Он стоял в столовой. Слева была кухня. Он шагнул в комнату, стараясь не быть заметным с заднего двора, и решил проверить лодыжку. Задрал штанину и чуть не заплакал от радости, увидев, что высокие берцы кожаных ботинок не дали зубам добраться до кожи. Для большей верности проверил пальцем, что кожа не пострадала. Вздохнул.
- Ну, вот я и добрался, детка.
Упав на колени, сделал глубокий вздох. Казалось невероятным, что у него, наконец, есть время перевести дыхание. Адреналин начал покидать изможденное тело, и он зевнул. Блейк был готов уснуть даже на этом грязном плиточном полу.
Нет. Нужно убедиться, что в доме безопасно, а потом он должен подняться наверх и поискать остальных. То, что он уцелел после забега через четыре двора, еще не значит, что он сможет здесь выжить. Ему нужно еще вернуться в Миллвуд, к Холли.
- Верно, - прошептал сам себе Блейк. Он поднялся на ноги и отряхнул колени. Размял уже начинающие болеть мышцы, затем вышел из кухни, чтобы проверить остальное убежище.
17
Эрик стоял в темноте. Пот выступил на лбу и стекал по лицу. Осторожно пробираясь по короткому коридору, он прислушался, нет ли на складе какого-нибудь шума. Но там было тихо. Может, он и думал, что тишина должна успокаивать, но это не тот случай. Он знал, что тишина означает лишь, что нападавшие затаились и ждут. От этой мысли по коже забегали мурашки.
Когда он достал из кармана маленький стальной фонарик и включил, все стало только хуже. Тонкий луч прорезал тьму. Скользящий свет фонарика напомнил ему последнюю ночь в Чикаго.
- Вот, черт, - выдохнул он.
Он очнулся под столом, ободранные плечи кровоточили. Кожа горела от глубоких царапин, и он знал, что они оставлены ногтями Рене. Эрик потрогал их. Они были клейкими от подсыхающей крови.
Он сел, и вспыхнувшая боль в спине и голове вызвала воспоминания. Господи, ему нужна дорожка. Кокаин, оставшийся в организме, начал шипеть, как мокрая сигарета, а не потрескивал как белый ток. Иначе он вскочил бы, нашел Рене, и трахнул. Может, на этот раз в задницу.
Он побрел на кухню, нащупывая дорогу в темноте. Он оставил свой пакетик с порошком на стойке - там с лихвой бы хватило им на весь уикенд. Он нюхнет чуток, а потом найдет Рене.
Где же она? В доме было тихо. Девчонка, наверно, где-то прячется.
Он ухватился за стойку и пошарил там, где, как ему казалось, он оставил пакетик. Медленно выпрямился и пробежал руками по мраморной столешнице. Ничего, только немного песчаного налета, похожего на кокс. Он вдохнул порошок с пальцев. Да, точно кокаин. Это немного подпитало его, но лишь настолько, что желание стало еще ярче. Нужно нюхнуть дорожку, пока он не слетел с катушек.
Пальцы пошарили по мрамору в поисках пакетика. Он должен быть здесь. Какого хрена? Не мог же он сам встать и уйти, и утащить его никто не мог.
Но такого же не может быть, верно? Чтобы кто-то удрал с его пакетиком?
- Рене?
Ответа нет.
Он оглядел кухню, но в темноте виднелись лишь неясные силуэты. Гребаная полуночная вечеринка. Гениальная идея ровно до того момента, как ему потребовалось нюхнуть, и он не может найти, где. Боже, Рене решила поводить его за нос? Это вовсе не смешно.
Эрик стоял на кухне. Где-то здесь должен быть фонарик. В ящике стола или в шкафу под раковиной. Отлично, пусть он еще порежет себе руки, пока будет нащупывать волшебную осветительную палочку.
- Рене! Эй, где этот гребаный кокс?
Его голос эхом разнесся по дому, но ответа не последовало. Боже, да она с ума его сведет!
От гнева и отчаяния он сжал кулаки. Какого черта он должен возиться с этой хренью? Чтобы найти Рене, ему нужен свет, а найти свет он может лишь чудом. Из горла вырвался рык. Эрик подумал, что если он не разберется с этим бардаком через несколько секунд, то закричит уже в полный голос.
Нарастающий крик сменился хохотом, когда он вспомнил про холодильник. Это был не добрый смех, а пустой, дрожащий, холодный звук, скачущий по кухне, как костяной биллиардный шар. Он вызвал дикую дрожь в руках. Эрик решил несколько минут не шуметь.
Пробравшись на ощупь мимо мойки и плиты, он оказался у холодильника. Схватился за обе ручки и открыл одновременно и холодильник и морозильную камеру. Болезненно-бледный свет хлынул в кухню.
- Вот до чего довело это правило, - пробормотал он. Пожал плечами. К черту эту "Полуночную вечеринку"! Какой в ней толк, если он не может найти ни свою заначку, ни телку? Это никуда не годится!
Сначала он проверил под раковиной, нашел коллекцию чистящих средств, аккуратно сложенные салфетки, ручные полотенца, которыми, похоже, пользовалась только уборщица. Еще там стояла коробка с металлическими вехотками, но фонарика не было. Не было даже свечей и спичек.
В других шкафах то же самое. Он принялся за выдвижные ящики, и в третьем нашел то, что искал. Рядом с коллекцией ручек и блокнотов лежал маленький "Мэглайт". Эрик схватил его и повернул наконечник, пока не зажглась лампочка. Фонарик светил ярко. Батарейки, похоже, были новые.
- Эй, там, Рене! Можешь бежать, но тебе не скрыться.
Он закрыл холодильник. Луч фонарика рассекал тьму кухни как лезвие сабли. Он взмахнул им несколько раз, имитируя ртом свист светового меча, и захихикал. Окей, похоже, кокс еще полностью не выветрился.
Он вышел из кухни и провел лучом фонарика по столовой. Увидел разбитые тарелки и пятно от красного вина, но Рене там не было. Хотя это еще не повод для беспокойства. Она его разыгрывает. Наверно, пытается его напугать. Выпрыгнет сейчас с воплем из шкафа или что-то типа того. А может, пойдет за ним следом, потом протянет сзади руку, схватит за член и начнет дрочить. Он бы не стал возражать. Может, был бы с ней на этот раз чуть нежнее. Хотя, она наверняка возненавидела бы его за это. Да и фиг с ним. Пищу для размышления он даст ей потом.
Из столовой он двинулся в коридор. Если она и ушла куда-то, то наверняка в спальню. Там она всегда любила проводить много времени в первую ночь их уикендов. Остальные комнаты вступали в эксплуатацию обычно лишь на следующее утро.
- Я тебя обязательно найду, - крикнул он в темный коридор. - Это лишь вопрос времени, детка. Я иду, и когда я тебя найду, тебе придется многое объяснять.
Его лицо растянулось в улыбке. Как только он вдохнет пару дорожек, вечеринку можно будет снова продолжать.
Он крался по коридору так тихо, как только мог. Пол почти не скрипел под подошвами босых ног. Она не услышит его приближение.
- Это верно, детка, - прошептал он. - Я иду за тобой.
Он подкрался к двери спальни, чуть присев. С трудом сдержал рвущийся наружу смех. Ему меньше всего хотелось выдать себя. Даже если Рене знала, что он идет, он мечтал устроить ей небольшую встряску.
Эрик прикрыл фонарик рукой. Света, пробивающегося сквозь пальцы, хватало, чтобы разглядеть в темноте дверь. Он остановился в паре футов от нее, чтобы перевести дух и решить, что он собирается делать.
Выставил вперед левую ногу и поднял обе руки над головой. Вскинул "Мэглайт" как меч, и с ревом убрал с него руку, выпуская луч света. Ударом ноги распахнул дверь и ворвался в спальню, словно беглый маньяк.
Но Рене не закричала. Она вообще не издала ни звука, не подпрыгнула, ни съежилась. Никак не показала, что знала о его приближении. Она лежала на кровати, голая и неподвижная, уставившись остекленевшими глазами в потолок. Нос и рот - в запекшейся крови.
У Эрика в животе появилась какая-то тяжесть. Внутренности сжались, сердце, словно оборвалось. На теле выступил пот, и ему вдруг стало холодно. Он пытался пошевельнуться, но не смог. Он стоял в дверях, голый и покрытый царапинами. Глаза красные и влажные. Нос течет и просит порошка. Когда он попытался что-то сказать, в горле лишь что-то щелкнуло.
Он смотрел на распростертое тело Рене, стараясь осмыслить произошедшее и понять, что ему делать. Кокс из его пакетика был высыпан на прикроватную тумбочку в кучку размером с женский кулачок. Из кучки тянулось несколько неаккуратных дорожек, а неясный отпечаток носа в этом маленьком "сугробе" говорил сам за себя. Она пожадничала, буквально нырнула в него с головой.
- Вот, черт. - Он задумался, сколько кокса могло находиться в организме девушки. Какая волшебная доза отправила ее, словно бумажного змея, в полет, в котором она разбилась и сгорела?
Он неуверенно шагнул вперед. В голове вдруг возник вопрос - что он делает? Он должен убедиться, действительно ли она мертва. Может, она еще дышит. Может, еще есть пульс. В этом случае, он вызовет скорую и тут же сделает ноги. Он бы остался, но он не хочет в тюрьму за ее ошибку.
Эрик снова поклялся себе завязать, и почти поверил в это.
Он опять посмотрел на тело Рене, и понял, что стоит над ней. Осторожно протянул руку и взял ее за запястье. На ощупь тело было холодным, и он решил, что это недобрый знак. Пробежал большим пальцем по внутренней стороне запястья, но пульса не нащупал, поэтому наклонился и поднес ухо к ее носу и рту. На какое-то время застыл там, пытаясь расслышать хотя бы слабое дыхание, хоть что-то кроме стука крови в собственных ушах. Но ничего не почувствовал и не услышал. Не отреагировала она и когда он помахал рукой у нее перед глазами. Он больше не мог отрицать смерть Рене. Его кишки сжались еще сильнее.
Эрик выпрямился, не сводя глаз с обмякшего, бледного тела. Его бросало то в жар, то в холод. Он крепко сжал зубы. Если б он открыл рот, то закричал бы. Дыхание со свистом вырывалось через нос, но воздуха не хватало. Паника горячей пеленой окутала тело, и грозила задушить.
Нужно уходить. Других вариантов нет. Рене была мертва, и только Богу известно, как долго. Он не мог сделать для нее ничего. Медикам скорой придется лишь натянуть простыню ей на лицо.
Ему нужно забирать свое дерьмо и валить. Муж Рене найдет ее днем в понедельник, и тогда ему придется все расхлебывать. Если парень не догадывался, что жена плотно сидела на коксе, то сейчас самое время узнать. Конечно, ему придется нелегко, но, может, ему нужно было внимательнее присмотреться к своей женушке, тогда б он понял, чем она занимается в его отсутствие.