Один из гребцов пропустил свой гребок. Потеряв равновесие, он отпустил весло, упал с борта и приземлился на груду оружия, сложенного в трюме. Он выругался; весло ударилось о планшир. Клинки под ним лязгали и звенели.
- Тише там!- Прошипел Фрэнсис.
Человек, наказанный, вскарабкался обратно. Команда некоторое время держала весла ровно, не смея дышать, и прислушивалась, не обнаружат ли их кто-нибудь.
Все, что они слышали, - это щебет птиц и насекомых с берега, плеск волн и плеск воды с весел. Рядом с Фрэнсисом Мерридью шепотом отдал команду, и гребцы снова взялись за весла.
- Надеюсь, они смогут сохранять спокойствие, когда начнут лететь мушкетные пули, - прошептал Мерридью. - ‘Если стрела не будет перерезана, нам придется грести в спешке.’
- ‘Ее надо разрезать, - настаивал Фрэнсис, скорее для того, чтобы успокоить себя, чем своего товарища по команде. С правого борта на высоком мысу возвышался замок, черный на фоне звездного неба. Высоко в одной из башен горел одинокий огонек. Фрэнсис представил себе сторожа, выглядывающего из окна, и подумал, не заметит ли он, как маленькие суденышки крадутся к стреле. Четыре баркаса, индийские галливаты, каждый из которых был набит пятьюдесятью вооруженными людьми.
- "Жаль, что здесь нет Тома", - подумал он. Несмотря на все их совместные страдания, он чувствовал себя в безопасности рядом с дядей. Он предполагал, что Том возглавит атаку – Том требовал этого - но Шахуджи запретил ему. - ‘Ты тот самый человек, который принес нам большие ружья и показал, как стрелять из них, как те, кто носит шляпы, - сказал он. - ‘Если ты заблудишься в темноте, или встретишь блуждающий патруль, или тебя заметят часовые – это разобьет душу моей армии.’
- ‘Там моя жена, - запротестовал Том, но прежде чем он успел продолжить спор, вмешался Фрэнсис. Он знал, что должен сделать.
- ‘Я возглавлю атаку.’
Теперь, в лодке, он не жалел об этом, хотя и чувствовал смертельный страх. Впереди он услышал скрип веревок и бревен. Они приближались к якорной стоянке. Он вглядывался в темноту, высматривая стрелу и надеясь, что ее там нет.
- ‘По крайней мере, похоже, они нас не ждут, - пробормотал Фрэнсис. Ни на одном из кораблей не горели огни, а на берегу не горели сторожевые костры. Возможно, Ангрия забрал всех своих людей обратно в замок.
Он ощупал мешок у своих ног. В нем стояли глиняные горшки, наполненные маслом, и из каждого торчал медленный фитиль. Они не осмеливались нести огонь в лодках, опасаясь быть замеченными, но в каждой лодке у них была жестянка. Как только они окажутся среди кораблей Ангрии, они зажгут фитили и бросят бомбы на борт.
Они миновали мыс и вошли в бухту. Земля вздымалась с обеих сторон, сплошная чернота на фоне испещренного пятнами неба. Они, должно быть, уже почти у самого ограждения. А может быть, они прошли мимо него, даже не заметив этого. Возможно, предатель сдержал свое слово.
Фрэнсис поднялся со скамьи, покачиваясь в такт движению лодки. Он пристально посмотрел вперед. Было ли что-то впереди, или это было просто пятно на темной воде?
С глухим стуком нос судна ударился обо что-то твердое. Фрэнсис откинулся назад и тяжело опустился на свое место. Матросы тревожно зашептались; некоторые отпустили весла и потянулись за оружием.
- ‘Это стрела?- в тревоге позвал Фрэнсис.
Мерридью протянул руку и ощупал все вокруг в темноте. - ‘Это лодка, - ответил он. - ‘Мы уже внутри гавани.’
Фрэнсис глубоко вздохнул с облегчением. Он не сомневался в жадности предателя, но все же не доверял ему. До этого момента он не был уверен, что стрела будет открыта.
- ‘Может быть, мне приготовить гренады? - спросил Мерридью.
- Подождите, пока мы не пройдем дальше, - сказал Фрэнсис. - ‘Как только первый корабль поднимется в воздух, нам понадобится вся наша спешка, чтобы успеть скрыться.’
Он оглянулся и увидел, что остальные лодки последовали за ним. Позади слабо поблескивали ряды мокрых весел. - Передайте приказ последнему кораблю ждать здесь и охранять наш побег. А остальные - вперед.’
Лодки пробирались через якорную стоянку. Мерридью стоял на коленях на носу лодки с багром, готовый отразить любое неожиданное препятствие. Теперь, когда они были среди флота Ангрии, Фрэнсис мог видеть корабли более отчетливо. Многие из них были маленькими корабликами, не больше его собственного галливата, но некоторые были большими грейферами, курносыми судами, чьи мачты возвышались над людьми в лодке. Фрэнсис предположил, что они несут с собой солидные запасы пороха, если только Ангрия не взял его в дополнение к запасам замка. Он хотел бы оказаться подальше отсюда до того, как они взорвутся.
Они продолжали грести. Теперь впереди уже не было никаких судов - они, должно быть, подошли к более мелким водам позади якорной стоянки, недалеко от того места, где впадала река. Фрэнсис приказал гребцам остановиться.
- ‘Это достаточно далеко, - заявил он. - Приготовьте гренады.’
Он помедлил с ответом. Это был момент максимальной опасности - глубоко в бухте, с двумя десятками кораблей между ними и безопасностью. И теперь они должны были зажечь пламя, объявляя о своем присутствии всем, у кого есть глаза, чтобы видеть.
Но это было то, для чего они пришли. Фрэнсис достал трутницу и выложил на нее небольшую кучку хвороста. Мерридью опустошил мешок и выстроил гренады на кормовой палубе. Фрэнсис поскреб кремень о сталь.
Первая искра еще не коснулась растопки, когда выстрел разорвал ночную тишину. Фрэнсис резко вскинул голову, как раз вовремя, чтобы увидеть вспышку где-то у входа в бухту.
- ‘Это были наши люди? - Но даже когда до его ушей донесся второй звук, он понял, что этого не может быть. Лодка, которую он оставил охранять их побег, должна была находиться на середине канала. Выстрел раздался с более близкого берега.
- Разворачивайте лодки, - крикнул он. - Нас обнаружили.’
Мужчины побросали оружие и схватились за весла. В темноте многие сталкивались друг с другом. Некоторые потянулись в противоположные стороны и стукнули веслами друг о друга; лодка бесцельно закружилась.
- Вместе, черт бы вас побрал! - крикнул Фрэнсис. Все перед ним было темным хаосом тел, лопастей и весел. Он даже не видел, как их расправить.
Но внезапно все вокруг осветилось. По всему заливу, вдоль обоих берегов, вспыхнули огромные костры. Их пламя поднялось так высоко, так ярко, что Фрэнсис на время ослеп. На пришвартованных кораблях появилось еще больше огоньков, сопровождаемых топотом множества ног, несущихся по палубе из своих укрытий внизу.
Ночь превратилась в день. Когда зрение Френсиса привыкло к темноте, он увидел, что люди в лодке застыли в панике, словно увиденные вспышкой молнии. Вот только свет становился только ярче. Зажглись новые костры, маяки на вершинах холмов. В замковой башне зажегся свет. С кораблей донесся зловещий грохот пушек, выдвигаемых через орудийные порты.
- ‘Это ловушка! - воскликнул Фрэнсис.
Том никак не мог уснуть. Зная, что Фрэнсис сейчас на воде, в темноте, рискует своей жизнью, чтобы спасти Сару и Агнес – он не был склонен к беспокойству, но теперь оно поглотило его. Он попытался лечь в своей палатке, надеясь, что сон поможет ему быстрее пережить время. На самом деле, оно замедлилось до ползания, поскольку черные мысли и беспокойство переполняли его разум. А что, если стрела не была открыта? А что, если пират выставил их дураками или Ангрия разоблачил его и подверг пыткам, чтобы раскрыть их план? А что, если...
В конце концов он покинул свою палатку и поднялся на вершину сторожевой башни на холме. С этой высоты он мог видеть край залива и бухту внизу, где был пришвартован флот Ангрии и где сейчас должен был находиться Фрэнсис. Том нисколько не сомневался, что он пойдет впереди.
Он гордился своим племянником. В последние несколько месяцев они редко выходили из поля зрения друг друга. Теперь, когда Фрэнсис ушел, он понял, как остро ощущает отсутствие мальчика. Он привык полагаться на него - на его юношескую страсть, на его решительность, на его спокойное добродушие. Сын, которым мог бы гордиться любой мужчина.
Острая боль вины скрутила его живот. Он снова прокрутил в памяти ту ужасную сцену на берегу Темзы, много лет назад. Увидев пистолет в руке человека в плаще, метнув шпагу Нептуна, как копье, и увидев, как она пронзает его сердце. Аболи приподнял шляпу мертвеца и обнаружил на трупе лицо Билли.
- Я убил отца Фрэнсиса. Это был его первородный грех, тот самый неотвратимый факт, который вставал перед ним всякий раз, когда он смотрел на Фрэнсиса.
Но Билли никогда бы не полюбил Фрэнсиса таким, какой он есть, подумал Том. Билли возненавидел бы доброту в сердце Фрэнсиса и выбил бы ее из него, пока не искалечил бы саму душу мальчика. Фрэнсис превратился бы в скрюченную, съежившуюся развалину. Или, что еще хуже, зеркало Билли - черный дьявол, который заботился только о власти, который черпал свою силу, причиняя боль другим.
- Я убил Билли. Но я также спас Фрэнсиса. Осознание этого было подобно тому, как ключ поворачивается в сердце Тома, открывая замок, который был заперт почти двадцать лет назад. Он не понимал, как крепко он сковывал его, пока не отпустил. Его дух, казалось, рос внутри него, заполняя все его тело. Прохладный ночной воздух в его легких казался свежим и чистым. Запахи ночи, о которых он даже не подозревал, внезапно наполнили его рот благоуханием.
Чувство вины за смерть Билли всегда будет с ним. Но теперь, наконец, он получил и обещание искупления.
Внизу в темноте вспыхнул свет. Том вцепился в парапет сторожевой башни, и все мысли о Билли вылетели у него из головы. Френсис, должно быть, проскочил мимо стрелы вглубь бухты и начал швырять туда свои зажигательные снаряды. Том искал в ночи маленькие лодки Фрэнсиса. Это была самая опасная часть плана. Если Фрэнсис не сумеет быстро сбежать, он окажется в ловушке под ружьями Ангрии.