— Согласен, — кивнул префект Вителлий. — Теперь посмотрим, как с этим можно работать. Мы оставим здесь гарнизон, а флот переместим к побережью Иллирии, выбрав в качестве временной базы, скажем… — Он еще раз пробежался взглядом по карте. — Скажем, Бирнисиум. — И снова повернулся к Катону. — Завтра в полдень я проинструктирую командиров. Можешь быть свободен, центурион. Да… на выходе скажи моему старшему писцу, чтобы зашел ко мне.
Катон отсалютовал и покинул кабинет, оставив префекта обдумывать его планы.
Вернувшись в командирскую казарму, Катон переоделся в свежую тунику и отправился в баню. При входе в калдариум, помещение для первого омовения, он увидел сидевшего на одной из мраморных скамей Макрона, который, заметив друга, тепло улыбнулся:
— Катон, рад тебя видеть. Как прошла поездка?
Он внимательно выслушал рассказ о встрече с пиратами, а потом, растираясь губкой, спросил:
— Каков он из себе, этот Телемах?
Катон описал пиратского вожака, даже на миг прикрыл глаза и представил его воочию, чтобы не упустить ни малейших деталей.
— Судя по всему, он способный малый. Крепкий, ловко владеющий клинком. И корабли у него содержатся как надо. Конечно, в этом вопросе из меня судья никудышный, но это признал Децим. И ему неведома жалость.
Катон пожал плечами, вспомнив, как Вителлий, когда бирема вскоре после полудня вернулась в Равенну, приказал бойцу выбросить содержимое плетеной шкатулки в воду. Он потряс головой, прогоняя это воспоминание, и продолжил:
— Совершенно ясно, что его люди боятся своего командира.
— Судя по всему, это крепкий орешек, — пробормотал Макрон. — Драка нас ждет серьезная.
— Может быть, — пожал плечами Катон. — Но мне всегда говорили, что вера придает человеку большую стойкость в сражении, чем страх.
Макрон улыбнулся, окунул губку в кадку с теплой водой и выжал Катону на лицо.
— Скажи честно, Катон, ты большой специалист по тому, что движет людьми?
— Думаю, у меня есть об этом некоторое представление, — ответил Катон, утирая воду и пот со лба.
— Ладно, — уступил Макрон, — некоторое представление. Но я тебе так скажу: эти пираты, они вроде нас. Они бойцы, а лучший способ сделать людей настоящими бойцами — суровая дисциплина. А воодушевление, идеи и тому подобное больше подходят для художников или философов-фантазеров вроде…
— Вроде меня?
Макрон пожал плечами:
— Ты сам это сказал. Так что нечего на меня дуться.
— Дуться?
Макрон рассмеялся:
— Ладно, пошли-ка отсюда.
— Куда?
— Как следует выпить, вот куда. У нас сегодня в порту встреча с Анобарбом и Минуцием.
— Да ну?
Предложение друга несколько озадачило Катона.
— Слушай, я устал. Пришел сюда отдохнуть и расслабиться, а ты хочешь заманить меня на попойку и небось до утра…
— Ничего подобного: мы собираемся посидеть чинно-благородно. Минуций хочет познакомить нас со своей женщиной: она, к слову, владелица таверны. — Макрон улыбнулся. — Не женщина, а мечта любого солдата. — Затем он присмотрелся к Катону и поправился: — Я хотел сказать — любого нормального солдата.
— Макрон?
— А?
— Хрен на!
Макрон рассмеялся и хлопнул друга по плечу:
— Так-то оно лучше, паренек. А теперь пошли, а то время идет, а мы не пьем.
Они переоделись в простые, неприметные туники вместо своих форменных красных, поскольку с учетом господствовавших среди населения Равенны настроений военным не стоило привлекать к себе внимание, выскользнули с базы через боковые воротца и, следуя указаниям, полученным от Минуция, двинулись по узким улочкам к портовому предместью. Там было полно питейных заведений, борделей и дешевых, сдававшихся внаем каморок, а на улицах то и дело попадались пьяные моряки и бойцы корабельной пехоты с базы, на которых горожане, собиравшиеся группами у общественных питьевых фонтанов, посматривали откровенно недружелюбно. За порядком в районе следили патрулировавшие улицы немногочисленные провосты.
— Похоже на то, что драка может развязаться в любой момент, — пробормотал Катон. — Может, вернуться от греха подальше в казармы?
— Да ладно тебе! — Макрон подтолкнул друга локтем. — Ты что, кучки сопливых недоростков боишься?
— Представь себе, да, — признался Катон. — Во всяком случае, этих. Потому что, судя по виду, если уж они затеют драку, то будут драться насмерть.
Макрон заохал и сделал вид, будто дрожит.
— Страх какой, надо бы поскорее найти укрытие… Ну, мы почти пришли. Вот и Крабовая улица.
Они свернули на широкую улицу, по обе стороны которой теснились питейные заведения, а от пьяного ора посетителей у Катона чуть уши не заложило. Макрон что-то крикнул ему, силясь перекрыть шум и гам, и указал рукой через дорогу на красовавшуюся над перепачканной стеной броскую вывеску.
— «„Танцующий дельфин“ — мы не разбавляем вино водой», — прочел Катон. — Забавное название.
Центурионы пересекли людную улицу и вошли в таверну. Внутри витал запах дешевых курений, а света тусклые лампы давали ровно столько, сколько требовалось, чтобы посетители могли найти дорогу к стойке или выбраться к нужнику. За стойкой управлялись крепко сбитый, крутой с виду мужчина и рослая седовласая женщина, в настоящий момент отвернувшаяся от входа и разбиравшаяся с пьяным посетителем, вознамерившимся было ее пощупать. Кончилось тем, что на глазах у Катона один из служителей врезал пьянчуге так, что тот рухнул на пол.
Питейный зал был заставлен лавками и столами на козлах, за которыми кучки клиентов пили вино, шумно обсуждая новости или сделки. Вдоль стены тянулись альковы с занавесками, которые можно было задернуть, обеспечив себе некоторую приватность.
— Катон!
Оба центуриона повернулись на голос и увидели Минуция, подзывавшего их из углового, ближайшего к стойке алькова. Напротив него сидел Анобарб, приветствовавший протиснувшихся к ним сквозь толпу пьяниц Макрона и Катона дружеской улыбкой. Они уселись на лавки по обе стороны от видавшего виды стола. Минуций немедленно наполнил две кожаные чаши и передвинул их к центурионам, расплескав часть вина.
— Я уж думал, вы не придете.
— Выпивку я ни за что на свете на пропущу, — отозвался Макрон. — Но мы припозднились, так что нужно вас догонять. Поехали!
Он поднял чашу и отпил вина.
Катон, сидевший возле Анобарба, повернулся к нему:
— Как заживают твои раны?
— Неплохо. Но еще побаливают. Такое впечатление, будто кожа на груди села и нынче годится для человека в половину моего размера.
Катон кивнул:
— Знаю, у меня самого были ожоги. Все будет в порядке, надо только потерпеть.
— Вот и лекарь то же самое говорит. Будь здоров!
Они сдвинули чаши и выпили. Катон с одобрением отметил, что они с Анобарбом родственные души: тот тоже лишь пригубил вина, а не поспешил осушить чашу, как будто другого случая уже не представится.
— Минуций сказал, что тебе уже довелось побывать в плавании, — промолвил Анобарб, поставив чашу.
Катон вскинул на него взгляд:
— Было дело. В патруле.
Анобарб улыбнулся:
— Ну и каковы твои впечатления от жизни на море?
— Какие там впечатления: я всю дорогу маялся от морской болезни.
— А куда плавали-то?
— Да просто патрулировали, — осторожно ответил Катон. — Прошлись у побережья Иллирии и обратно.
— Да ну? — удивился Анобарб. — Мне кажется, в нынешних обстоятельствах, когда свирепствуют пираты, соваться туда небезопасно. А ты, надо думать, непривычен к морю?
Катон покачал головой:
— Плавал до этого пару раз, и мне не понравилось. Да ладно, что мы все обо мне, ты-то как? Раздобыл редкостей для своих клиентов?
— Нет. Торговли сейчас, считай, никакой, но я все равно задержусь, пока полностью не поправлюсь. Возможно, побываю и в других портах вдоль побережья: глядишь, посмотрю, не найдется ли там что для продажи в Риме…
— Ну что ж, надеюсь, это твое путешествие будет удачнее предыдущего.
— Я тоже, — тихо ответил Анобарб. — Удача мне не помешает.
— Эй, ребята! — Макрон подался к ним через стол. — Давайте выпьем, мы ведь в питейном заведении! Предлагаю тост за женщину Минуция, да благословят ее боги!
Чаши сдвинулись, на стол пролилось еще больше вина, но остальное, как положено в таких случаях, осушили до дна. Вино, к удивлению Катона, было пристойного качества, и молодому центуриону хотелось, чтобы Макрон тоже смог оценить его вкус. Но тому, похоже, было не до букета: они с Минуцием уже прикончили первый кувшин и Макрон поднялся с лавки:
— Теперь я угощаю!
— Здесь это без надобности, — улыбнулся Минуций. Усадив гостя обратно на скамью, он полез под стол и вытащил оттуда второй кувшин.
Глаза Макрона расширились.
— И много их там у тебя?
— Ну, нам до поры до времени хватит. Выпьем!
— А где твоя женщина? — Макрон огляделся по сторонам, но стойку от него загораживала толпа посетителей. — Где она? Хочу ее обнять.
— Обнимешь еще, она подойдет к нам позже. Когда тут все малость поутихнет.
— Тогда ладно. — Макрон повернулся к остальным. — Эй, слышали новости?
— Что за новости? — поинтересовался Анобарб.
— Префект собирается задать жару пиратам. Весь флот и корабельная пехота отправятся в Иллирию охотиться за ублюдками.
Катон подался через стол и положил руку на запястье друга:
— Макрон!
— Чего?
— Это не для всеобщего сведения.
— Чего-чего? — не понял Макрон.
— Предполагается, что это тайна.
— Тайна? От кого тайна? Как только мы начнем загружать корабли, все, один хрен, станет ясно для каждого.
— Это не имеет значения. Префект хочет, чтобы пираты узнали о походе только тогда, когда им будет уже поздно что-то предпринимать.
— Но ведь мне ты сказал.
— Тебе я верил.
Макрон виновато поежился:
— Ладно, понял. Извини, парень. Все равно, кроме нас четверых, никто об этом не узнает, верно ведь, ребята?
— Само собой, — улыбнулся Минуций. — Мы сейчас принесем клятву и скрепим ее тостом.