Он поднял глаза на круглую ручку ящика с инструментами.
– Червяком и червячным колесом?.. – недоумевающе переспросила Хомили. – Червяком? – повторила она, словно не веря своим ушам.
Арриэтта, бывшая к этому времени в курсе всего, что касалось воздухоплавания, и знакомая с различными лебёдками, громко рассмеялась.
– Это такая штука, – объяснила она, – которая помогает поднимать тяжесть… ну, например, ты поворачиваешь ручку… – Она резко остановилась, в уме внезапно мелькнула любопытная мысль. – Папа, – взволнованно позвала Арриэтта отца, – как насчёт музыкальной шкатулки?
– Музыкальной шкатулки? – тупо повторил Под.
Арриэтта кивнула. И тут до него дошло, о чём она говорит. Лицо его просияло.
– То, что нам нужно! – воскликнул он. – Ты попала в самую точку. Это нам и вал, и рукоятка, и червяк, и червячное колесо, и всё остальное!
Глава девятнадцатая
Не прошло и минуты, как они открыли музыкальную шкатулку, и Под, забравшись на поставленный стоймя спичечный коробок, внимательно осмотрел механизм.
– Тут есть одна трудность, – сказал он Хомили и Арриэтте, когда они влезли на коробок и стали с ним рядом. – Я с ней справлюсь, но мне нужен подходящий инструмент. Я говорю об этих язычках, – показал он.
Заглянув внутрь шкатулки, они увидели, что он имеет в виду ряд узких металлических пластинок, свисающих со стержня; это были молоточки, которые, задевая вращающийся цилиндр, извлекали из каждого штырька на его поверхности одну звонкую нотку.
– Эти язычки надо снять, не то запутается балластная верёвка. Если они сварены со стержнем, тут придётся попотеть, но мне кажется, они все держатся на шурупах.
– Мне тоже так кажется, – сказала Арриэтта, наклоняясь вперёд, чтобы было лучше видно.
– Ну, с шурупами мы быстро управимся, – сказал Под.
Пока Под лазал в инструментальный ящик, Хомили и Арриэтта в последний раз послушали свою единственную песенку.
– Как жаль, что не удалось сыграть остальные, – сказала Арриэтта. – А теперь мы их никогда не услышим.
– Если мы выберемся отсюда живыми, – сказала Хомили, – я согласна до конца своих дней не видеть никаких музыкальных шкатулок и не слышать, что они играют.
– Ну, живой ты отсюда выберешься, – решительно заверил её Под.
Он уже вернулся, неся в обеих руках самую маленькую отвёртку, какую смог найти, но и она была величиной с него самого. Под залез на стержень, расставил ноги и, держа ручку отвёртки на уровне груди и крепко её обхватив, сунул остриё в канавку винта и стал вращать рукоятку. Первые обороты дались с трудом, но затем отвёртка пошла как по маслу.
– Точёные… как в часах, – заметил Под, отвинчивая остальные шурупы. – Тонкая работа эта шкатулка.
Вскоре они смогли снять со стержня все пластинки и обвязать вокруг цилиндра нижний конец балластной верёвки; она свободно свисала вниз, слегка качаясь, в то время как шар плавал под потолком.
– Ну, – сказал Под, – делаю первый оборот; посмотрим, что из этого выйдет.
Затаив дыхание Хомили и Арриэтта глядели, как Под, вцепившись в ручку шкатулки, тащит её вниз. Верёвка натянулась, как струна. Под напряг силы, и шар медленно, но верно стал опускаться. Задрав голову так, что стала болеть шея, они не спускали с него тревожных глаз, пока наконец – качаясь и подёргивая швартов – шар не очутился прямо перед ними.
– Неплохо, да? – сказал Под довольным голосом. Но выглядел он очень бледным и усталым.
– Что нам делать теперь? – спросила Хомили.
– Вернуть шар в прежнее состояние, – сказал Под.
– Выпустить газ, – добавила Арриэтта, так как у Хомили был недоумевающий вид.
– Нам надо сделать что-то вроде платформы, – сказал Под, – и перекинуть её через шкатулку – что-нибудь такое, по чему можно будет ходить…
Он посмотрел по сторонам. Под горелкой газовой плиты, на которой стояла жестянка с клеем, он увидел покоробленный от жара овальный кусок жести, положенный, чтобы уберечь пол.
– Это нам подойдёт.
Добывайки уже очень устали, но всё же смогли дотащить жестяную крышку до шкатулки и взгромоздить её наверх. Отсюда Поду было удобнее развязывать верёвку, стягивающую горло шара.
– Я бы на вашем месте, – сказал Под Хомили, – отошёл подальше. Спрячьтесь лучше под стол. Кто знает, что может натворить этот шар.
Когда горло шара полностью освободилось, он поднялся по кривой в воздух, а затем, снова спустившись, несколько раз ударился о пол. С каждым его прыжком запах газа становился сильнее. Смотревшей на него из-под стола Арриэтте казалось, что шар умирает в конвульсиях. Наконец весь газ вышел, шар, сжавшись в комок, неподвижно лежал на полу.
– Ну и денёк! – сказала Хомили. – А нам ещё надо закрыть окно…
– Что ж, мы зря время не теряли, – сказал Под.
Но к тому моменту, как они закрыли окно – сложный и утомительный процесс – и спрятали все следы своего опыта под полом, они еле держались на ногах. Хотя ещё не совсем стемнело, добывайки заползли в картонку и устало растянулись под одеялом. Они были совершенно разбиты.
Когда мистер и миссис Плэттер принесли им ужин, все трое, потеряв всякую связь с окружающим миром, спали глубоким сном. Они не слышали, как вскрикнула миссис Плэттер, увидев, что газ на плите погас. Не слышали они и того, как, втягивая носом воздух и оглядывая комнату, мистер Плэттер недовольно сказал:
– Надо быть поаккуратнее с газом, Мейбл, здесь ужасно пахнет.
Миссис Плэттер негодующе заявила, что её винить не в чем.
– Ведь сегодня утром газ зажигал ты сам, Сидни.
– Нет, то было вчера, – сказал он.
И так как каждый из них знал, что другому (если его припереть в стене) ничего не стоит солгать, они не поверили друг другу и не пришли ни к какому заключению.
– Так или иначе, – подвёл наконец черту мистер Плэттер, – погода сейчас тёплая, и газ больше не нужен…
И больше горелка не зажигалась.
Глава двадцатая
Следующие десять дней были посвящены серьёзному эксперименту под контролем и руководством Пода.
– Медлить нам сейчас нельзя, – объяснил Хомили и Арриэтте Под, – но и горячку пороть тоже не годится. Нам надо составить план работы и выполнять всё в своё время, а не за один раз. Мы поставили перед собой большую задачу, Хомили, не стоит ничего делать наспех. Тише едешь – дальше будешь.
– Но когда они открываются, Под?
– «Чай на берегу реки»? Первого апреля, если дом-клетка будет закончен.
– Спорю, он уже готов. А сейчас середина марта.
– Ты ошибаешься, Хомили. Им ещё не прислали зеркального стекла и ручки, которая должна его поднимать. И у них что-то случилось со стоком воды. Их затопило, помнишь? Ты что – не слушаешь, когда они говорят?
– Нет, если они говорят об этой клетке, не слушаю и слушать не хочу, – сказала Хомили. – У меня сразу начинаются мурашки. Как они принимаются об этом толковать, я тут же лезу под одеяло.
За эти десять напряжённых дней Под и Арриэтта столько ходили по страницам «Иллюстрированных лондонских новостей», что почти стёрли ногами буквы. Им пришлось отказаться от мысли о том, чтобы управлять клапаном для выпуска газа при помощи верёвки, протянутой в корзину сквозь шар. Под объяснил Арриэтте, что этому мешает характер оболочки. Он дотронулся ногой до чертежа:
– Когда оболочка сделана из шёлка… как здесь, можно пропустить клапанную верёвку сквозь горло шара… но резина эластична, она выжимает из себя газ… если мы оставим горло шара открытым, как показано на рисунке, через десять минут нас не будет в живых.
Под был огорчён этим, потому что он уже придумал, как установить клапан туда, где он и должен быть – на верхушку оболочки, – и практиковался в этом на меньших шарах, которых было в мансарде великое множество.
А пока, в то время как Хомили, вооружившись наточенной Подом иглой, придавала сетке от сачка нужную форму, сам Под вместе с Арриэттой изучал параграф «Равновесие и уменьшение силы тяжести». В балластной верёвке был сделан целый ряд петель, к которым, наполнив шар газом, они прицепляли самые разные предметы (корзинку из-под клубники, не доделанную ещё сетку, один-два ключа, полое кольцо для подвешивания занавесок, рулон отрывных билетов по полтора шиллинга штука, дающих право на вход в Бэллихоггин) и за которые цеплялись сами. Наконец наступил день, когда они добились устойчивого равновесия. Стоило Арриэтте оторвать один за другим полдюжины полуторашиллинговых входных билетов, и шар поднимался на два фута, а стоило Поду зацепить за петлю ключик от чемодана, и шар со стуком шмякался на пол.
Однако добывайки всё ещё не нашли способа контролировать количество газа в шаре. А значит, подняться они могли, но спуститься – нет. Развязывать сторожевой узел на горле шара, даже хотя бы немного расслабить его, думал Под, всё же рискованно. Может произойти взрыв (они видели это уже не раз), и всё сооружение – воздушный шар, корзина, балласт – вместе с воздухоплавателями камнем упадёт на землю.
– Мы не можем искушать судьбу, – сказал Под Арриэтте. – Нам знаешь, что нужно? Нижний клапан с рычагом управления…
И в десятый раз за день Под полез в ящик с инструментами.
Арриэтта присоединилась к Хомили, сидевшей в уголке возле картонки, чтобы ей помочь. Сетка уже приобрела нужную форму. Хомили по указанию Пода и Арриэтты прошила её посредине более толстой и прочной ниткой; поскольку она делила шар на две равные половины, проходя по самой большой окружности, её вполне уместно назвали «экватор». Сейчас Хомили прикрепляла к сетке подвесной обруч; когда сетку наденут на шар, он опояшет горло, и они повесят на него на стропах корзину. В качестве подвесного обруча они использовали полое кольцо с прута для занавесок, благо уже было известно и не раз проверено, какой у него вес.
– Мама, сетка – просто прелесть! Ты настоящая мастерица!..
– Это совсем нетрудно, – сказала Хомили, – стоит только понять, в чём тут секрет. Не труднее, чем плести кружева.