Тунгар поднял осколок разбитой тарелки и раздавил его в пыль в своем кулаке. - ‘Мы выиграем эту войну, - пообещал он. - ‘Я буду насаживать головы тех, кто носит шляпы, на пики через каждую милю отсюда до Читтаттинкары, а когда мы доберемся до дворца, я посажу твою голову прямо над воротами, чтобы предупредить всех тех, кто заговорит с Рани о предательстве.’
Кристофер молчал. Он знал, что только противостояние между Тунгаром и Пулой поддерживало его жизнь. Если война будет проиграна, Тунгар наверняка потеряет голову – и Кристофер вместе с ним.
Пула встал, чтобы уйти. - ‘Мне кажется, нам больше нечего обсуждать. Я желаю вам спокойной ночи.’
Он приподнял полог палатки. Жук, привлеченный внезапной яркостью сторожевого костра снаружи, выпорхнул наружу. Он полетел в пламя и исчез в клубах дыма.
Пула улыбнулся: - ‘Вот видишь! Существует более чем один способ уничтожить ваших врагов.’
Когда он ушел, Кристофер задумчиво сидел у камина. Он знал, что безопаснее всего будет скрыться в лесу, потому что это не могло закончиться для него хорошо. Тунгар пошлет своих людей охотиться на него, но Кристофер сможет ускользнуть от них.
Но там была шпага. Всегда шпага, с ее бездонным синим сапфиром, обещающим ему его наследство. Сколько раз за последние месяцы он думал о том, чтобы убить Тунгара, схватить шпагу и бежать? Но у Тунгара было много врагов, и он хорошо охранял себя. За все эти месяцы Кристофер ни разу не застал его одного – и он никогда не выпускал шпагу из виду.
В темноте за костром прозвучал вызов. Он услышал торопливый обмен репликами, затем появились трое охранников с пленником между ними. Песочные волосы пленника выдавали в нем белого человека, хотя за несколько месяцев пребывания на солнце его кожа потемнела, как у туземца. Его щеки ввалились, ноги были тонкими, как спички, а костлявые ребра прижимались к изодранной рубашке.
Как же мы позволили этим людям так долго сопротивляться нам? - Сердито подумал Кристофер. Он снова подумал об английском капитане, человеке, который, шатаясь, вышел из моря со шпагой Нептуна и разрушил все их планы. Если Форт падет, он задаст ему еще много вопросов, прежде чем умрет.
- ‘Мы нашли этого человека, который пытался проникнуть в наши ряды, - сказал капитан стражи. - ‘Он говорит, что хочет поговорить с вами.’
- "Со мной?- удивленно сказал Кристофер.
Кристофер внимательно посмотрел на пленника. Неужели он шпион? Он раздумывал, стоит ли его пытать, чтобы выяснить, что ему известно.
Если понадобится, у него еще будет для этого время.
- Говори, - сказал он по-английски. - Прежде чем тебя постигнет та же участь, что и последнего плененного мною человека.’
Пленник упал на колени, произнося умоляющим голосом: - "Благослови вас Господь, сэр, не надо так говорить. Я видел, что ты там делал, и не хочу, чтобы это случилось со мной. Я пришел сюда по собственной воле, чтобы сделать вам предложение.’
- ‘Какое?’
- ‘Меня зовут Илкли, сэр. Я вел счета мистера Фоя. Я слышал, сэр, что человек, который даст вам форт, может рассчитывать на некоторую благодарность. Так сказать, награда.’
- ‘Да.’
- ‘Я могу быть таким человеком, сэр. Я могу открыть тебе ворота.’
Он жадно уставился на Кристофера, и Кристофер тоже уставился на него. Он подумал, не ловушка ли это, и снова решил помучить Илкли, чтобы убедиться в его искренности. Но у командира форта было так мало людей. Он не стал бы рисковать одним из них, выполняя это поручение – не тогда, когда он знал, какая судьба ожидает их.
- ‘А когда ты это сделаешь?’
- Завтра вечером, сэр. Темнота луны – они не увидят твоего приближения. - Он всплеснул руками. - ‘Но ведь будет и награда, не так ли?’
- ‘Ты получишь по заслугам, - заверил его Кристофер, пряча улыбку.
Илкли благодарно кивнул. - ‘Мне пора возвращаться, сэр. Это моя смена на посту, и если меня не будет там, когда придет смена, капитан даст мне за это взбучку. Он - суровый ублюдок. Заставляет нас сверлить наши пушки до тех пор, пока у нас не отвалятся руки. - Я, сэр. - он выглядел оскорбленным, - ‘Бухгалтер.’
Кристофер перестал обращать внимание на жалобы этого человека, но упоминание о капитане привлекло его внимание.
- Расскажи мне, - попросил он. - ‘Как зовут вашего командира?’
- Том Уилд. Он потерпел кораблекрушение как раз в начале сезона муссонов. - Но почему, сэр? - Ты его знаешь?’
- ‘Нет. Но он показался мне ... знакомым.’
Кристофер раскрыл больше, чем намеревался. - Он выпрямился.
- ‘Если эти ворота откроются завтра вечером, ты будешь на вес золота. - Он пристально посмотрел в тусклые глаза мужчины, и ему понравилось то, что он увидел - алчность, голод и страх. - Если нет, то помоги мне, я расплавлю золото и вылью его тебе в глотку.’
***
Фрэнсис проснулся, сам не зная почему. Он дремал в углу форта, прижавшись всем телом к теплому песку. Машинально он протянул руку и нащупал лежащий рядом мушкет. С наступлением новолуния ночь стала черной, как смоль - у них уже давно кончились свечи и масло для ламп.
Тихие шаги приближались. - Он резко сел.
- Фрэнсис? - Голос Аны донесся из темноты, мягкий и прохладный, как ночь. Она села рядом с ним, разглаживая под собой юбки. Фрэнсис почти не видел ее, но чувствовал жар, исходящий от ее обнаженной руки в дюйме от его собственной.
- ‘Я не могла уснуть, - сказала она. - ‘Мне приснился сон. Я бежала через огромную крепость, ища тебя, но нигде не могла найти. Люди гнались за мной по пятам, и я знала, что если не найду тебя, они убьют тебя.’
Даже не задумываясь, Фрэнсис протянул руку и прижал ее к себе. - Он погладил ее по волосам.
- ‘Это был всего лишь сон.’
Она взяла себя в руки. - ‘Меня тошнит от этого ужасного места.’
- Скоро мы уедем. Перед самым заходом солнца я увидел в океане парус. Море снова открыто. Если Сара и Агнес узнают о нашем положении в Мадрасе, тамошний губернатор пришлет помощь, как только сможет.’
- Я бы хотела, чтобы сюда пришел корабль и увез нас далеко отсюда.’
Она уставилась в темноту, потом выпрямилась. Фрэнсис, смутившись, поднял руку, но она лишь слегка пошевелилась, чтобы оказаться на одном уровне с ним. Она наклонилась к нему, ее рот искал его в темноте.
Ее губы были сухими, как бумага. Она провела языком по его губам, приоткрыв их. Фрэнсис крепко обнял ее, чувствуя сквозь тонкую ткань платья упругость ее груди. Он провел пальцами по ее волосам и ...
Он отстранился. Ана села, чувствуя себя уязвленной. - ‘Я...’
Он заставил ее замолчать. - ‘Ты чувствуешь этот запах?’
Она наморщила нос. - Это пахнет как ... сера?’
‘Это фитильный шнур. - Фрэнсис встал, и все мысли о романтике вылетели у него из головы. - ‘Но мы не используем его для наших ружей - у нас есть кремневые ружья. Только индийцы используют фитильные замки.’
Ана сразу же поняла всю серьезность ситуации. - Кто на вахте?’
- Илкли.’
Фрэнсис ощупью пробирался вдоль стены, пока не нашел ступеньки. - Разбуди моего дядю, - сказал он Ане. - Может быть, это и ерунда, но ...
К этому времени он уже так хорошо знал форт, что мог взбежать по ступенькам в полной темноте. Он вышел на крепостной вал – и остановился как вкопанный.
Ночь оказалась не такой уж темной, как он думал. На западе, за облаками, он увидел сияющие звезды; на восточном горизонте тусклое пятно давало первые признаки рассвета. Но не это заставляло его так пристально смотреть. Под ним, сгрудившись перед фортом, как искры вокруг горна, на пляже горели сотни оранжевых огоньков. Он знал, что это такое. Тлеющие шнуры вражеских фитилей.
Он побежал обратно вниз и чуть не столкнулся с Томом у подножия лестницы. - ‘Они здесь, - выдохнул он. - Их там десятки, а может, и сотни, прямо за воротами.’
- ‘Как же они добрались туда незамеченными? А где же Илкли?’
- ‘Ну, не знаю. Я не видел его на стенах.’
У ворот послышался скрип. Том и Фрэнсис обернулись. Рассвет наступал быстро, как это бывает в тропиках; сторожка у ворот была теперь видна как тень на фоне светлеющего неба. Что-то шевельнулось у ее основания.
Илкли не слышал, как они подошли. В начале осады Том укрепил ворота балками, взятыми из разобранного дома Фоя. Теперь Илкли изо всех сил старался отодвинуть тяжелые бревна, обливаясь потом даже в прохладном предрассветном воздухе. У него не было достаточно времени для этого, и люди Рани зажгли свои спички слишком рано. Он работал с лихорадочной поспешностью, его разум был затуманен мыслями о том, что сделает с ним вражеский капитан, если он доберется до ворот и обнаружит их запертыми. После трех месяцев пребывания в форте, изнемогая от голода и жажды, Илкли потерял всякую надежду. Форт падет - это только вопрос времени. Он намеревался пережить это.
Последняя балка высвободилась. Скользкие руки Илкли потеряли контроль; она упала и с грохотом приземлилась. У Илкли не было времени гадать, кто это мог слышать. Вражеский капитан ждал их по другую сторону ворот. Как только он увидит, что они открыты, он тут же бросится в атаку.
Он поднял засов, который запирал их, и позволил ему упасть на песок. Он уперся плечом в ворота и тяжело вздохнул. Проржавевшие от дождя, забитые песком и заброшенные петли сопротивлялись. Он надавил сильнее, черпая отчаянную силу, о существовании которой даже не подозревал.
Чья-то рука на его плече резко развернула его. Том и Фрэнсис стояли позади него, оба с обнаженными мечами. Дальше он увидел, как оживает весь гарнизон, шепотом повторяя приказ Тома молчать и хвататься за оружие.
- ‘Что же ты наделал? - в отчаянии воскликнул Том.
Илкли хотел ответить, но слова не шли с языка. Он заикался и запинался. - ‘Я просто ...
Но было уже слишком поздно. Его последний отчаянный толчок наконец сдвинул ворота. Всего в футе или около того, но это был сигнал, который ждал враг. Через отверстие Том увидел множество сверкающих искр, поднимающихся от земли, словно взлетающие светлячки. Они побежали к воротам.