В эту минуту внимание Арриэтты привлекла тень, появившаяся в длинном луче вечернего солнца, который впустила в церковь западная дверь. И тень явно мужская. Почему, ну почему у неё вдруг возникло дурное предчувствие? Возможно потому, что тень не двигалась: похоже, тот, кто её отбрасывал, не собирался входить, а только наблюдал. Сердце Арриэтты гулко застучало.
Леди Маллингс, возвращаясь обратно с горшками обриеты в руках, подумала, что там, у подножия кафедры, осталось некрасивое пустое место, но этим она займется позже: надо просто расправить оставшиеся цветы, и всё. Проходя мимо открытой двери, она беззаботно повернула голову взглянуть, кто там, на пороге, и воскликнула, замедляя шаг:
– А, это вы, мистер Платтер! Входите же. Я скоро освобожусь. Пройдитесь пока по церкви, посмотрите: оно того стоит. В этом году цветы восхитительные! И вы наш первый посетитель…
Мистер Платтер снял шляпу и нерешительно шагнул внутрь. Они с миссис Платтер были приверженцами «низкой церкви» (а его и вовсе водили в неангликанский храм)[6], и он не очень-то одобрял всё это веселье накануне такого торжественного праздника, как Пасха. И всё же, будучи неплохим садоводом, он медленно, но с профессиональным интересом принялся рассматривать цветы. Ему понравилась обриета у подножия кафедры, но розы пепельного оттенка под аналоем по душе не пришлись. От двух длинных рядов полосатых растений, стоявших вдоль всей крестной перегородки, он пришёл в настоящий восторг. Травянистый такой получился бордюр! Мистер Платтер присел на первую скамью, чтобы получше его рассмотреть и дождаться, когда леди Маллингс будет готова с ним поговорить.
Арриэтта тем временем наблюдала за ним сверху, и сердце её тяжело стучало. Со своего места она не видела Тиммиса, но очень надеялась, что он сидит не шевелясь. Только волновалась она напрасно: мистер Платтер не поднимал глаза, поскольку крестная перегородка его не интересовала. Спустя какое-то время он достал из кармана конверт, вынул оттуда листок бумаги, снял колпачок с авторучки и написал несколько строк. (Включив в счёт ту мелкую работу, которую на него свалила мисс Паркинсон, гадал, можно ли ещё что-нибудь добавить, учитывая, сколько времени на это потратил.)
Между тем из дальнего конца церкви раздался голос леди Маллингс:
– А теперь нам нужно что-нибудь сюда подложить, чтобы поднять верхушку. Несколько сборников гимнов, пожалуй, подойдут…
– Отличная идея! – откликнулась Китти Уитлейс. – Я сейчас сбегаю принесу.
Она быстрым шагом направилась к ризнице, и Люпи едва успела спрятаться.
Леди Маллингс отошла подальше, чтобы полюбоваться результатом своих трудов, поэтому не заметила женщину, которая вошла и, оглядевшись по сторонам, тихонько, на цыпочках двинулась по боковому проходу к скамье, где сидел мистер Платтер, но её заметила Арриэтта и в ужасе вздрогнула.
– Мейбл! – ахнул мистер Платтер, когда она села рядом.
– Я думала, с тобой что-то случилось, – сказала та шёпотом, – поэтому оседлала велосипед и приехала.
– Пришлось переделать ещё кучу работы, – объяснил ей муж.
Хоть супруги и переговаривались шёпотом, Арриэтта слышала каждое слово.
– Я так и знала! – прошипела миссис Платтер. – Ох уж эта Паркинсон! Они хоть что-нибудь предложили тебе на обед?
– Самую малость. И совсем не то, чем сами лакомились на кухне.
– Зато дома тебя ждёт отличное тушёное мясо с картошкой, – похвалилась миссис Платтер.
– Это хорошо. – Мистер Платтер немного помолчал. – Так ты что, и обратно на велосипеде?
– Ну уж нет! Всю дорогу вверх по холму ехать на нём я не собираюсь… Пристроила его сзади на двуколке.
Наклонившись поближе к мужу, миссис Платтер положила ладонь ему на рукав и спросила:
– Послушай, Сидни, мне не терпится узнать, отдал ли ты конверт леди Маллингс, из-за того я и прикатила…
– Разумеется, отдал.
– О, благодарение небесам! И что она сказала?
– Заверила, что сделает всё возможное.
– Это наш последний шанс!
– Да знаю я, знаю! – прошипел мистер Платтер.
Глава двадцать третья
Леди Маллингс едва не повалилась на скамью у западной двери рядом с мисс Мэнсис и воскликнула пусть и усталым, но всё же довольным голосом:
– Ну слава богу, всё сделано!
Мисс Мэнсис вздрогнула и открыла глаза.
– Вы уже закончили? Великолепно! Боюсь, я задремала…
– И я вас за это не виню, моя дорогая: столько ночей не спали! Не хотите ли взглянуть на то, что получилось? Мне важно знать ваше мнение…
– С удовольствием! – нарочито бодро отозвалась мисс Мэнсис, в то время как ей совершенно не хотелось двигаться с места.
Вслед за леди Маллингс она направилась в заднюю часть церкви. Увиденное действительно произвело неизгладимое впечатление: на удивление высокое сооружение – красивая вспышка цвета на фоне более тёмных занавесей – было обращено к центральном проходу и заметно выделялось среди менее пышных украшений.
– Восхитительно! – совершенно искренне воскликнула мисс Мэнсис. – Но как же вы сумели поднять это всё вверх?
– Да… то одно пригодится, то другое, – скромно пожала плечами леди Маллингс, хотя выглядела очень довольной.
Китти Уитлейс на коленях собирала разлетевшиеся по полу брошюры и открытки и складывала в аккуратные стопки рядом с ящиком для пожертвований. Закончив, она подняла взгляд на леди Маллингс и спросила:
– А что мы будем делать со всем этим?
– О господи! Надо подумать. Давай просто оставим всё как есть, а позже я принесу из дому карточный столик. Накроем его кусочком красивой парчи и поставим у западной двери. – Она обернулась к мисс Мэнсис. – Что ж, моя дорогая, я действительно считаю, что на сегодня мы сделали достаточно. Где вы оставили свой велосипед?
– Там, в ризнице.
– Я его вам сейчас прикачу, – предложила Китти. – Хотя нет: пойдёмте туда вместе, и я приготовлю чай. У вас такой вид, что чашечка-другая вам точно не помешает. И потом, мне нужно взглянуть на кексы…
(Миссис Уитлейс пекла кексы для приёма в церковном саду в понедельник.)
– Мне кажется, что здесь вообще ничего не нужно больше делать, – заявила леди Маллингс. – Разве что навести порядок у кафедры… Всё получилось даже красивее, чем в прошлом году…
Уткнувшись взглядом в алтарь, леди Маллингс резко замолчала, а через мгновение всплеснула руками:
– Ах ты боже мой! Меня же Платтеры ждут. Я снова совершенно забыла о просьбе мистера Платтера. Он такой тихий человек. Мисс Мэнсис, дорогая, где моя сумочка?
– На скамье, вместе с моей. Сейчас принесу.
– Нет-нет, не беспокойтесь!
В конце концов они отправились за сумочками вместе. Леди Маллингс села и пошарила в своей.
– Надо проверить, взяла ли я с собой чековую книжку. А, вот она. И счёт мистера Платтера тоже… – Вынув бежевый конверт, заметила: – Нет, это не счёт. Это другой конверт, но и его мне принёс тоже он. Присядьте на минуту, мисс Мэнсис: мне и самой любопытно взглянуть, что там внутри…
Большим пальцем она подняла клапан конверта и вытащила очень маленький, тщательно сложенный кусочек батиста.
– Ну вот опять! – с отчаянием в голосе воскликнула леди Маллингс, комкая на коленях и конверт, и его содержимое. – Как бы мне объяснить людям, чтобы не присылали таких вещей?
– Почему? Что с ними не так? – удивилась её реакции мисс Мэнсис.
– Выстирано и выглажено! Я ничего не могу узнать с помощью таких вещей – на них не остаётся никаких следов владельца. Понимаете, дорогая, чтобы я «увидела», или назовите это как угодно, вещью должны были незадолго до этого пользоваться. Эта же мне не позволит ничего почувствовать, кроме разве что мыльной воды и гладильной доски миссис Платтер.
– Можно мне взглянуть? – вдруг заинтересовалась мисс Мэнсис.
– Да, разумеется… – Леди Маллингс хоть и удивилась, но батист ей передала. – Это что-то вроде фартучка для куклы…
– Это вам принёс мистер Платтер? – разворачивая лоскуток материи, воскликнула мисс Мэнсис, и в её голосе явственно прозвучало не только изумление, но и страх.
– Да. Он… вернее, миссис Платтер хотела узнать, где сейчас владелец этой вещи.
Мисс Мэнсис какое-то время молчала, глядя на крошечный предмет на своей ладони, потом медленно повторила:
– Мистер Платтер…
– Должна признать, что я тоже была немного удивлена. Если подумать, то это как-то не в его характере. – Леди Маллингс усмехнулась. – Полагаю, мне следовало бы чувствовать себя польщённой…
– Вы уже нашли владелицу, – без тени улыбки произнесла мисс Мэнсис.
– Я не совсем понимаю…
– Этот фартук сшила я.
– Господь всемогущий! – воскликнула леди Маллингс.
– Я помню каждый стежок. Видите эти пришитые завязки? Мне с трудом удалось найти настолько тонкую иглу… Но откуда это у мистера Платтера? Невероятно!..
– Полагаю, вы сшили этот фартук для одной из своих фигурок?
Мисс Мэнсис молча смотрела в пространство, пребывая в полнейшей растерянности. Мистер Платтер? Почему-то ей пришли на ум мысли о перерезанной проволоке, разрушенных улицах, развороченных витринах магазинов в их игрушечном городке. Откуда такие мысли? Почему они пришли ей в голову? Зачем мистеру Платтеру заниматься такими вещами, если у него есть свой игрушечный городок? И потом, как заметила леди Маллингс, он и правда такой тихий – всегда любезный, исполнительный, прекрасный мастер, а уж его бизнес и вовсе утешение для скорбящих.
Мисс Мэнсис постаралась прогнать эти странные, недостойные мысли, которые самовольно пришли ей на ум.
– Что ж, моя дорогая, – сказала леди Маллингс, явно довольная, – думаю, что мы вместе справились с маленькой проблемой Платтеров. А теперь, прошу прощения, мне нужно всё ему объяснить.
Она взяла перчатки и сумочку и поспешила к передней скамье.
Арриэтта на своём наблюдательном посту не слишком хорошо слышала, о чём говорили дамы, – всё её внимание занимали Платтеры, – но всё-таки восклицание мисс Мэнсис до неё донеслось, как и неоднократно повторённое «Платтер». Похоже, услышали её и Платтеры, потому что принялись встревоженно оглядываться, но и тогда Арриэтта не обратила на это особого внимания из-за Тиммиса: сообразит ли малыш, что нужно сидеть совершенно неподвижно?