Вижу, дружище, всё вижу. Сейчас будем решать, что же со всем этим делать.
Выбравшись наружу, вытянул за собою стоявший до того между креслами стволом вверх «Яровит». Вскинул к плечу, осматриваясь через окуляр прицела. На мосту, метрах в двухстах от нас, копошились заражённые. Движения их были нечеловеческими: резкими, будто рывки готовой порваться от напряжения заведённой пружины. Так, наверное, попробуем по старой схеме: ещё метров на сто подкачу, и начну расчищать нам дорогу, благо, магазины снова все снаряжены, а тварей там сейчас куда меньше, чем в «Оазисе» было.
Ага, как бы не так! Американский инженер Эдвард Мёрфи был чертовски прав: «Если что-то может пойти не так, оно пойдёт не так»… Из-за корпуса старенького черного «Кайрона», протаранившего отбойник метрах в пятидесяти впереди, поднялся залитый давно засохшей кровью тощий мужик в рваной джинсовой куртке, повернул голову в сторону «Соболя» и завыл дурноматом, запрокинув голову и дёргая крупным кадыком. Вот откуда ты взялся тут на нашу голову, такой горластый?
Вот же ж сука, а! Он ведь всю кодлу на мосту своими воплями на уши поставил! Свалив крикуна несколькими пулями в грудь, я закинул в машину карабин и запрыгнул следом сам.
— Держитесь все, кто за что сможет! — рыкнул я и нажал на газ.
Двигатель взревел. «Соболь» покатил вперёд, медленно, но верно набирая скорость. Ну, да — не болид «Формулы» он у нас ни разу. Зато вместительный. Заражённые от моста уже во всю прыть мчались в сторону машины, но я, насколько мог аккуратно, лавировал между ними. Не хватало ещё тут в аварию влететь, заглохнуть и встать. Доживём — поставлю «кенгурятник» и таранный бампер, вот тогда в «Кармагеддон»* и сыграем. А пока нужно быть осторожнее. Как ни старался, троих всё же сбил, к счастью — только по касательной зацепил, без серьезных повреждений для микроавтобуса и, похоже, для тварей тоже. Пропотел вмиг аж до трусов, но микроавтобус наш через мост всё же проскочил, оставляя орущих на разные голоса упырей где-то позади.
*«Кармагеддон» — компьютерная игра 1997 года, аркадная гонка на выживание, одной из особенностей игрового процесса которой была необходимость для получения очков сбивать прохожих во время гонки.
— Кажется, отстали! — выдохнула Катя, развернувшись и даже привстав коленями на кресло, пытаясь заглянуть в окно багажной двери.
— Точно отстали, — прогудел из салона Олег. — Но я тут чуть «личинку» не отложил. Отморозок ты, Серёжа, вот что я тебе сказать хотел.
Мишка с Колькой захрюкали-захихикали в два голоса. И даже Молчун наш, как я про себя начал называть по-прежнему остававшегося безымянным молчаливого мальчишку, несмело улыбнулся. Хороший признак, начал оживать пацан.
В сторону Кронштадта я пошел по КАДу, мимо Новоселья и Горбунков, не сворачивая в сторону Стрельны и Петергофа. Да ещё и желание в сторону Красного Села свернуть в себе едва подавил. Туда мне тоже нужно, но — не сегодня, не с толпой гражданский за плечами. А вот позже я туда обязательно наведаюсь, дело у меня там.
Возможно, на КАДе больше машин и риска влететь в образовавшиеся из-за аварий заторы, зато в городах абсолютно точно больше зараженных. А тут почти нормально: три полосы, не считая периодически появляющегося «дублера» и по нашей стороне во всех населенных пунктах — пятиметровые стены шумоотражающих экранов.
Правда, на противоположном «берегу» такие стены были далеко не везде. Зараженные на наш проносившийся мимо «Соболь» даже отреагировать толком не успевали, а чтоб до нас добраться им пришлось бы перелезть через два высоких отбойника и три полосы встречной стороны КАДа, вот только… Смотреть по сторонам и видеть нам это не мешало. Жилые многоэтажки, щерящиеся выбитыми провалами окон, разбитые машины, пожарища. Тварей на улицах… Словом, веселья и бодрости духа такие картины нам точно не добавили.
Зато доехали довольно быстро и почти без затруднений. Уже когда перед ведущей на Кронштадт дамбой ушли влево, на Малую Ижору, Бронну и Дубки, пришлось снова немного порыскать по узким деревенским улочкам, уворачиваясь от вездесущих упырей. Но, кто молодец? Серёжа — молодец! Снова умудрился проскочить без серьёзных повреждений. А зеркала заднего вида и правая фара… Ну — зеркала, ну — фара… Думаю, новые найдем, всё же «Соболь» — не «Мазератти», в конце концов. Когда не доезжая Большой Ижоры мы, повинуясь указаниям навигатора, ушли влево, в леса, в которых пряталась войсковая часть «секретных морпехов», так и вовсе дышать стало значительно легче. И в прямом смысле: пропала, наконец, уже доставшая в край вонь гари и разложения, и в переносном, образно говоря.
И совсем меня отпустило, когда вдалеке показались сложенная из бетонных блоков «избушка на курьих ножках» блок-поста, перегораживающий дорогу полосатый шлагбаум и капонир со стареньким «бэтээром»-«восьмидесяткой». Чуть на слезу не пробило, ей-богу.
Блок-пост реально был похож на то ли на избу Бабы-Яги, то ли на старинный пост-«стакан» ГАИ времён Советского Союза, разве что размерами больше и из бетонных конструкций. Не приземистый и вросший в землю, как на Кавказе в пору КТО, а, наоборот, приподнятый над поверхностью. Что логично, с учетом реалий. Даже если толпа зараженных внезапно навалится — забрались наверх, подняли лестницу и можно сидеть, ждать подмоги, отстреливая упырей с безопасной высоты в пять-шесть метров. И еще одна странность меня зацепила: рядом с капониром был установлен на столбе уличный рекламный светодиодный LED-экран. Вот только вместо рекламных роликов он демонстрировал здоровенные оранжевые цифры — «8873». Это что такое вообще?
Бронетранспортёр развернул в нашу сторону башню, а вышедший на середину дороги боец выставил вперед раскрытую ладонь, приказывая остановиться.
— Остановитесь! Пока сидим внутри смирно, готовимся по команде выходить по одному для досмотра!
— Так мы ж не заражённые, — начал было открывать боковую дверь Олег, но подняв взгляд на смотревший точно ему в лицо раструб КПВТ, стушевался, замолчал и сдал назад, в салон.
— Вы откуда такие красивые, товарищи большевики? — уже несколько дружелюбнее поинтересовался у меня часовой, разглядевший рядом со мной Катю и укачивающую проснувшегося сына Лидию.
— Из города-героя Ленинграда, колыбели трёх революций, откуда ж ещё, — развёл руками я.
— Смешно, — широко улыбнулся морпех. — Только, сдаётся мне, что фальшивые вы большевики, не настоящие.
Ах вот ты как? Ладно, сейчас я тебе покажу «фальшивые», благо, Кирюша проснулся уже.
— Это мы-то не настоящие⁈ — притворно возмутился я и нажал на кнопку автомагнитолы.
И Лееееенин — такой молодой,
И юный Октябрь впереди!
Взвыла колонка на крыше «Соболя» голосом Кобзона. Часовой в первое мгновение аж присел, но тут же осознал, насколько нелепо выглядит и снова принял вид гордый и невозмутимый.
— Вот теперь — верю. Давайте, товарищи большевики, по одному — выходим. Если оружие есть — берите с собой, но держите в левой руке стволом вниз или из кобуры не вынимайте.
А мы чего? А мы ничего! Мы — понятливые. Нам сказали — мы сделаем.
— Один момент, дружище. У нас в машине пожилая женщина, у неё с ногой всё не очень хорошо. Мальчишки наши ей выбраться помогут?
Часовой молча кивнул, мол, принял, понял, нормально всё.
— Эй, Чибис, это что тут у тебя за концерт по заявкам?
От блок-поста к нам спешит молодой крепкий парень со звёздами старшего лейтенанта на погонах-хлястиках, торчащих из-под плечевых лямок бронежилета.
— А это, тащ старший лейтенант, походу, сборная КПРФ по стрелковому спорту, — продолжает «давить лыбу» часовой.
А, ну да, выглядим мы сейчас очень колоритно. Поутру почему-то никто не стал менять выданные мною «тактикульные» штаны и худи с логотипом «Полигона» на свою прежнюю одежды. Даже Надежда Семёновна в них осталась. Нет, с Олегом всё ясно, его пиджак и брюки прямиком в мусорку пошли. А остальные-то чего? Или вещи высохнуть до конца не успели?
— Дядь Серёж, мы доехали? — спросил вдруг тихонечко Молчун.
Я огляделся, прислушался к негромкому стрекотанию генератора, стоящего где-то за зданием поста, принюхался к витавшему в воздухе дымку и запаху гречки с тушенкой от полевой кухни, смешивающемуся с солярным выхлопом и ароматом соснового леса. Поглядел на двух бойцов, волокущих откуда-то и куда-то очень характерного вида деревянный ящик цвета хаки и кивнул.
— Доехали.
Глава 10
Сначала был карантин. Хотя, зачем он — я так и не понял. Весь мой опыт, все знания по данному вопросу сходились на том, что обращение человека в дикую и совершенно не симпатичную плотоядную тварь происходит очень быстро, практически мгновенно. Но, с другой стороны, а много ли я вообще знаю о происходящем вокруг? Поэтому положенные три часа в карантине отсидел молча, не выражая ни малейшего недовольства. Опять же, за время «отсидки» у нас всех не только кровь на какие-то анализы взяли, но и покормили. Всё та же гречка с тушняком и едва сладкий чай, всё в пластмассовых тарелках и стаканах синего и красного цвета. Ложки, разумеется, алюминиевые, хорошо хоть новые, а не гнутые и перекрученные. Приступ ностальгии по годам армейской службы, нахлобучивший меня на КПП, только усилился.
Потом за нами пришли. Сначала — медики, которые куда-то чуть не на руках унесли Лиду с младенцем и на добытом мною кресле-каталке укатили Надежду Семёновну. А за остальными явился лейтенант-морпех и стал по одному вызывать в кабинет для «индивидуальной беседы». Сначала Катю, за ней — пацанов, после — Олега. Я пошел с ним собеседоваться последним.
— Фамилия, имя, отчество? — заполняющий в принесенном ноутбуке мой опросный лист «летёха» деловит и собран. Молодец, представляю, насколько быстро и сильно подобная тоскливая рутина может задолбать даже самого ответственного.
— Селезнёв Сергей Игоревич.
— Год и дата рождения?
— Восемьдесят пятый, 20 октября.
— Есть с собой какие-то документы, подтверждающие личность?