открытым небом рой разнесло ветром. Это произошло шесть недель назад.
– После этого вы испытывали другие рои?
– Да, и немало. В течение следующего месяца. Ни один из них не заработал.
– И все эти рои пропали – унесенные ветром?
– Да.
– Ладно. А когда вы впервые увидели рои, прилетающие из пустыни?
– Две недели назад, – сказал, кивая и разглаживая галстук, Дэвид.
Он объяснил, что поначалу рой был организован так плохо, что более всего походил на комариное облако. Пару дней спустя рой появился снова, но на сей раз он оказался структурирован намного лучше.
– Он демонстрировал отчетливое роение, примерно такое, какое ты видел. И нам стало ясно, что это наше изделие.
– И что тогда происходило?
– Рой, как прежде, крутился в пустыне неподалеку от наших построек. Появлялся и исчезал. Следующие несколько дней мы пытались управлять им по радио, но из этого ничего не вышло. Потом, спустя примерно неделю, мы обнаружили, что ни один из наших автомобилей не заводится. – Дэвид помолчал. – Я вышел посмотреть, в чем дело. Оказалось, все компьютеры в них сдохли. Сами-то процессорные платы были в порядке. А вот чипы памяти оказались разъеденными. Буквально обратились в пыль.
– Вам удалось установить причину?
– Конечно. Тут большой загадки не было. Такая эрозия – что-то вроде подписи гамма-сборщиков. Ты о них знаешь? Нет? Ну, в производстве участвуют сборщики девяти разновидностей, у каждой своя особая функция. Гамма-сборщики разрушают углеродные материалы в кремниевых слоях.
– И эти сборщики сгрызли в машинах чипы памяти?
– В общем, да, однако… – Дэвид поколебался. Он тоже вел себя так, точно я не понимаю чего-то самого главного. – Тут необходимо помнить, Джек, что сборщики способны работать при комнатной температуре. А на жаре становятся куда более активными.
В первое мгновение я не понял того, что он мне сказал. Какая разница – комнатная температура, жара в пустыне? Как это связано с чипами памяти в автомобилях? И тут вдруг до меня наконец-то дошло.
Дэвид же говорил мне, что через вентиляцию в пустыню унесло смесь компонент и что компоненты эти, сконструированные для самостоятельной сборки в производственных условиях, могли осуществить сборку и во внешнем мире. Что, собственно, и произошло.
Я быстро обсудил с ним основные моменты – мне нужно было удостовериться, что я правильно все понял.
– Базовая сборка начинается с участием бактерий. Они способны питаться чем угодно, так что выжить в пустыне им не составляет труда.
– Правильно.
– Это означает, что бактерии размножаются и начинают производить молекулы, которые самостоятельно комбинируются, образуя молекулы покрупнее. Довольно быстро появляются сборщики, которые выдают новых микроагентов.
– Правильно, правильно.
– А это уже означает, что рои дают потомство.
– Да. Дают.
– Причем у каждого агента имеется память.
– Да. Небольшого объема.
– Так им много и не надо, в этом-то и заключается суть распределенного интеллекта. Он коллективен. Итак, интеллект у них имеется, а поскольку имеется и память, они способны учиться на собственном опыте.
– Да.
Теперь я понимал, что ничего хорошего нам ждать не приходится.
– С практической точки зрения этот рой – живое существо.
– Да, – кивнул Дэвид. – По крайней мере ведет себя как живой.
– Это очень плохая новость.
– Мне этого мог бы и не говорить, – ответил Брукс.
– Почему эту штуку уже давно не уничтожили? Дэвид не ответил.
– Ты же понимаешь, – сказал я, – речь идет о механической чуме. Вы создали рукотворную чуму.
Дэвид кивнул:
– Да.
– И она эволюционирует.
– Да, – вздохнул Брукс. – Эволюционирует, и очень быстро. Когда рой вернется сегодня после полудня, он уже будет другим.
– А почему он все время возвращается?
– Пытается проникнуть внутрь.
– Зачем?
Дэвид пожал плечами:
– У нас есть только предположения.
– Вот и испытай их на мне.
– Например, рой может относиться к этим зданиям как к своему дому.
– Ты в это веришь?
– По правде сказать – нет. – Он поколебался. – На самом деле большинство из нас думает, что он возвращается в поисках твоей жены. Он ищет Джулию.