– Ax вот как! – взволнованно воскликнула Кейт и, забравшись с коленями на табурет, перегнулась к миссис Мей. – Значит, вы всё-таки там были? Вот откуда вы всё это знаете. Вы их тоже видели!
– Нет-нет, – пошла на попятную миссис Мей, немного отодвигаясь. – Я их никогда не видела. Ни разу!
– Но вы там были? Вы что-то знаете! Вижу, что знаете.
– Да, я там была. – Миссис Мей посмотрела прямо в горевшие нетерпением глаза Кейт: казалось, её что-то смущало, она чуть ли не чувствовала себя виноватой. – Хорошо, – согласилась она наконец, – я расскажу, но ни за что не ручаюсь. Я приехала туда как раз перед тем, как тётю Софи забрали в больницу. Я знала, что дом продадут, поэтому…
Миссис Мей опять заколебалась, затем, помолчав, смущённо продолжила:
– Я вынула всю мебель из кукольного дома, положила в наволочку и отнесла туда. И на свои карманные деньги купила кое-что: чай и кофейные зёрна… и соль, и перец, и гвоздику, и большой пакет сахара. И взяла целый ворох шёлковых лоскутков, которые остались, когда мы шили лоскутное одеяло. И немного рыбьих косточек на иголки. Я положила туда крошечный напёрсток, который был в моём куске рождественского пирога, и целый набор щипчиков и тарелочек из цветной фольги, которые были в коробке из-под шоколадных конфет…
– Но вы их ни разу не видели?
– Нет. Ни разу. Я просидела несколько часов на склоне под живой изгородью из боярышника. Мне очень нравился этот склон: отовсюду торчали перекрученные корни, в песке были ямки, там росла лесная фиалка, и первоцвет, и ранняя смолка. С самого верха склона было видно на много миль кругом – и поля, и леса, и долины, и извилистые просёлочные дороги, и трубы большого дома.
– Может быть, вы сидели не там, где надо?
– Не думаю. Сидя так в траве, глядя на жуков и муравьёв, я нашла необычный жёлудь: гладкий и сухой, с пробуравленной дырочкой сбоку и срезанной верхушкой…
– Чайник! – воскликнула Кейт.
– Думаю, что да. Я всё кругом обыскала, но носика из пёрышка так и не нашла. Тогда я принялась их звать: кричала во все норки и дыры… как раньше брат, – но мне никто не ответил. А когда я пришла туда на следующий день, наволочка исчезла.
– И всё, что в ней, тоже?
– Да. То, что в ней, тоже. Я обшарила всё вокруг: вдруг увижу шёлковый лоскут или зёрнышко кофе, – но так ничего и не нашла. Конечно, кто-то мог проходить мимо и унести наволочку со всем содержимым, но именно в тот день, – улыбнулась миссис Мей, – я и почуяла запах тушёного мяса.
– А когда вы нашли дневник Арриэтты? – спросила Кейт.
Миссис Мей опять положила шитьё, щёки её порозовели от смущения.
– Кейт, почему ты об этом спрашиваешь?
– Я догадалась, что есть что-то такое, о чём вы не хотите мне говорить. Например, что вы прочитали чужой дневник.
– Не дневник, – поправила её миссис Мей поспешно, теперь вовсе залившись краской. – Я нашла книжечку под названием «Памятные заметки», ту, с пустыми страницами. Там Арриэтта про всё это и написала. И не тогда, а через три недели… накануне того дня, когда уехала оттуда насовсем.
Несколько минут Кейт сидела молча, во все глаза глядя на миссис Мей, наконец протяжно вздохнула.
– Но это же всё доказывает подземный зал и всё остальное.
– Не совсем, – возразила миссис Мей.
– Почему?
– Арриэтта писала букву «е» как маленький месяц с чёрточкой посредине.
– Ну и что из того? – не поняла Кейт.
Миссис Мей рассмеялась и снова взялась за шитьё.
– Мой брат тоже писал эту букву так.