— Ладно… — Туллий, похоже, сомневался. — Пойдем, Антоний.
Дождавшись, когда двое центурионов покинут палатку, Макрон обернулся к Катону:
— Скажи по правде, не больно-то все это обнадеживает, да?
Катон пожал плечами:
— После всего, с чем мне пришлось столкнуться за последние дни, нынешнее положение кажется очень даже выигрышным.
— Ты, черт возьми, оптимист, как всегда, — хмыкнул Макрон.
— Но все равно, пока Туллий не послал за нами, мне необходимо тут кое-что уладить.
— Что именно?
— Нужно, чтобы Непот остался здесь караулить Максимия с Феликсом. Если ты посторожишь, командир, я схожу, дам ему нужные распоряжения.
— Валяй.
Макрон подошел к пологу и украдкой выглянул наружу. Поблизости никого не было, лишь вдали между палатками маячили фигуры. Солдаты строились, готовясь выступить из крепости. Макрон оглянулся на Катона и увидел, как молодой центурион что-то тихо, но настойчиво втолковывает Непоту. Что именно, Макрон не слышал. Непот выслушал внимательно, потом покачал головой.
— Ты должен! — повысил голос Катон, после чего оглянулся, бросил быстрый взгляд на Макрона и снова заговорил с солдатом. Наконец он закончил свой инструктаж, и легионер медленно кивнул. Центурион похлопал Непота по плечу и, сказав ему еще несколько ободряющих слов, повернулся и медленно пошел к Макрону.
— Что-то твой Непот вроде бы не рад.
Катон испытующе посмотрел на него и пожал плечами.
— Не больно-то ему охота здесь оставаться.
— Я заметил.
— Удивляться нечему, — улыбнулся Катон. — Какая радость торчать здесь, когда вся когорта уходит из крепости?
— Честно говоря, — пробормотал Макрон, — я даже не знаю, что лучше. А ты уверен, что твой Непот не переметнется на другую сторону?
Катон издал сухой смешок и оглянулся в сторону Непота, тихо удалявшегося обратно, в спальный отсек командирской палатки.
— Ну я бы сказал, что это очень даже возможно.
Как только когорта построилась перед главными воротами, центурион Туллий сообщил личному составу, что он получил указания от командира когорты организовать оборону дороги, а центурион Феликс добровольно вызвался отправиться гонцом к Веспасиану и доложить тому о положении, в котором оказалась когорта. Кроме того, Туллий объяснил, что ввиду опасности, грозящей когорте со стороны превосходящих вражеских сил, Максимий посчитал, что в такой ситуации дóрог каждый меч, и приказал освободить находившихся под стражей центурионов. Макрон примет командование над Четвертой центурией, подразделением Феликса, а Катон снова поведет в бой свою Шестую центурию. Оба командира тут же выступили вперед, и Туллий официально представил их как командиров. Легионеры недолго дивились такому решению командира, им стало не до того: Туллий приказал выступать, и когорта центурия за центурией двинулась за ворота крепости и дальше по дороге, ведущей к болотам.
Оптион Септим, назначенный Максимием на место Фигула, шел шаг в шаг с Катоном, время от времени поглядывая на центуриона угрюмо и недружелюбно, и Катон очень хорошо его понимал. Этот малый только-только распробовал на вкус, что значит быть командиром, и теперь, оттесненный на второй план, просто не мог скрыть разочарования и огорчения. Катон решил, что его нужно занять делом, тогда будет не до обид.
— Септим, ты посмотри, как они плетутся. Ну-ка, пусть подтянутся.
Оптион выбежал из строя и разразился бранью в адрес марширующих солдат, а каждому, кто отставал, не выдерживая положенного расстояния перед идущими впереди, доставалось жезлом. Рукоприкладство было явно излишним, но Катон заставил себя не вмешиваться: разногласия между командирами для центурии последнее дело. Пусть Септим срывает злость на солдатах. Чем больше они будут ненавидеть Септима, тем лучше станут относиться к своему заново назначенному центуриону.
Катон испытывал странное чувство, вновь командуя солдатами, которых вел в бой еще при форсировании Тамесиса. В последний раз они не сумели сдержать врага, в результате чего Катон стал жертвой децимации, но, если они не устоят сегодня, смерть настигнет уже не каждого десятого, а их всех. «А если устоят?» — Катон мрачно усмехнулся. Чем бы все ни обернулось, над ним продолжал тяготеть смертный приговор, и, скорее всего, его так или иначе казнят. Ну а если и помилуют, то вышвырнут из армии.
На Катона накатил гнев, но юноша усилием воли выбросил из головы мысли о будущем. Сейчас было не до того, следовало полностью сосредоточиться на настоящем.
Общее удивление от того, что Катон временно восстановлен в должности, усиливалось тем фактом, что приказ отдан от имени командира когорты — отъявленного ненавистника приговоренных беглецов, который все последнее время охотился за ними прямо-таки с изуверским остервенением. Когда Катон появился на месте сбора, на лицах большинства легионеров отразилось изумление, но были и те, кто смотрел на него с негодованием и, хуже того, с подозрением. И то сказать — грязный, с всклокоченными волосами и косматой бородой, он, мягко говоря, мало походил на центуриона. Правда, Катону удалось забрать у интенданта когорты свой чешуйчатый панцирь и прочее снаряжение, что стало дополнительным поводом для возмущения, потому как интендант уже намеревался за приличную сумму продать доспехи сгинувшего неведомо куда беглеца. Но недовольство некоторых сослуживцев разве что слегка омрачало чувство глубокого удовлетворения, которое испытал Катон, вновь надев на себя доспехи, прицепив к поясу меч и взяв в руки тяжелый щит. Одного этого хватило, чтобы почти полностью вытеснить из его сознания все страдания, тяготы и опасности последнего времени. Почти.
— Командир?
Катон поднял глаза и увидел человека, который бежал к нему со стороны головы колонны и сейчас как раз поднялся на вершину небольшого холма. Когда бегун поравнялся с Шестой центурией, центурион выступил из строя ему навстречу.
— Командир, центурион Туллий велел передать, что показались Корд и его люди.
Отреагировав на это предостережение улыбкой, Катон кивнул гонцу:
— Поблагодари его от моего имени и сообщи, что я в курсе событий.
Ответ Катона, видимо, показался гонцу странным, ибо он нахмурился:
— Командир?
— Просто перескажи ему в точности мои слова.
— Есть, командир.
Отдав честь, легионер повернулся и припустил к головной части колонны, где находился центурион Туллий. То, что когорту возглавлял этот немолодой человек, тревожило Катона, однако в сложившейся ситуации другого выхода не было. Уже само по себе рискованно было лишать Максимия командования, и, уж конечно, любая попытка Макрона или Катона встать во главе когорты была бы обречена на провал. Туллий, первый по старшинству после Максимия, был единственным, кто мог заменить его, не вызывая лишних подозрений, а стало быть, без него не обойтись.
Когда хвост колонны взошел на вершину пологого холма, Катон глянул вперед и увидел в отдалении фигуры Корда и его людей, старательно углублявших ров, который пересекал уходившую вглубь болота дорогу. Чтобы как-то отличаться от рядовых, исполняющий обязанности центуриона надел алый плащ, и Катон мимоходом подумал, уж не из Макронова ли сундука он его прибрал, присвоив одежду центуриона с такой же легкостью, как и его командный пост.
Тут же Катон рассердился на себя за эту мысль, сочтя ее несправедливой.
— Ведь Корд просто-напросто исполнял приказ, — сказал себе Катон, — а то, что он исполнил этот приказ с удовольствием, не столь уж важно.
Новоприбывшие центурии разошлись по обе стороны дороги, после чего солдатам велели сложить на землю щиты и копья и подойти к повозке, где им стали раздавать кирки и лопаты.
Командиры разводили солдат по участкам и давали задания: ров следовало углубить и расширить, а выбранную из него землю использовать, чтобы увеличить высоту вала.
— Твои ребята, Катон, обойдутся без инструментов, — промолвил Туллий, когда Шестая центурия подошла к месту проведения работ. — Твоя центурия пойдет в передовой заслон. Ты проследуешь по дороге на полмили дальше и перекроешь ее. Твоей задачей будет выиграть время, чтобы мы успели как следует укрепить позиции. Как только увидишь врага, пришли ко мне гонца.
— Будет исполнено, командир. Как долго нам их сдерживать?
— Сколько сможете. Если мы закончим работы до появления Каратака, я сам пошлю гонца и отзову тебя назад. Тогда ты оставишь на дороге лишь маленький пикет, а сам с солдатами отойдешь назад. Все понял?
Катон кивнул. За плечом Туллия он приметил шагавшего прямо к ним Корда. Узнав Катона, исполняющий обязанности центуриона запнулся:
— Что здесь вообще происходит?
Туллий обернулся, гневно уставившись на него:
— Это ты меня спрашиваешь?
Корд оторвал взгляд от Катона, и тут его внимание привлек Макрон: его бывший командир зычно отдавал приказы бойцам Четвертой центурии. Глаза Корда сузились, он снова повернулся к Туллию и с подозрением спросил:
— Что здесь происходит, командир? И где центурион Максимий?
Туллий кивнул в направлении крепости:
— Он послал нас вперед. Сказал, что прибудет потом.
— Вот как? — Корд оглянулся на остальных командиров и, поймав взгляд Антония, спросил: — Где Максимий?
Антоний, взглянув для уверенности на Туллия, подтвердил:
— Сказали же тебе. В крепости.
— В крепости… понятно. Понятно. Получается, в то время как когорте предстоит сразиться с превосходящими силами противника, командир занимается в крепости какой-то ерундой… так, что ли?
Катон понял, что Антоний им больше не помощник и что Туллию не справиться с осложнившейся ситуацией. Поэтом он выступил вперед и встал перед Кордом, держа руку на рукояти меча.
— Ты получил приказ, Корд. Возвращайся к работе.
Исполняющий обязанности центуриона уставился на него с нескрываемым презрением:
— Я не намерен выслушивать приказы осужденных, а уж тем более осужденных мальчишек.
Подступив к нему чуть ближе, Катон без лишних слов выхватил меч и приставил острие к подмышке Корда. Никто из легионеров ничего не заметил, поскольку на обоих командирах были широкие плащи. Лицо Катона оказалось всего в нескольких дюймах от рябой физиономии Корда. От того сильно разило дешевым вином.